Пока г-н Клюбер, снисходительно покорившись «капризу своей невесты», ходил советоваться с оберкельнером, Джемма стояла неподвижно, опустив глаза и
стиснув губы; она чувствовала, что Санин неотступно и как бы вопросительно глядел на нее — это, казалось, ее сердило.
Ольга поднялась и дала ему поцеловать себя в неподвижные губы… Поцелуй этот был холоден, но еще более он поджег костер, тлевший в моей груди и готовый каждую минуту вспыхнуть пламенем… Я отвернулся и,
стиснув губы, стал ждать конца обеда… Конец этот наступил, к счастью, скоро, иначе бы я не выдержал…
Неточные совпадения
Чертопханов взобрался было на крыльцо, но круто повернул на каблуках и, подбежав к жиду, крепко
стиснул ему руку. Тот наклонился и
губы уже протянул, но Чертопханов отскочил назад и, промолвив вполголоса: «Никому не сказывай!» — исчез за дверью.
Сказавши эти слова, Варвара Павловна неожиданно овладела одной рукой Марьи Дмитриевны и, слегка
стиснув ее в своих бледно-лиловых жувеневских перчатках, подобострастно поднесла ее к розовым и полным
губам.
Потом она
стиснула руки, крепко-крепко, поднесла их к
губам, ко лбу — и вдруг, раздернув пальцы, откинула волосы от ушей, встряхнула ими и, с какой-то решительностью кивнув сверху вниз головою, захлопнула окно.
Сердце во мне злобно приподнялось и окаменело; я до самой ночи не раздвинул бровей и не разжал
губ, и то и дело похаживал взад и вперед,
стискивая рукою в кармане разогревшийся нож и заранее приготовляясь к чему-то страшному.
Ушли они. Мать встала у окна, сложив руки на груди, и, не мигая, ничего не видя, долго смотрела перед собой, высоко подняв брови, сжала
губы и так
стиснула челюсти, что скоро почувствовала боль в зубах. В лампе выгорел керосин, огонь, потрескивая, угасал. Она дунула на него и осталась во тьме. Темное облако тоскливого бездумья наполнило грудь ей, затрудняя биение сердца. Стояла она долго — устали ноги и глаза. Слышала, как под окном остановилась Марья и пьяным голосом кричала...
Последовало несколько минут молчания, в продолжение которого Горехвастов то беспрестанно и усиленно вздыхал, то судорожно
стискивал между пальцами какую-нибудь несчастную прядь своих собственных волос, то искривливал свои
губы в горькую и презрительную улыбку. Очевидно, что он готовился произвести эффект.
Мне кажется, что в то время, когда она,
стиснувши как-то зубы, с помощью одних своих тонких
губ произносит мне приглашение пожаловать к ним в один из следующих понедельников, то смотрит на меня только как на искусного пловца, который, быть может, отважится вытащить одну из ее утопающих в зрелости дочерей.
— А еще самое главное, — указует мой знакомец, — замечай, — говорит, — как этот проклятый Чепкун хорошо мордой такту соблюдает; видишь: стегнет и на ответ сам вытерпит и соразмерно глазами хлопнет, — это легче, чем пялить глаза, как Бакшей пялит, и Чепкун зубы
стиснул и
губы прикусил, это тоже легче, оттого что в нем через эту замкнутость излишнего горения внутри нет.
Она села опять на стул. Степан Трофимович крепко держал ее за руку. Долго она не позволяла ему говорить. Он поднес руку ее к
губам и стал целовать. Она
стиснула зубы, смотря куда-то в угол.
Стиснув свои сухие
губы, она упорно глядела вниз…
Руки у него тряслись, были красны, пухлы и в крови. Он вынул платок, вытер руки и пошел прочь от составлявших ружья в козлы и тяжело молчавших солдат. Несколько человек, глухо переговариваясь, возились около избитого и поднимали его. Венцель шел нервной, измученной походкой; он был бледен, глаза его блистали; по игравшим мускулам видно было, как он
стискивал зубы. Он прошел мимо нас и, встретив мой упорный взгляд, неестественно насмешливо улыбнулся одними тонкими
губами и, прошептав что-то, пошел дальше.
Оленька
стиснула свои
губы, точно боясь, чтоб их не поцеловал в другой раз, и взглянула на меня…
Каждый из нас должен прочесть кусок прозы и стихи, как нас учил эти четыре месяца «маэстро». Мы волнуемся, каждый по-своему. Я вся дрожу мелкой дрожью. Маруся Алсуфьева шепчет все молитвы, какие только знает наизусть. Ксения Шепталова пьет из китайского флакончика валерьяновые капли, разведенные в воде. Лили Тоберг плачет. Ольга то крестит себе «подложечку», то хватает и жмет мои пальцы холодною как лед рукою. Саня Орлова верна себе:
стиснула побелевшие
губы, нахмурила брови, насупилась и молчит.