Ища в себе смысла, она не понимала, как это она не отдернула руки, к которой пиявкой присосался Ильин, и чего ради она поторопилась взглянуть в одно время с Ильиным направо и налево, не глядит ли кто-нибудь? Сосны и облака стояли неподвижно и глядели сурово, на манер старых дядек, видящих шалость, но обязавшихся за деньги не доносить начальству. Часовой столбом
стоял на насыпи и, кажется, глядел на скамью.
Неточные совпадения
Пройдя шагов двести, вы входите в изрытое, грязное пространство, окруженное со всех сторон турами,
насыпями, погребами, платформами, землянками,
на которых
стоят большие чугунные орудия и правильными кучами лежат ядра.
Подойдя однажды к платформе, я увидел
на ней Урманова, Он
стоял на краю и смотрел по направлению к Москве. Полотно дороги лежало между откосами
насыпи, пустынное, с двумя парами рельсов и линией телеграфных столбов. Взгляд убегал далеко вперед, за этими суживающимися полосками, которые терялись вдали, и над ними вился тот дымок или туман, по которому узнается присутствие невидного большого и шумного города.
Только разве очень искусный фокусник мог бы поставить
на этой
насыпи экипаж так, чтобы он
стоял прямо, обыкновенно же экипаж всегда находится в положений, которое, пока вы не привыкли, каждую минуту заставляет вас кричать: «Ямщик, мы опрокидываемся!» То правые колеса погружаются в глубокую колею, а левые
стоят на вершинах гор, то два колеса увязли в грязи, третье
на вершине, а четвертое болтается в воздухе…
— Да, — пробормотал студент в раздумье. — Когда-то
на этом свете жили филистимляне и амалекитяне, вели войны, играли роль, а теперь их и след простыл. Так и с нами будет. Теперь мы строим железную дорогу,
стоим вот и философствуем, а пройдут тысячи две лег, и от этой
насыпи и от всех этих людей, которые теперь спят после тяжелого труда, не останется и пыли. В сущности, это ужасно!
На дворе во всей своей холодной, нелюдимой красе
стояла тихая морозная ночь. Луна и около нее два белых пушистых облачка неподвижно, как приклеенные, висели в вышине над самым полустанком и как будто чего-то ждали. От них шел легкий прозрачный свет и нежно, точно боясь оскорбить стыдливость, касался белой земли, освещая всё: сугробы,
насыпь… Было тихо.
— Самого свежего, сочного сенца задал лошадкам вашим, бояре, и кадушку овса
насыпал для них, — сказал вошедший Савелий. — Ишь как измучились сердечные. Одна чья-то уже куда добра, вся в мыле как посеребрена, пар валом валит от нее, и
на месте миг не
стоит, взвивается… Холопская уж куда ни шло, а то еще одна там есть, ни дать, ни взять моя колченогая… Променяйте-ка ее в Москве
на ногайскую, что привели намедни татары целый табун для продажи… Дайте в придачу рублей…
Если бы он жил в наше время в России, он сказал бы: разве вы думаете, что сгоревшие в бердичевском цирке или погибшие
на кукуевской
насыпи были виновнее других? — все так же погибнете, если не одумаетесь, если не найдете в своей жизни того, что не погибает. Смерть задавленных башней, сгоревших в цирке ужасает вас, но ведь ваша смерть, столь же ужасная и столь же неизбежная,
стоит также перед вами. И вы напрасно стараетесь забыть ее. Когда она придет неожиданная, она будет еще ужаснее.