Неточные совпадения
Теперь благодаря железным дорогам вопрос этот
становится историческим, но тогда мы испытали немецкие почты с их клячами, хуже которых ничего нет на свете, разве одни немецкие
почтальоны.
Но лишь мы явились, любопытство обнаружилось моментально. В окнах показались забавные головы; женщины, раскрыв рот, выскочили на порог и
стали смотреть так настойчиво, как смотрят на
почтальона.
Ближайший начальник Фермора оказался зато так к нему снисходителен и милостив, что дал ему другое поручение, на которое Фермор уже не приходил никому жаловаться, но совсем не
стал заниматься делом, а начал уединяться, жил нелюдимом, не открывал своих дверей ни слуге, ни
почтальону и «бормотал» какие-то странности.
Через несколько минут нестарая еще и довольно красивая женщина, при входе которой
почтальон опять закинул голову и засмеялся своим прерывистым смехом, а писарь
стал как-то особенно серьезен, внесла небольшой самоварчик и принялась уставлять чайную посуду.
Все учителя почтительно улыбнулись. Фендриков был не согласен с тем, что география есть наука
почтальонов (об этом нигде не было написано ни в почтовых правилах, ни в приказах по округу), но из почтительности сказал: «Точно так». Он нервно кашлянул и с ужасом
стал ждать вопросов. Его враг Галкин откинулся на спинку стула и, не глядя на него, спросил протяжно...
Когда страх прошел, студенту
стало смешно и весело. Первый раз в жизни ехал он ночью на почтовой тройке, и только что пережитая встряска, полет
почтальона и боль в спине ему казались интересным приключением. Он закурил папиросу и сказал со смехом...
Скоро
стало видно лицо
почтальона.
Река
становится темнее, сильный ветер и дождь бьют нам в бок, а берег всё еще далеко, и кусты, за которые, в случае беды, можно бы уцепиться, остаются позади…
Почтальон, видавший на своем веку виды, молчит и не шевелится, точно застыл, гребцы тоже молчат… Я вижу, как у солдатика вдруг побагровела шея. На сердце у меня
становится тяжело, и я думаю только о том, что если опрокинется лодка, то я сброшу с себя сначала полушубок, потом пиджак, потом…
Тяжело ехать, очень тяжело, но
становится еще тяжелее, как подумаешь, что эта безобразная, рябая полоса земли, эта черная оспа, есть почти единственная жила, соединяющая Европу с Сибирью! И по такой жиле в Сибирь, говорят, течет цивилизация! Да, говорят, говорят много, и если бы нас подслушали ямщики,
почтальоны или эти вот мокрые, грязные мужики, которые по колена вязнут в грязи около своего обоза, везущего в Европу чай, то какого бы мнения они были об Европе, об ее искренности!
Савелий сердито выдыхнул из груди весь воздух и резко повернулся к стене. Минуты через три он опять беспокойно заворочался,
стал в постели на колени и, упершись руками о подушку, покосился на жену. Та все еще не двигалась и глядела на гостя. Щеки ее побледнели, и взгляд загорелся каким-то странным огнем. Дьячок крякнул, сполз на животе с постели и, подойдя к
почтальону, прикрыл его лицо платком.
— Ага,
стало быть, ты одной хлопушкой двух мух убил! — сказал
почтальон, глядя на спину Савелия. — И место получил, и жену взял.
Почтальон поднялся и, сладко потягиваясь,
стал надевать пальто.
Дьячок подскочил к нему и вместе с ним потащил на двор почтовую клажу.
Почтальон стал распутывать узел на башлыке. А дьячиха заглядывала ему в глаза и словно собиралась залезть ему в душу.
Восемь солдат проходило через Арматлук. Узнали они, что есть склад вина, дали в зубы охранявшему склад милиционеру-почтальону, прикладами сбили замок, добыли вина и
стали на горке пить. Подпили. Остановили проезжавшую по шоссе порожнюю линейку и велели извозчику-греку катать их. Все восьмеро взвалились на линейку и в сумерках долго носились вскачь по улицам дачного поселка с гиканьем и песнями. А потом
стали стрелять в цель по собакам на дворах. Пьяные заснули в степи за поселком. Грек уехал.
— Приходили от Григорьевых за какой-то книгой, но я сказала, что вас нет дома.
Почтальон принес газеты и два письма. Кстати, Евгений Петрович, я просила бы вас обратить ваше внимание на Сережу. Сегодня и третьего дня я заметила, что он курит. Когда я
стала его усовещивать, то он, по обыкновению, заткнул уши и громко запел, чтобы заглушить мой голос.