Неточные совпадения
Принцесса стала крутить ключиком, и блоха сейчас усиками зашевелила, но ногами не трогает. Александра Николаевна весь завод натянула, а нимфозория все-таки ни дансе не танцует и ни одной верояции, как прежде, не выкидывает.
Глафира Фирсовна. Ошибаешься: они ее неволить не
станут; кто мил, за того и ступай! С такими-то деньгами, да за немилого идти — была оказия! Не
принцесса, не высокого рода, только что деньги, так с деньгами и идти за милого человека, это прямой расчет. Чем ты не кавалер, чем ты не пара? Вон она сама идет; не утерпела. Ты смелей с ней, без канители; она не очень чтоб из стыдливых.
Пока я сидел в парке,
стало темнеть, и в сумерках показалась моя Ариадна, изящная и нарядная, как
принцесса; за нею шел Лубков, одетый во все новое и широкое, купленное, вероятно, в Вене.
Когда мы вышли в сад, некоторое время в нашем маленьком обществе господствовала натянутость. Маня нашлась скорее: она подошла к клумбе и
стала любоваться цветами… У них при квартире не было цветов. Как они называются? Сестра
стала называть цветы. «Отец очень любит цветы, и вот эти — его любимые. Он сам за ними ухаживает, когда свободен…» Разговор завязался. Гостья наклонялась к цветам, как маленькая
принцесса.
Это была несложная пьеса-сказка… Двое бедных подростков заблудились в лесу… По дороге они жаловались на бедность, на тяжелую долю нищих детей и выражали желание
стать принцем и
принцессой.
Отвечая ей, он советовал быть как можно осторожнее с французскими офицерами, находившимися в Рагузе, присовокупляя, что французский резидент при Венецианской республике вдруг переменил тон и
стал отзываться о
принцессе чрезвычайно странно, и, как кажется, делает это по приказанию Версальского двора.
В записках Винского [См последнюю главу этой
статьи.], через несколько лет по смерти
принцессы сидевшего в том самом отделении Алексеевского равелина, где содержалась она, сохранился рассказ очевидца (тюремщика), что к ней один раз приезжал граф Алексей Григорьевич Орлов.
Сообщил ли он известия, полученные от Радзишевского,
принцессе, неизвестно, но с этого времени она в письмах своих в Германию
стала настойчиво уверять, что слухи о предполагаемом мире Турции с Россией и о поражении Пугачева не имеют никакого основания, что, напротив, все благоприятствует ее предприятию и что она в скором времени отправится в Константинополь и присоединится к турецкой армии.
При «доказательных
статьях» приложены были, в переводе на русский язык, письма
принцессы к султану, к графу Орлову, к трирскому министру барону Горнштейну и к другим.
Лимбург
стал было уговаривать
принцессу остаться, но она решительно отвечала, что должна ехать.
Горнштейн поверил словам Алины и с этого времени
стал адресовать ей письма так: «Ее высочеству светлейшей
принцессе Елизавете Владимирской» (А son Altesse Serenissime, madame la Princesse Elisabeth de Volodimir).
Что они говорили между собой, не знаем, но известно, что женщина, жившая в разных городах Европы под разными именами и выдававшая себя то за немку, то за француженку, теперь, в Париже,
стала выдавать себя за русскую и сделалась известною под именем «
принцессы Владимирской» (princesse de Volodimir).
Торжественно провозглашая законные права свои на всероссийский престол,
принцесса Елизавета обращается к вам, граф. Долг, честь, слава — словом, все обязывает вас
стать в ряды ее приверженцев.
Радзивил, по словам Доманского, живя в Рагузе, через несколько времени
стал сомневаться в действительности царственного происхождения графини Пиннеберг и говорил ему, что вследствие этого сомнения он утаил переданные ему
принцессой письма к султану и великому визирю.
Тогда экс-иезуит
стал обращаться с
принцессой резко и вместе с собратом своим по ордену Иисусову, Воловичем, распускать слухи об ее любовных похождениях и даже выражать сомнение в действительности царственного ее происхождения.
Наконец, удалив де-Марина и всех прежних друзей,
принцесса стала заботиться и об удалении самого князя Лимбургского.
Разорвав связи с конфедератами,
принцесса, по-видимому, приняла намерение действовать в союзе с другими поляками, с теми, что держали сторону короля Понятовского, и во что бы то ни
стало хотела добиться свидания с Станиславом Августом.
Божиею милостию, мы, Елизавета Вторая,
принцесса Всероссийская, объявляем всенародно, что русскому народу предстоит одно из двух:
стать за нее или против нее.
Она хотела напечатать в газетах прокламацию о притязаниях своих на русскую корону, хотела обнародовать завещание императрицы Елизаветы Петровны, но Радзивил тайно этому воспрепятствовал: уверил
принцессу, что он отправил
статьи к журналистам, а в самом деле уничтожил их.
На основании показаний
принцессы и ее спутников составлены были в Москве и присланы к фельдмаршалу двадцать так называемых «доказательных
статей». Они составлены искусно и, судя по господствующему в них тону и по отзывам о них князя Голицына, по-видимому, самой императрицей или кем-нибудь под непосредственным ее руководством. «Эти
статьи, — писала Екатерина, — совершенно уничтожат все ее (пленницы) ложные выдумки».
Получив денежные средства,
принцесса стала вести в Риме жизнь роскошную, хотя обширных знакомств и избегала.
Но «Мосбахский незнакомец» имел на
принцессу влияние: он
стал ее уговаривать не оставлять задуманного предприятия, блестящими красками разрисовал будущее ее положение, когда скипетру ее будут повиноваться миллионы.
Где воспитывалась
принцесса Августа и где она находилась до 1785 года, то есть до сорокалетнего возраста, мы не знаем [В
статье г. Самгина («Современная летопись» 1865 г. № 13) сказано, что бабушке его, г-же Головиной, инокиня Досифея, в минуту откровенности, взяв с нее предварительно клятву, что она до смерти ее никому не расскажет, что услышит, сказала следующее...
— Для меня не подлежит сомнению, — продолжал Рашевич, всё больше вдохновляясь, — что если какой-нибудь Ричард Львиное Сердце или Фридрих Барбаросса, положим, храбр и великодушен, то эти качества передаются по наследству его сыну вместе с извилинами и мозговыми шишками, и если эти храбрость и великодушие охраняются в сыне путем воспитания и упражнения, и если он женится на
принцессе, тоже великодушной и храброй, то эти качества передаются внуку и так далее, пока не
становятся видовою особенностью и не переходят органически, так сказать, в плоть и кровь.
Три дочери было у короля Артура, три стройные, красивые и добрые
принцессы. Но лучше всех была старшая, веселая да радостная такая: очи звездочки небесные — так и искрятся, улыбка с уст не сходит, серебряный смех то и дело тишину и великолепие огромного дворца оживляет. И всем-то, глядя на веселую
принцессу, весело
становится. А Мира-королевна так и звенит своим колокольчиком-смехом, так и сияет звездочками-очами.
Две сестры Миры,
принцессы, которые накануне приехали к ней в гости, чтобы принять участие в веселом маскараде,
стали нашептывать королеве в уши...
9 апреля наступила Пасха, 27 апреля состоялся торжественный въезд в Петербург китайского посольства, 28 апреля великолепно отпраздновали годовщину коронования Анны Иоанновны, а 4 мая Густав Бирон
стал мужем княжны Меншиковой, о чем «Ведомости» повествуют следующее: «Заключенное в прошедшем феврале месяце сочетание законного брака между
принцессою Меншиковою и господином майором Лейб-гвардии Измайловского полку фон Бироном в прошедший четверток с великою магницею свершилось.