Неточные совпадения
В двадцати шагах от костра, на границе дороги с полем
стоял деревянный
могильный крест, покосившийся в сторону.
Нет! они гордятся сими драгоценными развалинами; они глядят на них с тем же почтением, с тою же любовию, с какою добрые дети смотрят на заросший травою
могильный памятник своих родителей; а мы…» Тут господин антикварий, вероятно бы, замолчал, не находя слов для выражения своего душевного негодования; а мы, вместо ответа, пропели бы ему забавные куплеты насчет русской старины и, посматривая на какой-нибудь прелестный домик с цельными стеклами, построенный на самом том месте, где некогда
стояли неуклюжие терема и толстые стены с зубцами, заговорили бы в один голос: «Как это мило!..
К груди хранительной прижалась,
Молитвой ужас заглуша,
Тамары грешная душа.
Судьба грядущего решалась,
Пред нею снова он
стоял,
Но, боже! — кто б его узнал?
Каким смотрел он злобным взглядом,
Как полон был смертельным ядом
Вражды, не знающей конца, —
И веяло
могильным хладом
От неподвижного лица.
Нем и недвижим он
стоял,
Покуда крепко обвивал
Все члены, как змея, канат;
В них проникал
могильный хлад
И сердце громко билось в нем
Тоской, отчаяньем, стыдом.
Они ходили с целый час вправо и влево; опускались и поднимались, посетив притворы, в низенькие, тесные, старинной постройки приделы; проходили по сводчатым коридорам и сеням, опять попадали в светленькие или темноватые церквушки;
стояли перед иконостасами,
могильными плитами; смотрели на иконы и паникадилы, на стенную живопись, хоругви, плащаницы, опять вышли на двор, к часовне с останками Годуновых;
постояли у розовой колокольни, и Теркин, по указанию служителя, должен был прочесть вслух на тумбе памятника два стиха, долго потом раздававшиеся в нем чем-то устарелым и риторическим — стихи в память подвижников лавры...
В синеватой дали, где последний видимый холм сливался с туманом, ничто не шевелилось; сторожевые и
могильные курганы, которые там и сям высились над горизонтом и безграничною степью, глядели сурово и мертво; в их неподвижности и беззвучии чувствовались века и полное равнодушие к человеку; пройдет еще тысяча лет, умрут миллиарды людей, а они всё еще будут
стоять, как
стояли, нимало не сожалея об умерших, не интересуясь живыми, и ни одна душа не будет знать, зачем они
стоят и какую степную тайну прячут под собой.
Он говорил долго. А вдали звучали песни, и природа изнывала от избытка жизни. И казалось, — вот
стоят два разлагающихся трупа и говорят холодные, дышащие
могильной плесенью речи. Я встал.
Ранним утром того же 17 февраля 1478 года в монастыре Соловецком, недалеко от церкви,
стоял у
могильного холма коленопреклоненный юноша в одежде чернеца и усердно молился.
Ранним утром того же 17-го февраля 1478 года, в монастыре Соловецком, недалеко от церкви,
стоял у
могильного холма коленопреклоненный юноша, в одежде чернеца и усердно молился.
Задвижка щелкнула, пахнул холодный ветер, и Пашка, спотыкаясь, выбежал на двор. У него была одна мысль — бежать и бежать! Дороги он не знал, но был уверен, что если побежит, то непременно очутится дома у матери. Ночь была пасмурная, но за облаками светила луна. Пашка побежал от крыльца прямо вперед, обогнул сарай и наткнулся на пустые кусты;
постояв немного и подумав, он бросился назад к больнице, обежал ее и опять остановился в нерешимости: за больничным корпусом белели
могильные кресты.