Неточные совпадения
— Да, — ответил Клим, вдруг ощутив голод и слабость.
В темноватой столовой, с одним окном, смотревшим
в кирпичную стену, на большом столе буйно кипел самовар,
стояли тарелки с хлебом, колбасой, сыром, у стены мрачно возвышался тяжелый буфет, напоминавший чем-то гранитный памятник над
могилою богатого купца. Самгин ел и думал, что, хотя квартира эта
в пятом этаже, а вызывает впечатление подвала. Угрюмые люди
в ней, конечно, из числа тех, с которыми история не считается, отбросила их
в сторону.
Потом он должен был
стоять более часа на кладбище, у
могилы, вырытой
в рыжей земле; один бок
могилы узорно осыпался и напоминал беззубую челюсть нищей старухи. Адвокат Правдин сказал речь, смело доказывая закономерность явлений природы; поп говорил о царе Давиде, гуслях его и о кроткой мудрости бога. Ветер неутомимо летал, посвистывая среди крестов и деревьев; над головами людей бесстрашно и молниеносно мелькали стрижи; за церковью, под горою, сердито фыркала пароотводная труба водокачки.
«Да, вот и меня так же», — неотвязно вертелась одна и та же мысль,
в одних и тех же словах, холодных, как сухой и звонкий морозный воздух кладбища. Потом Ногайцев долго и охотно бросал
в могилу мерзлые комья земли, а Орехова бросила один, — но большой. Дронов
стоял, сунув шапку под мышку, руки
в карманы пальто, и красными глазами смотрел под ноги себе.
Но Клим почему-то не поверил ей и оказался прав: через двенадцать дней жена доктора умерла, а Дронов по секрету сказал ему, что она выпрыгнула из окна и убилась.
В день похорон, утром, приехал отец, он говорил речь над
могилой докторши и плакал. Плакали все знакомые, кроме Варавки, он,
стоя в стороне, курил сигару и ругался с нищими.
Тебя удивляет и, может быть, оскорбляет моя стариковская откровенность, но войди
в мое положение, деточка, поставь себя на мое место; вот я старик,
стою одной ногой
в могиле, целый век прожил, как и другие, с грехом пополам, теперь у меня
в руках громадный капитал…
Я присел на
могилу в ожидании Ермолая. Владимир отошел, для приличия, несколько
в сторону и тоже сел. Сучок продолжал
стоять на месте, повеся голову и сложив, по старой привычке, руки за спиной.
«Куда могла она пойти, что она с собою сделала?» — восклицал я
в тоске бессильного отчаяния… Что-то белое мелькнуло вдруг на самом берегу реки. Я знал это место; там, над
могилой человека, утонувшего лет семьдесят тому назад,
стоял до половины вросший
в землю каменный крест с старинной надписью. Сердце во мне замерло… Я подбежал к кресту: белая фигура исчезла. Я крикнул: «Ася!» Дикий голос мой испугал меня самого — но никто не отозвался…
Бедная Саша, бедная жертва гнусной, проклятой русской жизни, запятнанной крепостным состоянием, — смертью ты вышла на волю! И ты еще была несравненно счастливее других:
в суровом плену княгининого дома ты встретила друга, и дружба той, которую ты так безмерно любила, проводила тебя заочно до
могилы. Много слез
стоила ты ей; незадолго до своей кончины она еще поминала тебя и благословляла память твою как единственный светлый образ, явившийся
в ее детстве!
В день унылый,
В глухую осень, одинок,
Стоял я у твоей
могилыИ все опомниться не мог.
Бледные, изнуренные, с испуганным видом,
стояли они
в неловких, толстых солдатских шинелях с стоячим воротником, обращая какой-то беспомощный, жалостный взгляд на гарнизонных солдат, грубо ровнявших их; белые губы, синие круги под глазами показывали лихорадку или озноб. И эти больные дети без уходу, без ласки, обдуваемые ветром, который беспрепятственно дует с Ледовитого моря, шли
в могилу.
Могила отца была обнесена решеткой и заросла травой. Над ней
стоял деревянный крест, и краткая надпись передавала кратчайшее содержание жизни: родился тогда-то, был судьей, умер тогда-то… На камень не было денег у осиротевшей семьи. Пока мы были
в городе, мать и сестра каждую весну приносили на
могилу венки из цветов. Потом нас всех разнесло по широкому свету.
Могила стояла одинокая, и теперь, наверное, от нее не осталось следа…
«Душа» туманным столбом подлетела к
могиле,
постояла над ней, колеблясь, как дым, потом свернулась спирально, как змея, и с глухим стоном ушла
в могилу.
Маленький уютный костел
стоял в соседстве соломенных хат, посреди
могил и крестов.
Далее через 5 верст следует селение Кресты, основанное
в 1885 г. Тут когда-то были убиты двое бродяг и на месте их
могил стояли кресты, которых теперь уже нет; или иначе: хвойный лес, который давно уже вырублен, пересекал здесь когда-то елань
в виде креста. Оба объяснения поэтичны; очевидно, название Кресты дано самим населением.
Около тюрьмы есть колодец, и по нему можно судить о высоте почвенной воды. Вследствие особого строения здешней почвы почвенная вода даже на кладбище, которое расположено на горе у моря,
стоит так высоко, что я
в сухую погоду видел
могилы, наполовину заполненные водою. Почва около тюрьмы и во всем посту дренирована канавами, но недостаточно глубокими, и от сырости тюрьма совсем не обеспечена.
Мальчик Алешка 3–4 лет, которого баба привела за руку,
стоит и глядит вниз
в могилу. Он
в кофте не по росту, с длинными рукавами, и
в полинявших синих штанах; на коленях ярко-синие латки.
— И это знаю!.. Только все это пустяки. Одной поденщины сколько мы должны теперь платить. Одним словом, бросай все и заживо ложись
в могилу… Вот француз все своею заграницей утешает, да только там свое, а у нас свое. Машины-то денег
стоят, а мы должны миллион каждый год послать владельцам… И без того заводы плелись кое-как, концы с концами сводили, а теперь где мы возьмем миллион наш?
Народ
в это время все
стоял еще около
могилы полковника, и некоторые продолжали плакать.
Мы были одни; только воробьи возились кругом, да ласточки бесшумно влетали и вылетали
в окна старой часовни, которая
стояла, грустно понурясь, среди поросших травою
могил, скромных крестов, полуразвалившихся каменных гробниц, на развалинах которых стлалась густая зелень, пестрели разноцветные головки лютиков, кашки, фиалок.
В западной стороне, на горе, среди истлевших крестов и провалившихся
могил,
стояла давно заброшенная униатская часовня. Это была родная дочь расстилавшегося
в долине собственно обывательского города. Некогда
в ней собирались, по звону колокола, горожане
в чистых, хотя и не роскошных кунтушах, с палками
в руках вместо сабель, которыми гремела мелкая шляхта, тоже являвшаяся на зов звонкого униатского колокола из окрестных деревень и хуторов.
— Видал, батюшка!.. Вот уж я одной ногой
в могиле стою, а не потаю: видал!
—
Постой, Федор Алексеич! — сказал он, вставая, — это Максимов Буян, не тронь его. Он зовет меня на
могилу моего названого брата; не
в меру я с тобой загулялся; прости, пора мне
в путь!
Вот он состарелся, одичал, одной ногой
в могиле стоит, а нет на свете существа, которое приблизилось бы к нему, «пожалело» бы его.
— Не сделал? ну, и тем лучше, мой друг! По закону — оно даже справедливее. Ведь не чужим, а своим же присным достанется. Я вот на чту уж хил — одной ногой
в могиле стою! а все-таки думаю: зачем же мне распоряжение делать, коль скоро закон за меня распорядиться может. И ведь как это хорошо, голубчик! Ни свары, ни зависти, ни кляуз… закон!
У ворот он остановился, помолился на образ
в часовне и, надев свою шляпу, еще раз оглянулся назад и изумился: перед ним
стоял карлик Николай Афанасьевич, следовавший за ним от самой
могилы в двух шагах расстояния.
Фома Фомич лежит теперь
в могиле, подле генеральши; над ним
стоит драгоценный памятник из белого мрамора, весь испещренный плачевными цитатами и хвалебными надписями.
Дни два ему нездоровилось, на третий казалось лучше; едва переставляя ноги, он отправился
в учебную залу; там он упал
в обморок, его перенесли домой, пустили ему кровь, он пришел
в себя, был
в полной памяти, простился с детьми, которые молча
стояли, испуганные и растерянные, около его кровати, звал их гулять и прыгать на его
могилу, потом спросил портрет Вольдемара, долго с любовью смотрел на него и сказал племяннику: «Какой бы человек мог из него выйти… да, видно, старик дядя лучше знал…
Несчастливцев. Мой покой
в могиле. Здесь рай; я его не
стою. Благодарю, благодарю! Душа моя полна благодарностью, полна любовью к вам, грудь моя полна теплых слез! (Утирает слезы.) Довольно милостей, довольно ласк! Я сделаюсь идолопоклонником, я буду молиться на тебя! (Закрывает лицо рукою и уходит.)
Была поставлена и «Аскольдова
могила». Торопку пел знаменитый
в то время тенор Петруша Молодцов, а Неизвестного должен был петь Волгин-Кречетов, трагик. Так, по крайней мере,
стояло в афише. Репетировали без Неизвестного. Наступил день спектакля, а на утренней репетиции Волгина-Кречетова нет.
Кручинина. Мне ничего не
стоит перенестись за семнадцать лет назад; представить себе, что я сижу
в своей квартире, работаю; вдруг мне стало скучно, я беру платок, накрываюсь и бегу навестить сына; играю с ним, разговариваю. Я его так живо представляю себе. Это, должно быть, от того, что я не видала его мертвым, не видала
в гробу,
в могиле.
— Ну и к исправнику сейчас. Так, мол, и так, вашскородие, уступите эшафот на недельку, без нужды
стоит. Уступил, всего по четыре с полтиной за помещение
в вечер взял, и дело сделали, и «Аскольдову
могилу» ставили.
В будни я бываю занят с раннего утра до вечера. А по праздникам,
в хорошую погоду, я беру на руки свою крошечную племянницу (сестра ожидала мальчика, но родилась у нее девочка) и иду не спеша на кладбище. Там я
стою или сижу и подолгу смотрю на дорогую мне
могилу и говорю девочке, что тут лежит ее мама.
С трудом пробираясь между
могил, он не слышал уже пения, но видел ясно, что внутренность церкви освещена; ему показалось даже, что
в одном углу церковного погоста что-то чернелось и раздавался шорох, похожий на топот лошадей, которые не
стоят смирно на одном месте.
Я
в состоянии
в продолжение всего обеда мечтать о том, как Гнеккер окажется авантюристом, как Лиза и жена поймут свою ошибку и как я буду дразнить их, — и подобные нелепые мечты
в то время, когда одною ногой я
стою уже
в могиле!
Старик по грудь
стоял в какой-то яме, которая имела форму
могилы; очевидно, Сила ширфовал, то есть разыскивал золото.
На другое утро, рано, я пошла на кладбище. Май месяц
стоял тогда во всей красе цветов и листьев, и долго я сидела на свежей
могиле. Я не плакала, не грустила; у меня одно вертелось
в голове: «Слышишь, мама? Он хочет и мне оказывать покровительство!» И мне казалось, что мать моя не должна была оскорбиться тою усмешкой, которая невольно просилась мне на губы.
— Что же, ты, вероятно, будешь кашлять по нотам? Вот рассуди, пожалуйста, — обратился Мухоедов ко мне, тыча Гаврила Степаныча рукой
в грудь. — Вот человек одной ногой
в могиле стоит, на ладан дышит и продолжает себя губить какими-то спевками… Не есть ли это крайняя степень безумия?..
— Мое-то уж все пережито, так по себе-то и другого жаль… Гаврилу Степаныча уж не поднять из
могилы… Вон про меня что пишет Егорка-то: Андроник пьяница, Андроник козлух держит, а он был у меня на душе… а? Ведь
в двадцать-то лет из меня четверых Егорок можно сделать… а водка, она все-таки, если
в меру, разламывает человека, легче с ней. Вот я и пью; мне легче, когда она с меня силу снимает… Эх, да не
стоит об этом говорить!.. Претерпех до конца и слякохся.
Разбудил меня Титов, — было это на
могиле Ольгиной. Как теперь вижу —
стоит он предо мной, смотрит
в лицо мне и говорит...
— Я знаю эту здешнюю могилку-с, и мы оба по краям этой
могилы стоим, только на моем краю больше, чем на вашем, больше-с… — шептал он как
в бреду, все продолжая себя бить
в сердце, — больше-с, больше-с — больше-с…
С бледным лицом, с распущенными седыми волосами
стоял он подле гроба, когда отпевали усопшую; рыдая, прощался с нею; с жаром целовал ее лицо и руки; сам опускал
в могилу; бросил на гроб первую горсть земли; стал на колени; поднял вверх глаза и руки; сказал: «На небесах душа твоя!
Грознов. И денег мне твоих не надо — у меня свои есть. На что мне? Я одной ногой
в могиле стою; с собой не возьмешь.
3 Гость (
в сторону). Теперь жалеют! К погибшим люди справедливы! Но что
в этом сожаленье? Одна слеза дружбы
стоит всех восклицаний толпы! Но такая слеза едва ли упадет на
могилу Арбенина: он оставил угрызения совести
в сердцах, где поселить желал любовь!
Граф. Однако и вы, и какой-то генерал Варнуха, и господин Мямлин беспрестанно напоминаете мне то об Алексее Николаиче, то о князе Михайле Семеныче, недостает только назвать еще мне madame Бобрину; и я на это один раз навсегда говорю, что я
стою уже одной ногой
в могиле, а потому ни
в каких покровителях не нуждаюсь и никаких врагов и соперников не боюсь!
Но оно не переходит
в прошлое. Точно вырвавшись из-под власти времени и смерти, оно неподвижно
стоит в мозгу — этот труп прошедших событий, лишенный погребения. Каждый вечер он настойчиво зарывает его
в могилу; проходит ночь, наступает утро — и снова перед ним, заслоняя собою мир, все собою начиная и все кончая, неподвижно
стоит окаменевший, изваянный образ: взмах белого платка, выстрелы, кровь.
Как
в забытьи каком
стоит Настя у растворенного окна. Мысли путаются, голова кружится. «Господи! — думает. — Скорей бы вырваться отсюда… Здесь как
в могиле!»
А какая тут
могила! По деревне стоном
стоят голоса… После праздника весенние хлопоты подоспели: кто борону вяжет, кто соху чинит, кто
в кузнице сошник либо полицу перековывает — пахота не за горами… Не налюбуются пахари на изумрудную зелень, пробившуюся на озимых полях. «Поднимайся, рожь зеленая, охрани тебя, матушку, Небесный Царь!.. Уроди, Господи, крещеным людям вдоволь хлебушка!..» — молят мужики.
Девушка
в красном
стоит на Каменной
Могиле, но, завидев нас, исчезает, как ящерица.
Могила была, наконец, зарыта. Двое могильщиков, сняв шапки и медля уходить,
стояли в ожидании «чайка-с». Лубянский дал сколько-то мелочи, и они удалились с бесконечно-светлыми лицами, что, по-видимому, так противоречило их мрачной профессии.
Стоя у холмика отцовской
могилы, Наташа уже тщетно старалась вызвать слезы при воспоминании об отце…
В ее душе жил еще образ молодца кучера, управлявшего тройкой, а с ним рисовалась быстрая скачка по белым полям, снежная пыль и звонкий голос, пониженный до шепота, любовно спрашивающий ее...