Неточные совпадения
Ему
стоило только вспомнить братнину жену, вспомнить, как эта милая, славная Варя при всяком удобном случае напоминала ему, что она помнит его великодушие и
ценит его, чтобы понять невозможность отнять назад данное.
И каждое не только не нарушало этого, но было необходимо для того, чтобы совершалось то главное, постоянно проявляющееся на земле чудо, состоящее в том, чтобы возможно было каждому вместе с миллионами разнообразнейших людей, мудрецов и юродивых, детей и стариков — со всеми, с мужиком, с Львовым, с Кити, с нищими и царями, понимать несомненно одно и то же и слагать ту жизнь души, для которой одной
стоит жить и которую одну мы
ценим.
«Как мог я так страстно и так долго любить Сережу? — рассуждал я, лежа в постели. — Нет! он никогда не понимал, не умел
ценить и не
стоил моей любви… а Сонечка? что это за прелесть! „Хочешь?“, „тебе начинать“.
Кнуров. Что тут
ценить! Пустое дело! Триста рублей это
стоит. (Достает из бумажника деньги и отдает Огудаловой.) До свиданья! Я пойду еще побродить… Я нынче на хороший обед рассчитываю. За обедом увидимся. (Идет к двери.)
Он быстро сделался одним из тех, очень заметных и даже уважаемых людей, которые,
стоя в разрезе и, пожалуй, в центре различных общественных течений, но не присоединяясь ни к одному из них, знакомы со всеми группами, кружками, всем сочувствуют и даже, при случае, готовы оказать явные и тайные услуги, однако не очень рискованного характера; услуги эти они
оценивают всегда очень высоко.
Казалось, что его здесь
оценили по достоинству, и он был даже несколько смущен тем, как мало усилий
стоило это ему.
— Он
стоит, однако ж, вашей дружбы; вы не знаете, как
ценить его: отчего ж он не
стоит любви? — защищала она.
— И честно, и правильно, если она чувствует ко мне, что говорит. Она любит меня, как «человека», как друга: это ее слова, —
ценит, конечно, больше, нежели я
стою… Это большое счастье! Это ведь значит, что со временем… полюбила бы — как доброго мужа…
— Ах, милая, напротив, это, говорят, доброе и рассудительное существо, ее покойник выше всех своих племянниц
ценил. Правда, я ее не так знаю, но — вы бы ее обольстили, моя красавица! Ведь победить вам ничего не
стоит, ведь я же старуха — вот влюблена же в вас и сейчас вас целовать примусь… Ну что бы
стоило вам ее обольстить!
Впрочем, всем другим нациям простительно не уметь наслаждаться хорошим чаем: надо знать, что значит чашка чаю, когда войдешь в трескучий, тридцатиградусный мороз в теплую комнату и сядешь около самовара, чтоб
оценить достоинство чая. С каким наслаждением пили мы чай, который привез нам в Нагасаки капитан Фуругельм! Ящик
стоит 16 испанских талеров; в нем около 70 русских фунтов; и какой чай! У нас он продается не менее 5 руб. сер. за фунт.
— Не давала, не давала! Я ему отказала, потому что он не умел
оценить. Он вышел в бешенстве и затопал ногами. Он на меня бросился, а я отскочила… И я вам скажу еще, как человеку, от которого теперь уж ничего скрывать не намерена, что он даже в меня плюнул, можете это себе представить? Но что же мы
стоим? Ах, сядьте… Извините, я… Или лучше бегите, бегите, вам надо бежать и спасти несчастного старика от ужасной смерти!
Как я мог не понять причину, заставившую Асю переменить место нашего свидания, как не
оценить, чего ей
стоило прийти к этой старухе, как я не удержал ее!
Галактион перевел разговор на другое. Он по-купечески
оценил всю их обстановку и прикинул в уме, что им
стоило жить. Откуда у исправника могут такие деньги взяться? Ведь не щепки, на дороге не подымешь.
Но он выбежал из воксала и очнулся только пред лавкой ножовщика в ту минуту, как
стоял и
оценивал в шестьдесят копеек один предмет, с оленьим черенком.
Но была и особенная причина, почему ему уж так очень захотелось проверить,
стоял ли он тогда перед лавкой: в числе вещей, разложенных напоказ в окне лавки, была одна вещь, на которую он смотрел и которую даже
оценил в шестьдесят копеек серебром, он помнил это, несмотря на всю свою рассеянность и тревогу.
Я сам не дорого
ценю эту первозданную азбуку и очень хорошо понимаю, что
стоит ткнуть в нее пальцем — и она развалится сама собой.
— Так это для меня! — сказала Лизавета Александровна, едва приходя в себя, — нет, Петр Иваныч! — живо заговорила она, сильно встревоженная, — ради бога, никакой жертвы для меня! Я не приму ее — слышишь ли? решительно не приму! Чтоб ты перестал трудиться, отличаться, богатеть — и для меня! Боже сохрани! Я не
стою этой жертвы! Прости меня: я была мелка для тебя, ничтожна, слаба, чтобы понять и
оценить твои высокие цели, благородные труды… Тебе не такую женщину надо было…
Стой, я не договорила: он легкомыслен, мямля, жесток, эгоист, низкие привычки, но ты его
цени, во-первых, уж потому, что есть и гораздо хуже.
И все единицы должны друг ко другу плотно
стоять, и чтобы единица знала, что она не просто палочка с крючком, а есть в ней живая сила, тогда и нолики её
оценят.
Ему было известно, что сзади всех, кого он знает,
стоят ещё другие шпионы, отчаянные, бесстрашные люди, они вертятся среди революционеров, их называют провокаторами, — они-то и работают больше всех, они и направляют всю работу. Их мало, начальство очень
ценит таких людей, а уличные шпионы единодушно не любят их за гордость и завидуют им.
Негина. Я ни во что его не
ценю; он ничего не
стоит. Дай Бог, чтобы убытку не было.
Я отнюдь не хочу сказать, что человечество, на какой бы низкой степени развития оно ни
стояло, не способно
оценивать приносимые жертвы.
Воображение стало работать быстро. Ей тоже понадобился фиктивный брак… С какой радостью
стою я с ней перед аналоем… Теперь это она идет об руку со мною… Это у нас с ней была какая-то бурная сцена три дня назад на пристани. Теперь я овладел собой. Я говорю ей, что более она не услышит от меня ни одного слова, не увидит ни одного взгляда, который выдаст мои чувства. Я заставлю замолчать мое сердце, хотя бы оно разорвалось от боли… Она прижмется ко мне вот так… Она
ценит мое великодушие… Голос ее дрожит и…
— Тридцать-с! — ответил сначала очень коротко Грохов; но, видя, что Домна Осиповна все еще остается в недоумении, он присовокупил: — Все имущество я
ценю в двести тысяч, хотя оно и больше
стоит… десять процентов мне — значит, двадцать тысяч, а тридцать — вам!
Никто не
ценит чистоты выговора француза, говорящего по-французски, немца, говорящего по-немецки, — «это ему не
стоило никаких трудов, и это вовсе не редкость»; но если француз говорит сносно по-немецки или немец по-французски, — это составляет предмет нашего удивления и дает такому человеку право на некоторое уважение с нашей стороны.
Точно так же и с приговором эстетики о созданиях природы и искусства: малейший, истинный или мнимый, недостаток в произведении природы — и эстетика толкует об этом недостатке, шокируется им, готова забывать о всех достоинствах, о всех красотах:
стоит ли
ценить их, в самом деле, когда они явились без всякого усилия!
Я заставляю его репетировать во французском кафтане со шпагой и треугольной шляпой — и вы удивитесь, как он ловко себя держит; с его прекрасной наружностью и талантом он произведет большой эффект… но чего мне это
стоило и
стоит, этого никто, кроме вас, не
оценит!
Вместо того, чтоб разгорячиться, он весьма хладнокровно начал подсмеиваться над Загоскиным; сказал, между прочим, что с малолетными и с малоумными о Шекспире не говорят; что вся русская литература, в сравнении с английской, гроша не
стоит и что такому отсталому народишку, как русский, надобно еще долго жить и много учиться, чтобы понимать и
ценить Шекспира.
Цыплунова. Страстной любви и не нужно; я бы хотела только, чтобы жена
ценила его, уважала и так же, как мать, считала его лучшим человеком на свете. Только мне и нужно, и он
стоит этого…
Белинской тебя не
стоит, он не будет в состоянии
ценить твою любовь, твой ум; он пожертвовал другом для… о! не для тебя!.. деньги, деньги — вот его божество!.. и тебя принесет он им в жертву!
Все говорили: «Ваше степенство! вы — наши отцы, мы — ваши дети!» Все знали, что сам Осел за него перед Львом предстательствует, а уж если Осел кого
ценит — стало быть, он того
стоит.
Клеопатра (
стоя в дверях). Бог знает, что вы говорите, Генерал! И почему? Ротмистр очень приличный человек и удивительно деятельный… явился и всех переловил! Это надо
ценить! (Уходит.)
Какуев сказал мне, что он вполне
ценит мое дарованье, но в то же время видит, что я
стою на ложной дороге.
Николай. Я жалею, что вам его отдал. Вы не умеете
ценить благородства в других и не
стоите, чтоб с вами поступали честно. Я нынче же видел Лебедкину.
Офицеры в правах и в истории малосведущи, но они хорошо знают, чего им
стоило усмирить разыгравшийся здесь мятеж, и потому
оценят все настоящим образом, без фантазии.
Сундук этот
стоял у него под кроватью и оберегаем был как зеница ока; и хотя все знали, что в нем, кроме старых тряпиц, двух или трех пар изъянившихся сапогов и вообще всякого случившегося хламу и дрязгу, ровно не было ничего, но господин Прохарчин
ценил это движимое свое весьма высоко, и даже слышали раз, как он, не довольствуясь своим старым, но довольно крепким замком, поговаривал завести другой, какой-то особенный, немецкой работы, с разными затеями и с потайною пружиною.
— Что ты, Махметушка? В уме ли, почтенный? — вскликнул Марко Данилыч. Хоть и думал он, что бай заломит непомерную цену, но никак не ожидал такого запроса. — Эк, какое слово ты сказал, Махмет Бактемирыч!.. Ведь этот кул и смолоду-то ста рублей не
стоил, а ты вдруг его, старого старика, ни на какую работу негодного, в шесть тысяч целковых
ценишь!.. Ай-ай, нехорошо, Махметушка, ай-ай, больно стыдно!..
Сделавшись редактором, я сейчас же написал сам небольшую рецензию по поводу ее прекрасного рассказа"За стеной", появившегося в"Отечественных записках". Я первый указал на то, как наша тогдашняя критика замалчивала такое дарование. Если позднее Хвощинская, сделавшись большой «радикалкой», стала постоянным сотрудником «Отечественных записок» Некрасова и Салтыкова, то тогда ее совсем не
ценили в кружке «Современника», и все ее петербургские знакомства
стояли совершенно вне тогдашнего «нигилистического» мира.
Палтусов улыбнулся ей с того места, где
стоял. Он находил, что княжна, в своем суконном платье с пелериной, в черной косынке на редких волосах и строгом отложном воротнике, должна нравиться до сих пор. Ее он считал «своим человеком» не по идеям, не по традициям, а по расе. Расу он в себе очень
ценил и не забывал при случае упомянуть, кому нужно, о своей «умнице» кузине, княжне Лидии Артамоновне Куратовой, прибавляя: «прекрасный остаток доброго старого времени».
Маркс, поскольку он
стоял на эволюционной точке зрения и признавал существование разных этапов в истории, в отношении которых оценка меняется, высоко
оценивал миссию буржуазии в прошлом и роль капитализма в развитии материальной мощи человечества.
Мне особенно приятно сообщить читателям журнала «Слово», что новое произведение Гонкура они, по всей вероятности, прочтут одновременно с появлением его по-французски, а то так и раньше. Теперь романисты реальной школы очень
ценят сочувствие русской публики, да и в денежном отношении им выгодно появляться раньше на русском языке. Хотя в нашей конвенции с Францией и не
стоит ничего о переводах, но редакции русских журналов уже понимают, что гораздо лучше предупреждать международные законодательства…
Стоило взглянуть на Пекторалиса, чтобы
оценить, как он серьезно понимает значение этой торжественной минуты, и потому не могло быть никакого сомнения, что он сумеет ею воспользоваться, что он себя покажет, — явит себя своим согражданам человеком стойким и внушающим к себе уважение и, так сказать, отольет свои лик из бронзы, на память временам.
— Слушайте, чтобы после не раскаяться. Король польский хотел быть заступником нашим, а вы, недостойные, не хотите признать и
оценить его милостей. Он требует от нас дани менее Иоанна, обещает не притеснять нас и всегда
стоять крепко за будущую отчину свою против Иоанна и всех врагов Великого Новгорода.
Во главе этой партии даже
стоял крестник графа Петр Андреевич Клейнмихель, обязанный Аракчееву всей своей карьерой. Что же касается до императора Николая Павловича, то он, как и брат его, Константин Павлович, высоко
ценил заслуги и способности Алексея Андреевича, бывшего правой рукой их венценосного брата во все время его царствования.
— Слушайте, чтобы после не раскаяться. Король польский хотел быть заступником нашим, а вы, недостойные, не хотите признать и
оценить его милостей. Он требует с нас дани менее Иоанна, обещает не притеснять нас и всегда
стоять крепко за будущую отчину свою против Иоанна и всех врагов Великого Новгорода.
— Такие мысли делают честь вашему сердцу, сударыня, сердцу, которого не
стоил покойный… Вы молоды, вы найдете еще человека, который достойно
оценит его…
Она не ошиблась в смутном чувстве таланта.
Стоило ей поступить на драматические курсы — и там ее тотчас же
оценили.
Вспомните, что голова моя, которую слишком дорого
ценили два короля шведских, не умел
ценить польский и которой только один русский монарх положил настоящую цену, ни выше, ни ниже того, чего она
стоит, что голова эта была под плахою шведского палача и ей опять обречена местию Карла.
А вы, право, менее всех
цените их и потому их не сто́ите.
— Родопис и Сефора! — воскликнула Нефора. — Неужто же я меньше их
стою в очах человека, который способен
ценить изящное в мире?