Неточные совпадения
В ту же ночь в бригадировом доме случился пожар, который, к счастию, успели потушить в самом начале. Сгорел только архив, в котором временно откармливалась к праздникам свинья. Натурально, возникло подозрение в поджоге, и пало оно не на кого другого, а на Митьку. Узнали, что Митька напоил на съезжей
сторожей и ночью отлучился неведомо куда. Преступника изловили и
стали допрашивать с пристрастием, но он, как отъявленный вор и злодей, от всего отпирался.
— Нет, видел: она подняла твой стакан. Если б был тут
сторож, то он сделал бы то же самое, и еще поспешнее, надеясь получить на водку. Впрочем, очень понятно, что ей
стало тебя жалко: ты сделал такую ужасную гримасу, когда ступил на простреленную ногу…
Он за рассадою печь хлеб никак не мог;
Рассадник оттого лишь только не удался,
Что,
сторожа? вокруг двора, он
стал без ног...
Потом, испуганно свистнув, поезд ворвался в железную клетку моста и как будто повлек ее за собою, изгибая, ломая косые полосы ферм. Разрушив клетку, отбросив с пути своего одноглазый домик
сторожа, он загремел потише, а скрип под вагоном
стал слышней.
— И вот что еще хотел тебе сказать, — продолжал каким-то зазвеневшим вдруг голосом Митя, — если бить
станут дорогой аль там, то я не дамся, я убью, и меня расстреляют. И это двадцать ведь лет! Здесь уж ты начинают говорить.
Сторожа мне ты говорят. Я лежал и сегодня всю ночь судил себя: не готов! Не в силах принять! Хотел «гимн» запеть, а сторожевского тыканья не могу осилить! За Грушу бы все перенес, все… кроме, впрочем, побой… Но ее туда не пустят.
Сторож побежал было к нему, когда он
стал отворять дверь, но он крикнул на него: «Это я!
О медицинской помощи, о вызове доктора к заболевшему работнику тогда, конечно, никому не приходило в голову. Так Антось лежал и тихо стонал в своей норе несколько дней и ночей. Однажды старик
сторож, пришедший проведать больного, не получил отклика. Старик сообщил об этом на кухне, и Антося сразу
стали бояться. Подняли капитана, пошли к мельнице скопом. Антось лежал на соломе и уже не стонал. На бледном лице осел иней…
Священник говорил жениху: «Возвеличися, женише, яко же Авраам…» Когда же после венчания церковь опустела и запахло гарью от свечей, которые спешил тушить
сторож, то
стало грустно.
А вот и любовь. Ссыльнокаторжный Артем, — фамилии его не помню, — молодой человек лет 20, служил в Найбучи
сторожем при казенном доме. Он был влюблен в аинку, жившую в одной из юрт на реке Найбе, и, говорят, пользовался взаимностью. Его заподозрили как-то в краже и в наказание перевели в Корсаковскую тюрьму, то есть за 90 верст от аинки. Тогда он
стал бегать из поста в Найбучи для свидания с возлюбленной и бегал до тех пор, пока его не подстрелили в ногу.
— Да бахаревские, бахаревские, чтой-то вы словно не видите, я барышень к тетеньке из Москвы везу, а вы не пускаете. Стой, Никитушка, тут, я сейчас сама к Агнии Николаевне доступлю. — Старуха
стала спускать ноги из тарантаса и, почуяв землю, заколтыхала к кельям. Никитушка остановился, монастырский
сторож не выпускал из руки поводьев пристяжного коня, а монашка опять всунулась в тарантас.
— Сейчас… сейчас… — говорил
сторож, водя пальцем по рубрикам. — Третьего дня…
стало быть, в субботу… в субботу… Как говоришь, фамилия-то?
Она аккуратно носила на фабрику листовки, смотрела на это как на свою обязанность и
стала привычной для сыщиков, примелькалась им. Несколько раз ее обыскивали, но всегда — на другой день после того, как листки появлялись на фабрике. Когда с нею ничего не было, она умела возбудить подозрение сыщиков и
сторожей, они хватали ее, обшаривали, она притворялась обиженной, спорила с ними и, пристыдив, уходила, гордая своей ловкостью. Ей нравилась эта игра.
Во всех людях теперь чувствовалось глухое раздражение, смутный задор, они
стали держаться развязнее, шумели, спорили со
сторожами.
Можешь себе представить, — перед самым выпуском мы пошли втроем курить, — знаешь эту комнатку, что за швейцарской, ведь и при вас, верно, так же было, — только можешь вообразить, этот каналья
сторож увидал и побежал сказать дежурному офицеру (и ведь мы несколько раз давали на водку
сторожу), он и подкрался; только как мы его увидали, те побросали папироски и драло в боковую дверь, — знаешь, а мне уж некуда, он тут мне
стал неприятности говорить, разумеется, я не спустил, ну, он сказал инспектору, и пошло.
— Чудак, братец, ты! Это уж не я, а цифра говорит… Наука, братец, такая есть, арифметикой называется… уж она, брат, не солжет! Ну, хорошо, с Уховщиной теперь покончили; пойдем-ка, брат, в Лисьи Ямы, давно я там не бывал! Сдается мне, что мужики там пошаливают, ой, пошаливают мужики! Да и Гаранька-сторож… знаю! знаю! Хороший Гаранька, усердный
сторож, верный — это что и говорить! а все-таки… Маленько он как будто сшибаться
стал!
— О уэлл! — ответил тот по-своему и
стал объяснять Матвею, что Америка больше всего остального света, — это известно. Нью-Йорк — самый большой город Америки, а этот мост — самый большой в Нью-Йорке. Из этого Матвей, если бы понимал слова
сторожа, мог бы заключить, чего стоят остальные мостишки перед этим.
Все это
сторож объявил Матвею, а затем довольно решительно повернул его и
стал провожать, подталкивая сзади…
И, наконец, все
стали проситься назад в свою больницу, к своему безумному, но привычному образу жизни, к своим
сторожам, побоям, длинным рукавам, одиночникам.
Около строящегося собора
сторож сухо колотил по доске, кончил он — торопливо задребезжали звуки чугунного била на торговой площади. Светало, синее небо
становилось бледнее, словно уплывало от земли.
— Нет, брат Данило! — сказал Суета. — Не говори, он даром смотреть не
станет: подлинно господь умудряет юродивых! Мартьяш глух и нем, а кто лучше его справлял службу, когда мы бились с поляками? Бывало, как он стоит
сторожем, так и думушки не думаешь, спи себе вдоволь: муха не прокрадется.
Егорушка подошел к иконостасу и
стал прикладываться к местным иконам. Перед каждым образом он не спеша клал земной поклон, не вставая с земли, оглядывался назад на народ, потом вставал и прикладывался. Прикосновение лбом к холодному полу доставляло ему большое удовольствие. Когда из алтаря вышел
сторож с длинными щипцами, чтобы тушить свечи, Егорушка быстро вскочил с земли и побежал к нему.
Гавриловна. То-то вот и есть!
Стало быть, их пожалеть надо, а не то что обижать на каждом шагу. А то на что это похоже! Уж им и веры нет, словно они и не люди! Только куда девка нос высунула, так уж
сторожа и ходят.
Пропусти госпожу эту! — приказал инженер тому же
сторожу, который приотворил дверь, и девушка сейчас же юркнула в нее; но, выйдя на платформу и как бы сообразив что-то такое, она быстро отошла от дверей и
стала за стоявшую в стороне толпу баб и мужиков.
Заметив, что мои посещения платформы возбуждают тревогу
сторожа и сторожихи, я
стал ходить по окрестностям, но все-таки меня бессознательно тянуло к железной дороге с лязгающими и громыхающими поездами.
Во-первых: на месте покойного Власа появился Панкрат, еще молодой, но подающий большие надежды зоологический
сторож, институт
стали топить понемногу.
Евгений Иванович разговорился с ним, и
сторож стал рассказывать старинные истории про кутежи на охоте.
Я узнаю об этом по тому, что звуки гармошки, на которой играет обрадовавшийся весне
сторож Влас на крыльце, рваные, хриплые звуки гармошки, глухо летящие сквозь стекло ко мне,
становятся ангельскими голосами, а грубые басы в раздувающихся мехах гудят, как небесный хор.
С тоски начал учиться играть на скрипке, пилил по ночам в магазине, смущая ночного
сторожа и мышей. Музыку я любил и
стал заниматься ею с великим увлечением, но мой учитель, скрипач театрального оркестра, во время урока, — когда я вышел из магазина, — открыл не запертый мною ящик кассы, и, возвратясь, я застал его набивающим карманы свои деньгами. Увидав меня в дверях, он вытянул шею, подставил скучное бритое лицо и тихо сказал...
Ну смотри ж, бездельник.
(Статуе.) Я, командор, прошу тебя прийти
К твоей вдове, где завтра буду я,
И
стать на сто́роже в дверях. Что? будешь?
Приучил меня Ларион ко храму,
стал я помогать ему по службе, пел с ним на клиросе, кадило зажигал, всё делал, что понадобится;
сторожу Власию помогал порядок в церкви держать и любил всё это, особенно зимой. Церковь-то деревянная, топили её хорошо, тепло было в ней.
Мутно было на душе у меня, не нравились мне Титовы подозрительной тишиной жизни своей.
Стал я ходить в церковь, помогать
сторожу Власию да новому дьячку, — этот был молодой, красивый, из учителей какой-то; к службе лентяй, с попом подхалим, руку ему целует, собачкой бегает за ним по пятам. На меня кричит, а — напрасно, потому что я службу знал не хуже его и делал всё как надо.
В пекарне
стало тихо. Коптила лампа, изредка потрескивала заслонка печи, и корки испеченного хлеба на полках тоже трещали. На улице, против наших окон, разговаривали ночные
сторожа. И еще какой-то странный звук порой доходил до слуха с улицы — не то где-то скрипела вывеска, не то кто-то стонал.
Тогда больной отстал от толпы и,
став позади
сторожа, выждал удобного мгновения.
—
Стало быть, имеется
сторож».
Станут вас в Николаевском
сторожить.
Остался он на станции. Помогал у начальника на кухне, дрова рубил, двор, платформу мел. Через две недели приехала жена, и поехал Семен на ручной тележке в свою будку. Будка новая, теплая, дров сколько хочешь; огород маленький от прежних
сторожей остался, и земли с полдесятины пахотной по бокам полотна было. Обрадовался Семен;
стал думать, как свое хозяйство заведет, корову, лошадь купит.
Прошло времени месяца два;
стал Семен с соседями-сторожами знакомиться. Один был старик древний; все сменить его собирались: едва из будки выбирался. Жена за него и обход делала. Другой будочник, что поближе к станции, был человек молодой, из себя худой и жилистый. Встретились они с Семеном в первый раз на полотне, посередине между будками, на обходе; Семен шапку снял, поклонился.
Петушок с высокой спицы
Стал стеречь его границы.
Чуть опасность где видна,
Верный
сторож как со сна
Шевельнется, встрепенется,
К той сторонке обернется
И кричит: «Кири-ку-ку.
Царствуй, лежа на боку!»
И соседи присмирели,
Воевать уже не смели:
Таковой им царь Дадон
Дал отпор со всех сторон!
Спектакль окончился.
Сторож тушил лампы. Я ходил по сцене в ожидании, когда последние актеры разгримируются и мне можно будет лечь на мой старый театральный диван. Я также мечтал о том куске жареной трактирной печенки, который висел у меня в уголке между бутафорской комнатой и общей уборной. (С тех пор как у меня однажды крысы утащили свиное сало, я
стал съестное подвешивать на веревочку.) Вдруг я услышал сзади себя голос...
Очутившись вне взглядов моих
сторожей, я быстро подошел к углу и
стал карабкаться кверху.
Отверстие в стене, вроде печной дверки, открылось; в него мелькнул свет, и протянулась рука с подсвечником. Камера осветилась, но не
стала приветливой. Я взял свечу не торопясь. Мне хотелось заговорить с моим
сторожем. Голос, которым он сказал эти слова, был грудной и приятный. В нем слышались простые ноты добродушного человека, и я тотчас же вспомнил, что это тот самый, который первый пригласил меня в келью деликатным «пожалуйте».
— А что такое сама правда в устах предателей? Разве не ложью
становится она? Фома, Фома, разве ты не понимаешь, что только
сторож ты теперь у гроба мертвой правды. Засыпает
сторож, и приходит вор, и уносит правду с собою, — скажи, где правда? Будь же ты проклят, Фома! Бесплоден и нищ ты будешь вовеки, и вы с ним, проклятые!
Не было по тем краям деревни, в которой бы пяток-другой жителей не давал богу клятвы убить Лойко, а он себе жил, и уж коли ему понравился конь, так хоть полк солдат поставь
сторожить того коня — все равно Зобар на нем гарцевать
станет!
Зубы весело скалились, лица
становились осмысленнее и живее, около дерущихся собиралась толпа; но когда приближался ярко-синий
сторож, все лениво разбредались по своим местам.
Господа, в числе которых было десять-двенадцать дам с детьми и няньками, несколько гимназистов и юнкеров и человек тридцать хорошо одетых мужчин, подошли и окружили
сторожа. Остальная публика глазела сзади, из-за барьера.
Сторож стал спиною к первой клетке и, постукивая за спиной палочкой по решетке, начал объяснение...
Сигнальщик [Сигнальщик — матрос, поднимающий сигнальные флаги. На вахтах он находится вблизи вахтенного, наблюдает в подзорную трубу за горизонтом, бросает лаг — инструмент, измеряющий скорость хода корабля, и исполняет обязанности рассыльного при вахтенном офицере.]
сторожил эти минуты по минутной склянке песочных часов, и когда минута
стала выходить, т.е. последний остаток песка высыпаться через узкое горлышко склянки из одной ее части в другую, доложил вахтенному офицеру.
Весь приют
стал на ноги, переполошился, заволновался… Дали знать полиции… снарядили
сторожа и служанок в город на поиски беглянки… Соня не находилась…
Микешка, у которого вчерашний хмель еще не вышел из головы,
стал сбивчиво объяснять
сторожу что-то, путая, о заводе, о погибшем под машинным колесом Порфирии Прохорове и вскользь упомянул о Дуняше, пугливо прижавшейся к его руке.
—
Стало быть, новую воспитонку привез, толку от тебя не добьешся! Деревенщина! — презрительно бросил
сторож, едва выслушав рассказчика и окинув Дуню уничтожающим взглядом.
Они сел и в поезд. Дали третий звонок. Поезд свистнул и
стал двигаться. Начальник станции, с толстым, бородатым лицом, что-то сердито кричал
сторожу и указывал пальцем на конец платформы. Там сидели и лежали среди узлов человек десять мужиков, в лаптях и пыльных зипунах.
Сторож, с злым лицом, подбежал к ним, что-то крикнул и вдруг, размахнув ногою, сильно ударил сапогом лежавшего на узле старика. Мужики испуганно вскочили и
стали поспешно собирать узлы.