Неточные совпадения
Он решился. Река не захотела уйти
от него — он уйдет
от нее. Место, на котором
стоял старый Глупов, опостылело ему. Там не повинуются стихии, там овраги и буераки на каждом
шагу преграждают стремительный бег; там воочию совершаются волшебства, о которых не говорится ни
в регламентах, ни
в сепаратных предписаниях начальства. Надо бежать!
Они
стояли теперь
шагах в пятнадцати друг
от друга.
В нескольких
шагах от меня
стояла группа мужчин, и
в их числе драгунский капитан, изъявивший враждебные намерения против милой княжны; он особенно был чем-то очень доволен, потирал руки, хохотал и перемигивался с товарищами.
Девочка, вздрогнув, невольно взглянула из-под руки на разлив моря. Затем обернулась
в сторону восклицаний; там,
в двадцати
шагах от нее,
стояла кучка ребят; они гримасничали, высовывая языки. Вздохнув, девочка побежала домой.
В нескольких
шагах от последнего городского огорода
стоит кабак, большой кабак, всегда производивший на него неприятнейшее впечатление и даже страх, когда он проходил мимо его, гуляя с отцом.
— Это откуда? — крикнул он ей через комнату. Она
стояла все на том же месте,
в трех
шагах от стола.
Ярким летним днем Самгин ехал
в Старую Руссу; скрипучий, гремящий поезд не торопясь катился по полям Новгородской губернии; вдоль железнодорожной линии
стояли в полусотне
шагов друг
от друга новенькие солдатики;
в жарких лучах солнца блестели, изгибались штыки, блестели оловянные глаза на лицах, однообразных, как пятикопеечные монеты.
В нескольких
шагах от этой группы почтительно остановились молодцеватый, сухой и колючий губернатор Баранов и седобородый комиссар отдела художественной промышленности Григорович, который делал рукою
в воздухе широкие круги и шевелил пальцами, точно соля землю или сея что-то. Тесной, немой группой
стояли комиссары отделов, какие-то солидные люди
в орденах, большой человек с лицом нехитрого мужика, одетый
в кафтан, шитый золотом.
Взлетела
в воздух широкая соломенная шляпа, упала на землю и покатилась к ногам Самгина, он отскочил
в сторону, оглянулся и вдруг понял, что он бежал не прочь
от катастрофы, как хотел, а задыхаясь,
стоит в двух десятках
шагов от безобразной груды дерева и кирпича;
в ней вздрагивают, покачиваются концы досок, жердей.
Дома его ждал толстый конверт с надписью почерком Лидии; он лежал на столе, на самом видном месте. Самгин несколько секунд рассматривал его, не решаясь взять
в руки,
стоя в двух
шагах от стола. Потом, не сходя с места, протянул руку, но покачнулся и едва не упал, сильно ударив ладонью по конверту.
В двух
шагах от Клима, спиною к нему,
стоял тонкий, стройный человек во фраке и, сам себе дирижируя рукою
в широком обшлаге, звучно говорил двум толстякам...
В полусотне
шагов от себя он видел солдат, закрывая вход на мост, они
стояли стеною, как гранит набережной, головы их с белыми полосками на лбах были однообразно стесаны, между головами торчали длинные гвозди штыков.
— Ваша фамилия? — спросил его жандармский офицер и, отступив
от кровати на
шаг, встал рядом с человеком
в судейском мундире; сбоку
от них
стоял молодой солдат, подняв руку со свечой без подсвечника, освещая лицо Клима; дверь
в столовую закрывала фигура другого жандарма.
— Я не могу
стоять: ноги дрожат. Камень ожил бы
от того, что я сделала, — продолжала она томным голосом. — Теперь не сделаю ничего, ни
шагу, даже не пойду
в Летний сад: все бесполезно — ты умер! Ты согласен со мной, Илья? — прибавила она потом, помолчав. — Не упрекнешь меня никогда, что я по гордости или по капризу рассталась с тобой?
Он быстро пошел, ожесточенный этой умышленной пыткой, этим издеванием над ним и над страстью. Потом оглянулся.
Шагах в десяти
от него, выступив немного на лунный свет, она, как белая статуя
в зелени,
стоит неподвижно и следит за ним с любопытством, уйдет он или нет.
Несколько человек мужчин и женщин, большей частью с узелками,
стояли тут на этом повороте к тюрьме,
шагах в ста
от нее. Справа были невысокие деревянные строения, слева двухэтажный дом с какой-то вывеской. Само огромное каменное здание тюрьмы было впереди, и к нему не подпускали посетителей. Часовой солдат с ружьем ходил взад и вперед, строго окрикивая тех, которые хотели обойти его.
За канавкой же, примерно
шагах в тридцати
от группы,
стоял у забора и еще мальчик, тоже школьник, тоже с мешочком на боку, по росту лет десяти, не больше, или даже меньше того, — бледненький, болезненный и со сверкавшими черными глазками.
— Куда же, — шептал и Алеша, озираясь во все стороны и видя себя
в совершенно пустом саду,
в котором никого, кроме их обоих, не было. Сад был маленький, но хозяйский домишко все-таки
стоял от них не менее как
шагах в пятидесяти. — Да тут никого нет, чего ты шепчешь?
Расставили нас,
в двенадцати
шагах друг
от друга, ему первый выстрел —
стою я пред ним веселый, прямо лицом к лицу, глазом не смигну, любя на него гляжу, знаю, что сделаю.
В ожидании выхода старца мамаша сидела на стуле, подле кресел дочери, а
в двух
шагах от нее
стоял старик монах, не из здешнего монастыря, а захожий из одной дальней северной малоизвестной обители.
Тигр не шел прямо, а выбирал такие места, где было меньше снегу, где гуще были заросли и больше бурелома.
В одном месте он взобрался на поваленное дерево и долго
стоял на нем, но вдруг чего-то испугался, прыгнул на землю и несколько метров полз на животе. Время
от времени он останавливался и прислушивался; когда мы приближались, то уходил сперва прыжками, а потом
шагом и рысью.
В нескольких
шагах от двери, подле грязной лужи,
в которой беззаботно плескались три утки,
стояло на коленках два мужика: один — старик лет шестидесяти, другой — малый лет двадцати, оба
в замашных заплатанных рубахах, на босу ногу и подпоясанные веревками.
У самой головы оврага,
в нескольких
шагах от той точки, где он начинается узкой трещиной,
стоит небольшая четвероугольная избушка,
стоит одна, отдельно
от других.
В нескольких
шагах от него, возле плохой тележонки,
стояла, под соломенным навесом, худая лошаденка
в оборванной сбруе.
В 50
шагах от фанзы
стояла маленькая кумирня со следующей надписью: «Чжемь шань лин ван си жи Хань чао чжи го сян Цзинь цзо жень цзян фу лу мэнь», то есть «Находящемуся
в лесах и горах князю (тигру).
Ночь была темна, небо покрыто тучами,
в двух
шагах от себя нельзя было ничего видеть, но Марья Кириловна шла
в темноте по знакомым дорожкам и через минуту очутилась у беседки; тут остановилась она, дабы перевести дух и явиться перед Дефоржем с видом равнодушным и неторопливым. Но Дефорж
стоял уже перед нею.
Бедный гость, с оборванной полою и до крови оцарапанный, скоро отыскивал безопасный угол, но принужден был иногда целых три часа
стоять прижавшись к стене и видеть, как разъяренный зверь
в двух
шагах от него ревел, прыгал, становился на дыбы, рвался и силился до него дотянуться.
Мы вообще знаем Европу школьно, литературно, то есть мы не знаем ее, а судим à livre ouvert, [Здесь: с первого взгляда (фр.).] по книжкам и картинкам, так, как дети судят по «Orbis pictus» о настоящем мире, воображая, что все женщины на Сандвичевых островах держат руки над головой с какими-то бубнами и что где есть голый негр, там непременно,
в пяти
шагах от него,
стоит лев с растрепанной гривой или тигр с злыми глазами.
Шага три
от нее
стоял высокий, несколько согнувшийся старик, лет семидесяти, плешивый и пожелтевший,
в темно-зеленой военной шинели, с рядом медалей и крестов на груди.
При сем слове Левко не мог уже более удержать своего гнева. Подошедши на три
шага к нему, замахнулся он со всей силы, чтобы дать треуха,
от которого незнакомец, несмотря на свою видимую крепость, не устоял бы, может быть, на месте; но
в это время свет пал на лицо его, и Левко остолбенел, увидевши, что перед ним
стоял отец его. Невольное покачивание головою и легкий сквозь зубы свист одни только выразили его изумление.
В стороне послышался шорох; Ганна поспешно влетела
в хату, захлопнув за собою дверь.
Шагах в двадцати
от эшафота, около которого
стоял народ и солдаты, были врыты три столба, так как преступников было несколько человек.
— Какая у тебя будет злоба! — засмеялся опять Рогожин
в ответ на горячую, внезапную речь князя. Он действительно
стоял, сторонясь
от него, отступив
шага на два и пряча свои руки.
Ентальцевы помаленьку собираются к вам; не очень понимаю, зачем она сюда приезжала. Пособия мужу не получила
от факультета полупьяного. [Факультетом Пущин называл врача.] Развлечения также немного. Я иногда доставляю ей утешение моего лицезрения, но это утешение так ничтожно, что не
стоит делать
шагу. Признаюсь вам, когда мне случается
в один вечер увидеть обоих — Н. С. и Ан. Вас, то совершенно отуманится голова. Сам делаешься полоумным…
— И он указал мне на вывеску
в десяти
шагах от того места, где мы
стояли, — видишь: кондитерская и ресторан, то есть попросту ресторация, но место хорошее.
Я не отвечал ему; он попросил у меня табаку. Чтобы отвязаться
от него (к тому же нетерпение меня мучило), я сделал несколько
шагов к тому направлению, куда удалился отец; потом прошел переулочек до конца, повернул за угол и остановился. На улице,
в сорока
шагах от меня, пред раскрытым окном деревянного домика, спиной ко мне
стоял мой отец; он опирался грудью на оконницу, а
в домике, до половины скрытая занавеской, сидела женщина
в темном платье и разговаривала с отцом; эта женщина была Зинаида.
В нескольких
шагах от меня — на поляне, между кустами зеленой малины,
стояла высокая стройная девушка
в полосатом розовом платье и с белым платочком на голове; вокруг нее теснились четыре молодые человека, и она поочередно хлопала их по лбу теми небольшими серыми цветками, которых имени я не знаю, но которые хорошо знакомы детям: эти цветки образуют небольшие мешочки и разрываются с треском, когда хлопнешь ими по чему-нибудь твердому.
Майзель
стоял от него
шагах в пятидесяти и чутким, привычным ухом ловил малейший шорох.
Луша молчала; ей тоже хотелось протянуть руку Раисе Павловне, но
от этого движения ее удерживала какая-то непреодолимая сила, точно ей приходилось коснуться холодной гадины. А Раиса Павловна все
стояла посредине комнаты и ждала ответа. Потом вдруг, точно ужаленная, выбежала
в переднюю, чтобы скрыть хлынувшие из глаз слезы. Луша быстро поднялась с дивана и сделала несколько
шагов, чтобы вернуть Раису Павловну и хоть пожать ей руку на прощанье, но ее опять удержала прежняя сила.
Мать схватилась руками за грудь, оглянулась и увидела, что толпа, раньше густо наполнявшая улицу,
стоит нерешительно, мнется и смотрит, как
от нее уходят люди со знаменем. За ними шло несколько десятков, и каждый
шаг вперед заставлял кого-нибудь отскакивать
в сторону, точно путь посреди улицы был раскален, жег подошвы.
Впереди,
шагах в трехстах
от строя, яркими разноцветными пятнами пестрели дамские платья, зонтики и шляпки: там
стояли полковые дамы, собравшиеся поглядеть на парад.
Александр обернулся.
В двух
шагах от них
стоял старик, под руку с ним хорошенькая девушка, высокого роста, с открытой головой и с зонтиком
в руках. Брови у ней слегка нахмурились. Она немного нагнулась вперед и с сильным участием следила глазами за каждым движением Костякова. Она даже не заметила Александра.
Обнаружился один странный факт: совсем на краю квартала, на пустыре, за огородами, не менее как
в пятидесяти
шагах от других строений,
стоял один только что отстроенный небольшой деревянный дом, и этот-то уединенный дом загорелся чуть не прежде всех, при самом начале пожара.
Он
стоял на обломках забора; налево
от него,
шагах в тридцати, высился черный скелет уже совсем почти догоревшего двухэтажного деревянного дома, с дырьями вместо окон
в обоих этажах, с провалившеюся крышей и с пламенем, всё еще змеившимся кое-где по обугленным бревнам.
С каждым днем Кусака на один
шаг уменьшала пространство, отделявшее ее
от людей; присмотрелась к их лицам и усвоила их привычки: за полчаса до обеда уже
стояла в кустах и ласково помаргивала.
У ворот он остановился, помолился на образ
в часовне и, надев свою шляпу, еще раз оглянулся назад и изумился: перед ним
стоял карлик Николай Афанасьевич, следовавший за ним
от самой могилы
в двух
шагах расстояния.
«Вот и покров прошёл. Осень
стоит суха и холодна. По саду летит мёртвый лист, а земля отзывается на
шаги по ней звонко, как чугун. Явился
в город проповедник-старичок, собирает людей и о душе говорит им. Наталья сегодня ходила слушать его, теперь сидит
в кухне, плачет, а сказать ничего не может, одно говорит — страшно! Растолстела она безобразно, задыхается даже
от жиру и неестественно много ест. А
от Евгеньи ни словечка. Забыла».
Они дошли без всякого препятствия до ворот, подле которых
стояли на часах двое казаков и лежал убитый караульный; а на плотине,
шагах в десяти
от стены, дожидались с лошадьми остальные казаки и земский.
В ста
шагах от ворот
стоял небольшой домик с красной крышей и с зелеными ставнями.
В двадцати
шагах от костра, на границе дороги с полем
стоял деревянный могильный крест, покосившийся
в сторону.
Хороша она была и на рынке, когда
стояла перед ярко-разноцветной кучей овощей, точно написанная великим мастером на белом фоне церковной стены, — ее место было у церкви святого Якова, слева
от паперти, она и умерла
в трех
шагах от него.