Неточные совпадения
Она летела прямо на него: близкие звуки хорканья, похожие на равномерное наддирание тугой ткани, раздались над самым ухом; уже виден был длинный нос и шея птицы, и в ту минуту, как Левин приложился, из-за
куста, где
стоял Облонский, блеснула красная молния; птица, как стрела, спустилась и взмыла опять кверху.
— Через тридцать лет Пращев с женой, дочерью и женихом ее сидели ночью в саду своем. Залаяла собака, бросилась в
кусты. Пращев —
за нею и видит:
стоит в
кустах Середа, отдавая ему честь. «Что, Середа, настал день смерти моей?» — «Так точно, ваше благородие!»
«Тут!» — сказали они. «Что тут?» — «Пешкьюем надо». — «Где же Лена?» — спрашиваю я. Якуты, как и смотритель, указали назад, на пески и луга. Я посмотрел на берег: там ровно ничего.
Кустов дивно, правда, между ними бродит стадо коров да два-три барана, которых я давно не видал.
За Лену их недавно послано несколько для разведения между русскими поселенцами и якутами. Еще на берегу же
стоял пастушеский шалаш из ветвей.
Немного пониже крестьянская лошадь
стояла в реке по колени и лениво обмахивалась мокрым хвостом; изредка под нависшим
кустом всплывала большая рыба, пускала пузыри и тихо погружалась на дно, оставив
за собою легкую зыбь.
Обыкновенным образом стрелять журавлей очень трудно и мало убьешь их, а надобно употреблять для этого особенные приемы и хитрости, то есть подкрадываться к ним из-за
кустов, скирдов хлеба, стогов сена и проч. и проч. также, узнав предварительно, куда летают журавли кормиться, где проводят полдень, где ночуют и чрез какие места пролетают на ночевку, приготовить заблаговременно скрытное место и ожидать в нем журавлей на перелете, на корму или на ночевке; ночевку журавли выбирают на местах открытых, даже иногда близ проезжей дороги; обыкновенно все спят
стоя, заложив голову под крылья, вытянувшись в один или два ряда и выставив по краям одного или двух сторожей, которые только дремлют, не закладывая голов под крылья, дремлют чутко, и как скоро заметят опасность, то зычным, тревожным криком разбудят товарищей, и все улетят.
Кругом было темно, и только колебавшееся пламя костра освещало неясный круг. Зашелестевший вблизи
куст привлек общее внимание. Матюшка выхватил горевшую головню и осветил
куст —
за ним
стояла растерявшаяся и сконфуженная Окся. Она подкралась очень осторожно и все время подслушивала разговор, пока не выдал ее присутствия хрустнувший под ногой сучок.
С каждым днем Кусака на один шаг уменьшала пространство, отделявшее ее от людей; присмотрелась к их лицам и усвоила их привычки:
за полчаса до обеда уже
стояла в
кустах и ласково помаргивала.
Остропестро выставляло из-под
кустов свои колючие пурпуровые головки. В стороне
стоял деревянный дом, маленький, серенький, в одно жилье, с широкою обеденкою в сад. Он казался милым и уютным. А
за ним виднелась часть огорода. Там качались сухие коробочки мака да беложелтые крупные чепчики ромашки, желтые головки подсолнечника никли перед увяданием и между полезными зелиями поднимались зонтики: белые у кокорыша и бледнопурпуровые у цикутного аистника, цвели светложелтые лютики да невысокие молочаи.
Я отыскал дядю в саду, у пруда, в самом уединенном месте. Он был с Настенькой. Увидя меня, Настенька стрельнула в
кусты, как будто виноватая. Дядя пошел ко мне навстречу с сиявшим лицом; в глазах его
стояли слезы восторга. Он взял меня
за обе руки и крепко сжал их.
Каким образом,
стоя спиною к Оке, мог увидеть Захар, что Глеб переехал реку и как затем исчез в
кустах — неизвестно; но только он мгновенно тряхнул головою, плюнул сажени на три и развалился на песке. Глаза его следили с каким-то нетерпеливым лукавством
за Гришкой, который возвращался назад.
— Извольте смотреть… две ракиты…
за ракитами
куст,
за кустом тихая заводь, и
стоит цапля.
— Постой-ка! — прервал Зарядьев. — Посмотрите, господа! Что это такое — вон там
за кустами?
—
Постой!.. Так точно… вот, кажется,
за этим
кустом говорят меж собой наши солдаты… пойдем поближе. Ты не можешь себе представить, как иногда забавны их разговоры, а особливо, когда они уверены, что никто их не слышит. Мы привыкли видеть их во фрунте и думаем, что они вовсе не рассуждают. Послушай-ка, какие есть между ними политики — умора, да и только! Но тише!.. Не шуми, братец!
Проснувшись, я ничего ясно не помнил: иногда смутно представлялось мне, что я видел во сне что-то навалившееся и душившее меня или видел страшилищ, которые
за мной гонялись; иногда усилия меня державших людей, невольно повторявших ласковые слова, которыми уговаривали меня лечь на постель и успокоиться, как будто пробуждали меня на мгновение к действительности, и потом совсем проснувшись поутру, я вспоминал, что ночью от чего-то просыпался, что около меня
стояли мать, отец и другие, что в
кустах под окнами пели соловьи и кричали коростели
за рекою.
Потом, отойдя от кладбища с версту, Никита внезапно увидал дворника Тихона; с лопатой на плече, с топором
за поясом он
стоял в
кустах у дороги, как часовой.
На местах отдыха, в воксале, на музыке или пред фонтаном, он уже непременно останавливается где-нибудь недалеко от нашей скамейки, и, где бы мы ни были, в парке ли, в лесу ли, или на Шлангенберге, —
стоит только вскинуть глазами, посмотреть кругом и непременно где-нибудь, или на ближайшей тропинке, или из-за
куста, покажется уголок мистера Астлея.
Лес осенью был еще красивее, чем летом: темная зелень елей и пихт блестела особенной свежестью; трепетная осина, вся осыпанная желтыми и красными листьями,
стояла точно во сне и тихо-тихо шелестела умиравшею листвой, в которой червонным золотом играли лучи осеннего солнца; какие-то птички весело перекликались по сторонам дороги; шальной заяц выскакивал из-за
кустов, вставал на задние лапы и без оглядки летел к ближайшему лесу.
Фельдшер успел вовремя ухватиться
за настилку и выкарабкаться почти сухим. Но Астреин по горло погрузился в воду. Он достал ногами дно, здесь было вовсе не глубоко, но течение с такой силой тянуло его под мост, что он едва-едва успел уцепиться
за столб. Лодка, переполнившись водою, перевернулась вверх дном, легко скользнула в пролет и на той стороне моста сейчас же запуталась в
кустах. Фельдшер
стоял наверху и хохотал во все горло.
— Вот так штука! — сказал мельник в раздумьи и со страхом поглядел на небо, с которого месяц действительно светил изо всей мочи. Небо было чисто, и только между луною и лесом, что чернелся вдали
за речкой, проворно летело небольшое облачко, как темная пушинка. Облако, как облако, но вот что показалось мельнику немного странно: кажись, и ветру нет, и лист на
кустах стоит — не шелохнется, как заколдованный, а облако летит, как птица и прямо к городу.
Вскоре передо мной мелькнула лесная вырубка. Распаханная земля густо чернела жирными бороздами, и только островками зелень держалась около больших, еще не выкорчеванных пней.
За большим
кустом, невдалеке от меня, чуть тлелись угли костра, на которых
стоял чайник. Маруся сидела вполоборота ко мне. В эту минуту она распустила на голове платок и поправляла под ним волосы. Покончив с этим, она принялась есть.
— Хитры молодые жены старых мужей. Я чую, что здесь был кто-то: не чертом пахнет здесь, а молодым кавалером в бархатном берете и красном плаще. Крутя одной рукою черный ус и другою рукою опираясь в бок около рукоятки своей острой шпаги, он
стоял там,
за розовым
кустом, и говорил тебе слова,
за которые твой муж заплатит тебе ужо звонкою монетою.
Пройдя еще несколько шагов, я услышал голоса, а немного погодя увидел и людей. В том месте, где аллея расширялась в площадку, окруженную чугунными скамьями, под тенью высоких белых акаций
стоял стол, на котором блестел самовар. Около стола говорили. Я тихо подошел по траве к площадке и, скрывшись
за сиреневый
куст, стал искать глазами графа.
Через час беглецы очутились уже верст
за семь. Конь был вконец заморен и не мог уже двинуться с места. Они его покинули в
кустах, вместе с тележкой, и покрались
кустами же вдоль по берегу. Теперь опасность погони несколько миновала. На счастие их, неподалеку от берега
стояла на воде рыбачья душегубка, и в ней мальчишка какой-то удил рыбу. Они криком стали звать его. Рыбак подчалил, беглецы прыгнули в лодку и
за гривенник, без излишних торгов и разговоров, перебрались на левый берег, в Самарскую губернию.
— Земля холодная, неродимая, к тому ж все лето туманы
стоят да холодные росы падают. На что яблоки, и те не родятся. Не раз пытался я того, другого развести, денег не жалел, а не добился ни до чего. Вот ваши места так истинно благодать Господня. Чего только нет? Ехал я сюда на пароходе, глядел на ваши береговые горы: все-то вишенье, все-то яблони да разные ягодные
кусты. А у нас весь свой век просиди в лесах да не побывай на горах, ни
за что не поймешь, какова на земле Божья благодать бывает.
Выстрел, несомненно, всколыхнул бы воздух, который увлек бы
за собой шаровую молнию. От соприкосновения с каким-либо предметом она могла беззвучно исчезнуть, но могла и разорваться. Я
стоял, как прикованный, и не смел пошевельнуться. Светящийся шар неуклонно двигался все в одном направлении. Он наискось пересек мою тропу и стал взбираться на пригорок. По пути он поднялся довольно высоко и прошел над
кустом, потом стал опускаться к земле и вслед затем скрылся
за возвышенностью.
На окраине сада, под старой ветвистой яблоней,
стояла крестьянская девка и жевала; подле нее на коленях ползал молодой широкоплечий парень и собирал на земле сбитые ветром яблоки; незрелые он бросал в
кусты, а спелые любовно подносил на широкой серой ладони своей Дульцинее. Дульцинея, по-видимому, не боялась
за свой желудок и ела яблочки не переставая и с большим аппетитом, а парень, ползая и собирая, совершенно забыл про себя и имел в виду исключительно одну только Дульцинею.
Она
стояла однажды
за кулисами и, опершись о розовый
куст с деревянными цветами, следила
за его движениями.
На самой вышке, у обрыва
за кустами,
стоял Теркин.
Вынимаем кисеты, закуриваем трубки.
За дубовыми
кустами, над желтею шею рожью поднимается темно-синяя туча. Дует в потное лицо прохладный, бодрящий ветер,
стоишь ему навстречу и жадно дышишь… Ах, хорошо!
А Алеша вчера утром
стоял в
кустах за сахарным заводом. Чуть брезжила зеленоватая заря. Блестящие струи рельсов убегали в сумрак. Со впавшими решительными глазами он
стоял и вслушивался, как рельсы тихо рокотали от далекого поезда, несшего ему смерть.
Я лежал на копне. В небе теплились звезды; с поля, из-за
кустов, несло широким теплом; в лесу
стоял глухой, сонный шум. Тело, неподвижное и отяжелевшее, как будто стало чужим, мысли в голове мешались, и мешались представления. Стройная осинка, стройная Донька, обе робко и покорно смотрящие в темноту… Милая, милая! Сколько в ней глубокого, несознанного трагизма, и сколько трагизма в этой несознанности!
Лелька со своим взводом ушла шагов
за тридцать, на другую полянку
за кустами. Расселись, разлеглись. Опять, волнуясь, перелистывали книжки. Лелька,
стоя на коленях, опять отвечала на вопросы и давала разъяснения.
Задвижка щелкнула, пахнул холодный ветер, и Пашка, спотыкаясь, выбежал на двор. У него была одна мысль — бежать и бежать! Дороги он не знал, но был уверен, что если побежит, то непременно очутится дома у матери. Ночь была пасмурная, но
за облаками светила луна. Пашка побежал от крыльца прямо вперед, обогнул сарай и наткнулся на пустые
кусты;
постояв немного и подумав, он бросился назад к больнице, обежал ее и опять остановился в нерешимости:
за больничным корпусом белели могильные кресты.
Яков Потапович между тем находился уже в глубине сада, когда услышал скрип снега под чьими-то легкими шагами. После описанной нами сцены с Татьяной на берегу Москвы-реки он стал избегать каких-либо неожиданных встреч и потому поспешил зайти
за громадный, густой даже без листьев, покрытый снегом
куст.
Стоя там, он увидал Татьяну, шедшую неторопливою походкою и по временам оглядывавшуюся.
Насупротив от Николая были зелени и там
стоял его охотник, один в яме
за выдавшимся
кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки — Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.