Верховия. Великая вершина

Татьяна Трушко, 2018

Верховия – странный и загадочный мир. Здесь жители соседствуют с драконами, враждуют с обитателями лесов – кругляшами, преследуют дверников, наделенных магией. Сюда попадает школьница – Соня семнадцати лет. В этом мире законы природы так причудливо изменены, что обычные качества девушки оказываются уникальными. Сверхспособности Сони буквально выталкивают её на дорогу, полную необыкновенных и опасных приключений. Сможет ли героиня выдержать все испытания и найти путь домой.

Глава 3. Хранилище

Эрвин Вышнев, внук дверника Никандра Вышнева, бесшумно двигался по длинному темному коридору. Каменные своды полукругом нависали над головой, вытягивая тепло из всего живого, что попадало к ним в утробу. Пахло сыростью и плесенью. Парень ощупывал пространство вокруг себя фонариком, в любую секунду готовясь выключить его.

На ногах у Эрвина мягкие башмаки из войлока. Он почти скользил по мраморной плитке, словно тень, забредшая в безлюдный уголок. Эта тень, к слову сказать, была здесь уже второй раз, поэтому двигалась уверенно. Первый визит Эрвина в Хранилище ключей был неудачным. Правда, неудачным его можно назвать только наполовину — Эрвину очень повезло, ведь он тогда случайно познакомился с гвардейцем из охраны Хранилища.

Однажды вечером после работы в Инкубаторе (Эрвин работал помощником мастера) он забрел в кабачок «Кривой Дракон» на окраине города. Эрвин как раз получил аванс и рассчитывал немного покутить. В тот вечер в кабачке собралась разношерстная компания игроков в «Лети, кругляш». Игроки, каждый со своей катапульты, запускали фигурки кругляшей в крутящееся дерево, укрепленное на столе. Дерево кружилось вокруг своей оси, ветви его поднимались, дерево как бы закрывалось, и чьих кругляшей на нем оставалось больше — тот и выигрывал.

Компания парней, громко гогоча, запускала кругляшей с катапульты. Раззадорившийся от вина парень в гвардейской форме нечаянно толкнул другого игрока — и это стало сигналом к потасовке. Здоровенного белобрысого увальня в форме — атаковали парни с окраины. Эрвину не понравилось, что четверо били одного. Он вступился за гвардейца, хотя сам недолюбливал служивых. Баталия закончилась бегством меньшинства, но Эрвин неожиданно получил кредит доверия от неумелого игрока, избежавшего хорошей порции тумаков.

Спасенным оказался Илия Кривонос — гвардеец, служивший при Хранилище ключей. Эрвин воспринял это как знак свыше. Посещение Хранилища — вот чего жаждала его душа давно и бесповоротно! Эрвин предложил гвардейцу продолжить знакомство в другом кабачке и, пребывая в отличном настроении, спустил все деньги разом. Он ни о чём не жалел, поскольку чувствовал: ему крупно повезло. Возможно даже, внук дверника находился в одном шаге от ключей деда. А новоиспеченный дружок Илия, прилично набравшись, готов был болтать о Хранилище всю ночь напролет.

Хранилище — старый подземный бункер — располагалось на окраине Энобуса и находилось под охраной гвардейцев. Для гвардии эта работа считалась полным отстоем — сюда посылали явных аутсайдеров, не способных на какую-либо вменяемую службу. В старом бункере не было богатств — только вещи и ключи дверников, конфискованные при обыске. Когда-то это место считалось хранилищем секретных богатств. Ключами время от времени, конечно, интересовались. Было сделано немало попыток применить их, но все они оканчивались неудачами.

В конце концов, желающих исследовать этот вопрос поубавилось, а с годами и вовсе иссякло. Семнадцать лет назад был изобличен в дверничестве Никандр Вышнев. Вещи и ключи, изъятые у него, перекочевали в Хранилище, и с тех пор сюда никто не заглядывал. Со временем бункер стал самым заброшенным Хранилищем в Энобусе. Мало кто по доброй воле хотел его охранять. Назначение сюда считалось бесперспективной и нудной работой для нижнего состава гвардейцев.

Илия Кривонос был простым парнем из предместий Энобуса. Высокий, неуклюжий, конопатый, с копной рыжеватых волос, он напоминал героя народных сказок, которому должны были достаться царская дочь и полцарства в придачу. Умом парнишка не блистал, перспектива в жизни ему светила отнюдь не радужная, однако троюродный дядька, работавший в городской управе, замолвил за племянника словечко. Илию зачислили в гвардию, и через некоторое время он оказался при Хранилище ключей. Это место было как будто создано специально для Илии! Его единственного из всех не тяготили однообразие и скука службы.

Когда гвардеец свел знакомство с Эрвином, то поначалу даже не поверил своему везению. О таком друге Илия мечтал всю жизнь! Эрвин оказался парнем что надо: щедрым, веселым, к тому же азартным игроком в «Лети, кругляш». Эту игру — вот удача — Эрвин раз за разом проигрывал гвардейцу.

Илия гордился тем, что такой парень, как Эрвин, стал его товарищем, и с легкостью выдал дружку все подробности о Хранилище, которые знал. Их встречи обычно проходили в кабачке, где Эрвин частенько угощал Илию, и тот искренне принимал щедрость за дружбу. Чего уж скрывать — гвардеец любил побаловать себя можжевеловкой, и эта слабость была на руку его новому товарищу.

Эрвин же, в свою очередь, не испытывал угрызений совести из-за того, что собирался с помощью Илии проникнуть в Хранилище. Будущий похититель знал, что ключи и вещи дверников уже давно никого не интересуют, и если оттуда что-то исчезнет, пропажа вряд ли обнаружится. Он хотел, во что бы то ни стало найти ключи деда. Это уже давно сделалось навязчивой идеей.

Внук дверника был убежден: ключи должны принадлежать ему. Теперь же, когда появилась Соня, они стали жизненно необходимы. Тогда, возможно, с помощью ключей деда ему удастся открыть дверь в Поваринск. Соня в этом деле была ему не помощницей, её, похоже, случайно закинуло в их мир.

Первый раз, подпоив Илию и проникнув в Хранилище, Эрвин увидел трехэтажные стеллажи до потолка, тянувшиеся рядами в каменном складе-склепе. Ночной гость скользил по проходам бункера, останавливался, открывал коробки и ящики, вытаскивал предметы быта, истлевшие листы бумаги, безделушки, доставал из самых дальних, заросших паутиной углов старые, порченные молью вещи. Спустя несколько часов изнуренного поиска парень понял: он не найдет ничего. Ключей нет. Нужен какой-то ориентир, указатель, чтобы понять, где они спрятаны.

Несколько месяцев Эрвин размышлял, как можно опознать вещи деда, а главное — где найти ключи. Просидев в библиотеке не одну неделю за изучением истории Верховии, свода ее правил и законов, он потерял надежду. Законы сплошь твердили об опасности дверников и способах их наказания. Никаких упоминаний о ключах, дверниках, событиях, связанных с ними, об именах, фамилиях не было ничего. В секретные архивы Эрвину хода не было. Верхи умели хранить тайны.

Потраченного напрасно времени было жаль, но неудача не сломила парня — Эрвин и не думал отступать. Он помнил, как нашел секретное жилище деда, берлогу в каменной крепости. Именно тогда он приобрел ценное знание: если чего-то хочешь, не опускай руки. Звезды сойдутся, Вселенная откликнется — и ты неожиданно окажешься в том месте, куда стремился.

Еще мальчишкой Эрвин часто приставал к матери и бабушке с расспросами о деде. Бабушка охотно рассказывала всё, что помнила, мать же всегда отмалчивалась. У нее было только одно желание: похоронить эту тему раз и навсегда.

Но однажды Авивия Вышнева всё же проговорилась, рассказав историю из своего детства. Ей было тогда лет шесть. Их семья приехала в Энобус и остановилась в небольшой гостинице. В витрине столичного магазина Авивия увидела необыкновенно понравившуюся ей игрушку. Она попросила мать купить ее, но та отказала. Тогда Авивия решила поговорить с отцом, однако ей никак не удавалось выбрать подходящий момент.

Под вечер Никандр сказал жене, что ему надо уйти по делам, и вышел из гостиницы. Без ведома матери Авивия решила догнать отца и попросить, чтобы он купил игрушку. Она следовала за ним, не решаясь окликнуть. Девочка шла всё дальше и дальше, и ее разобрало любопытство: куда же направляется отец?

Поплутав по улочкам города, Никандр Вышнев очутился на самой его окраине, рядом с заброшенной крепостной стеной. Он двинулся вдоль и оказался около одной из старых башен. Никандр оглянулся по сторонам. Авивия успела спрятаться за густой куст, росший прямо у подножия стены, — и отец не заметил девочку. Он подошел к высокой двери, открыл ее и скрылся внутри.

Авивия нерешительно потопала следом. Она знала, что за проступок ее накажут, но страх перед отцом пересилил страх остаться одной в сумерках возле крепостной стены. Вечерние тени наползали со всех сторон, отрезая пути к отступлению. Девочка дрожала от страха, но где-то совсем рядом был папа. Маленькая путешественница, набравшись смелости, подошла к двери, ведущей в темную утробу старинной башни, и схватилась за шершавую кованую ручку. Авивия с трудом открыла тяжелую дверь и шагнула внутрь, в темноту. Тут ее схватили чьи-то сильные руки. Девочка взвизгнула, и в глаза ей ударил свет фонаря.

— Дочка! Что ты тут делаешь? — отец был в смятении.

— Папа, — пролепетала Авивия, — я хотела попросить у тебя игрушку из лавки. Она мне очень понравилась.

— Ты следила за мной? — голос отца дрогнул.

— Нет, я просто шла за тобой. Хотела окликнуть, но не могла догнать.

— Авивия, доченька, сейчас мы пойдем домой и скажем маме, что просто вместе гуляли. Я думаю, она сильно волнуется, потеряла тебя, не обнаружив на месте.

Когда отец с дочерью вернулись в гостиницу, в руках у Авивии был деревянный человечек, одетый в вышитый камзол и шляпу с широкими полями, у него двигались руки, ноги, крутилась голова, и сгибалось туловище. На боку у человечка красовалась шпага.

Эту историю Авивия рассказала сыну, когда тот в сотый раз пристал к матери с вопросами о деде Никандре. Ликованию Эрвина не было предела — теперь у него появилась зацепка. Ведь неспроста дед тайно ходил в башню и, видимо, не один раз.

Башен в старой крепостной стене, раньше опоясывающей небольшой город, было несколько, и перед парнем встала задача: найти ту, которую посещал дед. В детстве Эрвин с друзьями частенько залезали внутрь башен и бегали по крепостной стене, но потом лестницы стали разрушаться — и власти крепко-накрепко забили двери и окна-бойницы всех башен. Попасть внутрь стало невозможно, туда, чтоб им провалиться, приставили сторожа.

Эрвину пришлось приложить немало усилий, чтобы выведать у матери, в какую из башен она умудрилась попасть в детстве. Авивия сто раз пожалела, что рассказала сыну о том случае. Пришлось ей указать место, которое она запомнила. Юноша торжествовал — теперь ему не надо исследовать все строения подряд. Не откладывая в долгий ящик, Эрвин запасся страховочной веревкой и однажды вечером полез по стене со стороны вала, цепляясь за выступы камней, на вершину каменной башни.

Подъем занял почти три часа. Эрвин несколько раз чуть не сорвался с отвесной стены. Он тщательно вбивал страховочные крючья — башня стояла на насыпи, лететь с такой высоты вниз было подобно смертельному трюку. В башне имелось несколько окон, узких бойниц, но все они заколочены и забраны решетками.

Эрвин, как следует пропотев и не один раз пожалев о своей затее, наконец, достиг крыши и рухнул на плоский каменный пол, чтобы отдышаться. Уже совсем стемнело, и теперь, лежа на верхушке башни, Эрвин ощущал, что разгадка чего-то важного очень близка, — осталась буквально пара шагов.

Ветер скользил по его разгоряченному лицу, нагретый за день каменный пол крыши приятно согревал тело, из темного леса раздавались голоса ночных птиц, а в вышине драгоценной россыпью сияли звезды. После тяжелого подъёма Эрвин сильно устал, его разморило, он не заметил, как задремал.

Приснилась комната. Рядом с Эрвином сидит незнакомый седой старик. «Мне надо идти», — говорит парень. «Пойдем», — предлагает старик. Они вместе идут по улице Межгорья, которую Эрвин прекрасно помнит. Незнакомец спокойно шагает рядом, и тут Эрвин замечает, что на старике его любимый свитер, связанный бабушкой из толстой цветной овечьей пряжи. Тот самый, который Эрвин так любит носить. Кто же этот незнакомец в его свитере? Сердце Эрвина замирает в предчувствии — он смотрит на старика, не смея поверить в свое счастье. Неужели рядом его дед — Никандр Вышнев? Радость узнавания накрывает горячей волной — кажется, Эрвин сейчас заплачет. Дед улыбается внуку и говорит: «Я провожу».

Это был лучший сон в жизни Эрвина Вышнева. Никогда раньше он не был так счастлив. Жаль, что сон не может длиться вечно. Эрвин проснулся, открыл глаза. Была ночь. Сердце юноши учащенно билось. Зря он проснулся — дед явно хотел сказать ему что-то важное. Каменный пол остыл и теперь вытягивал тепло из тела. Но Эрвин не замечал этого, он раз за разом вспоминал сон. Не зря дед пришел к нему — значит, внук на верном пути.

Каким же образом с крыши башни можно попасть внутрь? Эрвин нашел дверь и, когда взломал ее, выбив ногой еще крепкие доски, сильно разочаровался: эту дверь надо еще сильнее заколотить! Лестница, ведущая вниз, почти полностью разрушена — сломать шею на ней проще, чем спуститься.

И всё-таки Эрвин не оставил мысли проникнуть в башню. Он нашел более простой способ попасть на ее крышу с крепостной стены и стал приходить сюда всё чаще. Эрвин ждал подсказки, озарения, чуда — он хотел попасть внутрь. Однажды, сидя на плоской крыше, он заметил каменную плиту, неплотно пригнанную к другим. Поднять ее голыми руками не удалось, но это только распалило желание парня узнать, что под ней.

В следующий свой приход, как всегда ближе к ночи, он притащил небольшой ломик, которым смог подцепить плитку и приподнять ее. Из темноты пахнуло спертым воздухом. Эрвин удобнее ухватился за край плиты и сдвинул ее в сторону. Перед ним открылся узкий темный лаз с вертикальной лестницей, прикрепленной к стене. Вышнев оказался в двух шагах от разгадки.

Стараясь не торопиться, хотя его так и подмывало поскорее скатиться вниз, Эрвин начал медленно спускаться. Боль при спуске была вполне терпима, двигаться приходилось в вертикальном положении. Фонарик, с встроенным накопителем — кристаллом, пока включать не стал — парень не хотел, чтобы кто-то заметил на крыше свет. Уже полностью погрузившись в каменный зев, Эрвин вдруг ощутил приступ страха. Вокруг стояла непроницаемая темень, узкий лаз сковывал движения, а ступеньки опускались всё ниже и ниже, причем ни одна из них даже не скрипнула.

Парню уже стало казаться, что спуск ведет в подземный ход под башней, да и нарастающая боль в теле как будто подтверждала его догадку. Однако лестница закончилась, и Эрвин ощутил под ногами плоскую поверхность. Он включил фонарик, осветил пространство вокруг и увидел брезентовую петлю, прикрепленную к полу. Ухватился за нее, потянул вверх. Крышка поднялась, и в потолке открылся люк, ведущий в помещение. Оставалось лишь спрыгнуть.

Немного помешкав, Эрвин очутился в комнате. Она выглядела заброшенной, в ней пахло пылью, но всё говорило о том, что здесь всё-таки бывали люди. Первым делом Эрвин сорвал доски с заколоченного окна — и через решетку в комнату хлынула ночная прохлада. Черная плотная темнота сменилась ночными сумерками. Эрвин вздохнул полной грудью.

«Я везунчик! — хмыкнул парень. — Как же здорово открывать неизведанные миры! — подумал он и засмеялся. — Да это всего-навсего комната!»

Теперь можно не торопиться: рассмотреть всё тщательно и скрупулезно, обследовать и проверить каждый угол, каждую щель. Эрвин не спеша обошел свои новые владения: комнату, коридор, туалет. Всё было покрыто толстым слоем пыли. В коридоре путь незваным гостям преграждал мощный засов. Дверь закрыта изнутри — значит, последний раз отсюда уходили через крышу.

Эрвин отодвинул засов, открыл дверь, вышел на небольшую площадку перед ней, спустился вниз, освещая себе путь фонариком, и на нижних этажах отыскал еще пару комнат. Первооткрыватель не увидел здесь ничего, кроме остатков поломанной мебели, грязи и мусора по углам. Ему хотелось как можно скорее покинуть это помещение. В мрачной темноте и запустении хорошо жилось, пожалуй, разве только призракам, привольно расположившимся в заброшенной башне.

Парень поднялся на площадку, зашел в свое новое логово и задвинул засов. Никто за ним не гнался, но всё же с закрытой наглухо дверью ему было спокойнее. В ванной комнате Эрвин обнаружил действующий водопровод. Из древнего латунного крана в стоявший под краном медный таз тонкой струйкой полилась ржавая вода. Ух ты! Да здесь можно жить! Эрвин пришел в восторг — убежище всё больше нравилось ему.

А что же в комнате? Неплохо бы найти хоть какие-нибудь свидетельства, указывавшие на то, что она принадлежала деду. Эрвин проверил ящики комода, обследовал шкафчики консоли, отодвинул от стены тахту — ведь что-нибудь могло упасть на пол и закатиться за нее. Он осмотрел всё, что было можно, даже раскрутил старинную лампу, обстукал каждую стену, каждую плитку мозаичного пола, но всё впустую. Берлога не хотела выдавать имя хозяина. Эрвин устал, дождался вечера и таким же образом, как и пришел, покинул свой новый дом.

«Раз дед ходил в эту башню — значит, это его убежище, из которого он совершал вылазки в другие места, — рассуждал Эрвин. — И даже если я не найду там его вещей, всё равно буду считать, что это его убежище».

Об этом вспомнил ночной сыщик в мрачном коридоре Хранилища. В воспоминания вклинился Ларри, которому Эрвин рассказал про башню. Товарищ очень обрадовался этой новости, но, когда Эрвин сказал, что хочет найти ключи деда, Ларри не на шутку испугался. В его глазах вспыхнуло сильнейшее беспокойство. Задумка Эрвина сразу стала ему понятна, как и понятно то, что уговоры не ходить в Хранилище не помогут. Ларри не ошибся, Эрвин посетил Хранилище. И всё было бы хорошо, если бы об этой тайне не узнала Асанна. Как же они тогда поругались! Эрвин был поражен: сестрица в этот раз оказалась солидарна с братом, хотя раньше во всём перечила ему.

После ссоры с Асанной Эрвин и сам хотел отказаться от мысли найти ключи, но появление Сони изменило все его планы. Штиль сменился бурей — голова Эрвина заработала с новой силой. Он понял, Соня из другого мира и её надо вернуть домой. Осталось найти дедовы ключи и открыть ими дверь, в которую она зашла. И как это сделать, Эрвин придумал. Его прямо в жар бросило от чудесной мысли. Теперь надо вернуться в Энобус, проникнуть в Хранилище и проверить свою догадку.

Эрвин нащупал в кармане круглые металлические часы с крышкой. Это единственная вещь, оставшаяся от деда. Бабушка Аннета Вальц перед смертью отдала часы Эрвину. Она рассказала внуку, с каким трудом смогла сберечь их при обысках, — ведь все личные вещи человека, обвиненного в дверничестве, изымались и увозились в Хранилище. Однако часы Аннета сохранить сумела. Она засунула их в выдолбленное полено, которое всегда лежало около горящей печи. Это полено должно было быть брошено в огонь при малейшей опасности. К счастью, часы так и не нашли — и теперь они перекочевали в карман Эрвина.

Внук помнил слова бабушки: «Твой дед был дверник. Он был очень хороший человек — никому не сделал зла. Дед говорил: „Если есть ключ, закрытую дверь не ломают“. Эти часы — единственное, что от него осталось. Хотя я не верю, что он погиб».

Эрвин нащупал круглый циферблат часов с искусной гравировкой «Любимому мужу». Сегодня он попытается найти ключи Никандра Вышнева. Ведь они по праву принадлежат ему — внуку дверника.

Близилась полночь. Эрвин подошел к двери Хранилища, ключ, позаимствованный у заснувшего Илии, висел у него на поясе. Ночной посетитель открыл замок и потянул на себя тяжелую дверь. Она отворилась без скрипа — ее петли парень предусмотрительно смазал в свой первый приход. Эрвин скользнул внутрь и притворил за собой дверь.

В Хранилище стоял затхлый запах старых вещей и плесени — помещение плохо проветривалось. Странно, как тут еще всё не сгнило? Эрвин взял часы за цепочку. Он решил проверить одну свою догадку, не являются ли они своего рода магнитом. Может быть, вещи умеют чувствовать родство и реагировать друг на друга? Приблизив часы как можно ближе к полкам, Эрвин шел вдоль стеллажей, внимательно следя за своим волшебным, как он полагал, предметом.

Парень обошел всё Хранилище, но ничего не произошло. «Неужели это просто часы? В них обязательно должно что-то быть! Как же их использовать?» — думал он.

Эрвин открыл крышку. Стрелки стояли на месте — он специально не заводил часы, надеясь на то, что они вдруг проснутся…сами. Всё-таки вещь деда.

Тишина. Только сердце стучало в груди. Что же делать? Эрвин, рискуя головой, второй раз пришёл сюда, находился в одном шаге от дедовских ключей и не мог найти их. Парень был готов наброситься на полки и расшвырять, разгромить, уничтожить весь этот хлам, собранный за многие десятилетия до его рождения. Эрвин знал: если он уступит приступу ярости, то не сможет контролировать себя, гнев накроет с головой. И тогда ему будет всё равно, что совершит его жаждущая разрушения душа.

Надо было утихомирить зарождавшееся чувство. Эрвин сел на пол, привалившись спиной к грубо сколоченному деревянному ящику, открыл крышку часов. Они показывали шесть тридцать уже больше восемнадцати лет. Эрвин завел их и приложил к уху. Тик-так, тик-так, тик-так… Ходики успокаивали, уменьшали злость, словно уводя прочь из затхлого каменного мешка. Эрвин закрыл глаза. Его перестали раздражать запах подземелья, сырость, холодный пол. Часы убаюкивали своим мерным ходом. «Всё хорошо, всё хорошо, — постукивали они, — всё хорошо».

Какой-то шорох заставил Эрвина очнуться. Он открыл глаза и наткнулся взглядом на Илию. Тот стоял, слегка покачиваясь, и в упор смотрел на ночного гостя. Эрвин вздрогнул от неожиданности: как этот недоумок смог незаметно подойти к нему?

— Что нашел? — Илия заметно растягивал слова заплетающим языком.

— Ничего, — Эрвин поморщился. Неужели он недостаточно напоил этого бугая?

— Я вижу, — взгляд Илии буравил Эрвина, — тебе повезло больше.

— Ты о чём? — Эрвин нахмурился.

— Я тут давно всё перерыл, — хмыкнул Илия.

«А этот парень вовсе не так глуп, каким прикидывается!» — подумал Эрвин.

— Что я, дурак, что ли, просто так тут торчать? — самодовольно произнес гвардеец.

— Ты прав, дружище: тут ничего нет, — Эрвин улыбнулся.

— Стой! Дай мне! — Илия вскинул огнестрел. — Что ты там сунул в карман? Давай, живо!

Эрвин смотрел на оружие, покачивавшееся в руках Кривоноса. Отдать единственную вещь, оставшуюся от деда, в чужие загребущие руки? Он вытащил часы из кармана.

— Ты про это? — Эрвин покачал часы на цепочке. — Они мои.

— Были твои, а станут мои. Кидай, — Илия набычился.

— Руки-то освободи. Не поймаешь — разобьются, — Эрвин старался казаться спокойным.

— Клади на пол, а сам отойди в сторону, — ответил гвардеец.

Ночной гость аккуратно положил часы на пол, встал и отошел.

— Вообще-то, я тебя пристрелить могу как вора, понял?

Илия, пьяно покачиваясь, приблизился к заветным часам. — И меня за это еще наградят!

— Я бы не стал так торопиться.

— Да ладно, шучу я! — сказал Илия, забирая часы. — В следующий раз, может, еще чего нароешь. Я не жадный.

Эрвин старался не выдать своих чувств. Дедовские часы — вещь, которую бабушка чудом смогла сберечь от ищеек охранки, — перекочевали в карман тупоголового гвардейца.

— Иди вперед давай! — прикрикнул Илия.

Эрвин двинулся между стеллажами, свернул в один проход, в другой. Гвардеец с трудом поспевал за ним. Около самого выхода из хранилища Эрвин притормозил и потянул тяжелую дверь на себя. Илия подошел ближе. Эрвин резко повернулся, выбил оружие из рук гвардейца, бросился на него и сбил с ног.

Вышнев не был маменькиным сынком, улица всегда была его вторым домом, а уличные стычки — одно из любимых развлечений. Илия не ожидал такого напора — он оказался намного слабее. Несмотря на внушительную комплекцию, жизнь его протекала вдали от пустырей и подворотен. Родители, зная, что их отпрыск трусоват, всячески оберегали любимое чадо от ненужного общения.

Эрвин придавил Илию к полу — от ярости он не контролировал себя. Тот захрипел, вытаращив глаза.

— Пусти, — прошептал он, — я покажу ключи. Ты же их ищешь?

Эрвин запустил руку в карман гвардейца, вытащил часы и размахнулся, чтобы врезать в лицо. Илия пугливо втянул голову в плечи.

— Это я спрятал ключи, специально! — всхлипнул он, дрожа.

Эрвин, тяжело дыша, остановился, встал, подобрал огнестрел.

— Подравнять бы твой нос под фамилию, гад! Ладно, иди показывай, — сквозь зубы процедил Эрвин, взяв Илию на прицел. — Только попробуй дернуться!

Гвардеец не обманул: в самом дальнем углу в полу оказался замаскированный тайник. Илия вытащил объемистый деревянный ящик, в котором действительно лежали ключи. От радости Эрвин чуть не выронил ружье. Сколько же тут ключей! И совсем древних, изъеденных ржавчиной, и вполне новых, маленьких, больших и даже почти игрушечных, как ключики от шкатулки.

Эрвин лихорадочно перебирал ключи. Илия стоял невдалеке и хлюпал носом, из которого сочилась кровь. Он был так напуган, что не смел даже пошевелиться. Гвардеец ждал указаний, словно щенок, которого за провинность наказал хозяин. Внезапно воодушевление, в котором пребывал Эрвин, сменилось заминкой. Как определить, какие из ключей принадлежали деду? Это же не магнит, к рукам не прилипнет. Илия, напряженно наблюдавший за приятелем, уловил перемену в его настроении.

— Нам говорили, ключ дверника никому не подчиняется, кроме самого дверника. Ты разве не знаешь? — спросил Илия.

Эрвин застыл. Почему он решил, что если найдет ключи деда, то откроет дверь в другой мир? Разве это возможно? Кривонос прав: ключ слушается лишь того, кому принадлежит. А что Эрвин возомнил о себе? Он не владелец ключа. Зачем только полез в хранилище?

Илия снова хлюпнул носом. Эрвин неприязненно покосился на него. Кого он слушает? Эту размазню? Так просто внук дверника не сдастся. Клочок бумаги, на котором Эрвин зарисовал форму замочной скважины и ширину двери в тайном убежище деда, уже в руках. Ничего, здесь найдутся подходящие образцы, он не уйдет налегке.

Парень расталкивал по карманам куртки подходящие по длине ключи, краем глаза следил за гвардейцем. Хорошо, что не наболтал лишнего Кривоносу. Эрвина и так три года разыскивают как уклониста. Родной дом стал чужим. Мало ему ищеек Высотомера, теперь прибавился еще один враг. То, что Кривонос будет мстить, ясно как драконий хвост.

— Сиди здесь до утра! — гаркнул Эрвин гвардейцу, пнул ногой злосчастный ящик, подобрал огнестрел Илии и двинулся вон из хранилища. — Вякнешь про меня, я в долгу не останусь, — припечатал напоследок.

На улице хозяйничала ночь. Прохладный ветер приятно освежал лицо. Удушающая вонь старого бункера осталась позади. Эрвин вдохнул полной грудью, бросил огнестрел в кусты и скрылся в ночной темноте. Войлочная обувь скрывала его шаги, но это не радовало. Эрвин знал: рано или поздно Илия донесет на него. И когда внука дверника найдут, ему определят место, которое он совсем не собирался занимать…