Неточные совпадения
Он не любил его вообще, теперь же считал его самым
опасным соперником, и ему досадно
стало на него, что он проскакал мимо, разгорячив его лошадь.
Происшествие этого вечера произвело на меня довольно глубокое впечатление и раздражило мои нервы; не знаю наверное, верю ли я теперь предопределению или нет, но в этот вечер я ему твердо верил: доказательство было разительно, и я, несмотря на то что посмеялся над нашими предками и их услужливой астрологией, попал невольно в их колею; но я остановил себя вовремя на этом
опасном пути и, имея правило ничего не отвергать решительно и ничему не вверяться слепо, отбросил метафизику в сторону и
стал смотреть под ноги.
— Это все мне? — тихо спросила девочка. Ее серьезные глаза, повеселев, просияли доверием.
Опасный волшебник, разумеется, не
стал бы говорить так; она подошла ближе. — Может быть, он уже пришел… тот корабль?
А когда сердцу девушки
станет жаль, то, уж разумеется, это для нее всего
опаснее.
Наконец, пришло ему в голову, что не лучше ли будет пойти куда-нибудь на Неву? Там и людей меньше, и незаметнее, и во всяком случае удобнее, а главное — от здешних мест дальше. И удивился он вдруг: как это он целые полчаса бродил в тоске и тревоге, и в
опасных местах, а этого не мог раньше выдумать! И потому только целые полчаса на безрассудное дело убил, что так уже раз во сне, в бреду решено было! Он
становился чрезвычайно рассеян и забывчив и знал это. Решительно надо было спешить!
«Приходится соглашаться с моим безногим сыном, который говорит такое: раньше революция на испанский роман с приключениями похожа была, на
опасную, но весьма приятную забаву, как, примерно, медвежья охота, а ныне она
становится делом сугубо серьезным, муравьиной работой множества простых людей. Сие, конечно, есть пророчество, однако не лишенное смысла. Действительно: надышали атмосферу заразительную, и доказательством ее заразности не одни мы, сущие здесь пьяницы, служим».
В азартной, неугомонной беготне его Клим почувствовал что-то
опасное и
стал уклоняться от игр с ним.
Клим согласно кивнул головой. Когда он не мог сразу составить себе мнения о человеке, он чувствовал этого человека
опасным для себя. Таких,
опасных, людей
становилось все больше, и среди них Лидия стояла ближе всех к нему. Эту близость он сейчас ощутил особенно ясно, и вдруг ему захотелось сказать ей о себе все, не утаив ни одной мысли, сказать еще раз, что он ее любит, но не понимает и чего-то боится в ней. Встревоженный этим желанием, он встал и простился с нею.
Если появление героя страсти разбудит в Райском затихнувшую досаду, напомнит оскорбление, — он не выдержит роли бескорыстного посредника, увлечется пылкостью и
станет в другую,
опасную роль.
— Да, какой-то дурачок, что, впрочем, не мешает ему
стать мерзавцем. Я только была в досаде, а то бы умерла вчера со смеху: побледнел, подбежал, расшаркивается, по-французски заговорил. А в Москве Марья Ивановна меня о нем, как о гении, уверяла. Что несчастное письмо это цело и где-то находится в самом
опасном месте — это я, главное, по лицу этой Марьи Ивановны заключила.
Они потащили леди в лагерь; англичанин
стал защищать жену и получил одиннадцать ран, между прочим одну довольно
опасную.
Скорей
стали сниматься с якоря и чрез час были в море, вдали от
опасных камней.
Чем ближе я подходил к
опасному месту, тем
становилось страшнее.
Осторожно, от дерева к дереву, от камня к камню, я
стал удаляться от
опасного места и, когда почувствовал себя вне выстрелов, вышел на тропинку и спешно пошел назад к своему отряду.
Подкрепив свои силы едой, мы с Дерсу отправились вперед, а лошади остались сзади. Теперь наша дорога
стала подыматься куда-то в гору. Я думал, что Тютихе протекает здесь по ущелью и потому тропа обходит
опасное место. Однако я заметил, что это была не та тропа, по которой мы шли раньше. Во-первых, на ней не было конных следов, а во-вторых, она шла вверх по ручью, в чем я убедился, как только увидел воду. Тогда мы решили повернуть назад и идти напрямик к реке в надежде, что где-нибудь пересечем свою дорогу.
Гагин ничего не отвечал ей; а она, с стаканом в руке, пустилась карабкаться по развалинам, изредка останавливаясь, наклоняясь и с забавной важностью роняя несколько капель воды, ярко блестевших на солнце. Ее движенья были очень милы, но мне по-прежнему было досадно на нее, хотя я невольно любовался ее легкостью и ловкостью. На одном
опасном месте она нарочно вскрикнула и потом захохотала… Мне
стало еще досаднее.
Когда они поняли, что я не буду участвовать ни в дележе общих добыч, ни сам грабить, они
стали на меня смотреть, как на непрошеного гостя и
опасного свидетеля.
Это наконец им надоело и оскорбило их, меня
стали считать гордым, насмешником, и дружба барышень заметно стыла — хотя в одиночку каждая пробовала на мне самые
опасные взгляды свои.
С самого начала нашего знакомства Химик увидел, что я серьезно занимаюсь, и
стал уговаривать, чтоб я бросил «пустые» занятия литературой и «
опасные без всякой пользы» — политикой, а принялся бы за естественные науки.
Аркаша Шкарин заболел не
опасной, но все-таки венерической болезнью, и он
стал на целых три месяца предметом поклонения всего старшего возраста (тогда еще не было рот).
Охота мне очень понравилась, и, по уверению моего отца, что в ней нет ничего
опасного, и по его просьбам, мать
стала отпускать меня с Евсеичем.
— Твой дедушка? да ведь он уже умер! — сказал я вдруг, совершенно не приготовившись отвечать на ее вопрос, и тотчас раскаялся. С минуту стояла она в прежнем положении и вдруг вся задрожала, но так сильно, как будто в ней приготовлялся какой-нибудь
опасный нервический припадок. Я схватился было поддержать ее, чтоб она не упала. Через несколько минут ей
стало лучше, и я ясно видел, что она употребляет над собой неестественные усилия, скрывая передо мною свое волнение.
Он так благожелательно предостерегает меня от
опасных увлечений —
стало быть, и впрямь я рискую услышать: «фюить!», если не буду держать руки по швам.
— И даже очень. Главное, в церковь прилежно ходите. Я и как пастырь вас увещеваю, и как человек предостерегаю. Как пастырь говорю: только церковь может утешить нас в жизненных треволнениях; как человек предваряю, что нет легче и
опаснее обвинения, как обвинение в недостатке религиозности. А впрочем, загадывать вперед бесполезно. Приехали —
стало быть, дело кончено. Бог да благословит вас.
Елена забралась с ногами на скамейку, положила локти на буковые перила и, угнездив между ними голову, закрыла глаза. Моряк вдруг
стал в ее глазах ничуть не
опасным, а смешным и жалким трусом. Ей вспомнились какие-то глупые куплеты о пароходном капитане, которые пел ее брат, студент Аркадий — «сумасшедший студент», как его звали в семье. Там что-то говорилось о даме, плывшей на пароходе в Одессу, о внезапно поднявшейся буре и морской болезни.
Но разнузданность
становится положительно
опасною, как только она делается общедоступною и соединяется с предоставлением каждому свободы предъявлять свои требования и доказывать их законность и естественность.
В то же время полетели доносы на Передонова к попечителю учебного округа. Из округа прислали запрос директору. Хрипач сослался на свои прежние донесения и прибавил, что дальнейшее пребывание Передонова в гимназии
становится положительно
опасным, так как его душевная болезнь заметно прогрессирует.
Большую часть времени она сидела перед портретом старого помпадура и все вспоминала, все вспоминала. Случалось иногда, что люди особенно преданные успевали-таки проникать в ее уединение и уговаривали ее принять участие в каком-нибудь губернском увеселении. Но она на все эти уговоры отвечала презрительною улыбкой. Наконец это сочтено было даже
опасным. Попробовали призвать на совет надворного советника Бламанже и заставили его еще раз
стать перед ней на колени.
Уж я после узнал, что меня взяли в ватагу в Ярославле вместо умершего от холеры, тело которого спрятали на расшиве под кичкой — хоронить в городе боялись, как бы задержки от полиции не было… Старые бурлаки, люди с бурным прошлым и с юности без всяких паспортов, молчали: им полиция
опаснее холеры. У половины бурлаков паспортов не было. Зато хозяин уж особенно ласков
стал: три раза в день водку подносил с отвалом, с привалом и для здоровья.
Положение отряда Милославского, из которого не оставалось уже и третьей доли,
становилось час от часу
опаснее: окруженный со всех сторон, стиснутый между многочисленных полков неприятельских, он продолжал биться с ожесточением; несколько раз пробивался грудью вперед; наконец свежая, еще не бывшая в деле неприятельская конница втеснилась в сжатые ряды этой горсти бесстрашных воинов, разорвала их, — и каждый стрелец должен был драться поодиночке с неприятелем, в десять раз его сильнейшим.
Этим способом — самым верным способом, каким только можно было подействовать на Глеба, — приемыш не замедлил освободиться от лишнего присмотра; он беспрестанно находил случай обманывать прозорливость старого рыбака — прозорливость, которая, как мы уже имели случай заметить, и без того
становилась с каждым днем менее
опасною.
Дело в том, что с минуты на минуту ждали возвращения Петра и Василия, которые обещали прийти на побывку за две недели до Святой: оставалась между тем одна неделя, а они все еще не являлись. Такое промедление было тем более неуместно с их стороны, что путь через Оку
становился день ото дня
опаснее. Уже поверхность ее затоплялась водою, частию выступавшею из-под льда, частию приносимою потоками, которые с ревом и грохотом низвергались с нагорного берега.
Он вышел на улицу улыбаясь, с приятным чувством в груди. Ему нравилась и комната, оклеенная голубыми обоями, и маленькая, бойкая женщина. Но почему-то особенно приятным казалось ему именно то, что он будет жить на квартире околоточного. В этом он чувствовал что-то смешное, задорное и, пожалуй,
опасное для него. Ему нужно было навестить Якова; он нанял извозчика, уселся в пролётку и
стал думать — как ему поступить с деньгами, куда теперь спрятать их?..
Шпионы ходили вяло,
стали чужими друг другу, хмуро замолчали, и каждый смотрел в глаза товарища подозрительно, как бы ожидая чего-то
опасного для себя.
Он ушёл от неё на рассвете лёгкой походкой, чувствуя себя человеком, который в
опасной игре выиграл нечто ценное. Тихий праздник в его душе усиливало ещё и то, что когда он, уходя, попросил у Полины спрятанный ею револьвер, а она не захотела отдать его, Яков принужден был сказать, что без револьвера боится идти, и сообщил ей историю с Носковым. Его очень обрадовал испуг Полины, волнение её убедило его, что он действительно дорог ей, любим ею. Ахая, всплескивая руками, она
стала упрекать его...
Я показал записку Гельфрейху, и мы оба решили, что она нездорова. Нужно было во что бы то ни
стало найти ее. Если бы мы знали ее фамилию, можно было бы найти ее адрес в адресном столе; но ни он, ни я не знали ее фамилии. Спрашивать Бессонова было бесполезно. Я отчаивался, но Семен Иванович обещал мне сыскать ее «хоть на дне морском». Встав на другой день рано утром, он оделся с каким-то озабоченным и решительным видом, точно шел на
опасную экспедицию, и исчез на целый день.
Что-то
опасное стало все чаще и чаще подниматься в нем; ночи я проводила без сна и без огня, все думала, думала, и в наружном мраке, в темноте внутренней созревало страшное решение.
— Как не понять, известное дело: тайное свидание будете иметь. Только какой вы обманчивый человек, Сергей Петрович! Когда женились, так думали: вот
станете боготворить жену; вот тебе и боготворить! Году не прошло еще, а рога приставил; недаром я вас звала ветреником; сердце мое говорило, что вы
опасный для женщин человек.
Некоторые из этих волокит влюбились не на шутку и требовали ее руки: но ей хотелось попробовать лестную роль непреклонной… и к тому же они все были прескушные: им отказали… один с отчаяния долго был болен, другие скоро утешились… между тем время шло: она сделалась опытной и бойкой девою: смотрела на всех в лорнет, обращалась очень смело, не краснела от двусмысленной речи или взора — и вокруг нее
стали увиваться розовые юноши, пробующие свои силы в словесной перестрелке и посвящавшие ей первые свои опыты страстного красноречия, — увы, на этих было еще меньше надежды, чем на всех прежних; она с досадою и вместе тайным удовольствием убивала их надежды, останавливала едкой насмешкой разливы красноречия — и вскоре они уверились, что она непобедимая и чудная женщина; вздыхающий рой разлетелся в разные стороны… и наконец для Лизаветы Николавны наступил период самый мучительный и
опасный сердцу отцветающей женщины…
Стали ближе к Николаевскому подаваться; заимки пошли чаще, и нам еще
опаснее. Как-никак подвигаемся помаленьку вперед, да тихо; ночью идем, а с утра забиваемся в глушь, где уж не то что человек — зверь не прорыщет, птица не пролетит.
И он показался ей маленьким, осиротевшим; ей
стало жаль его и захотелось сказать ему что-нибудь приятное, ласковое, утешительное. Она вспомнила, как он весною собирался купить себе гончих и как она, находя охоту забавой жестокой и
опасной, помешала ему сделать это.
Надежда. Мне страшно подумать, что будет из этой Верки! По-моему, она
опасная девочка, так своенравна. Не понимаю, чего смотрит мама. И ты тоже
становишься какой-то ненормальной. Впрочем, ты всегда такая была. Ты ничего не делаешь, это вредно! Вот помогала бы маме следить за Верой, право, это нужно…
Сегодня вода плывёт спокойно, но — теперь лето, работать нечего, и сила реки пропадает бесполезно; осенью, в дожди, она
станет непокорной и
опасной, требуя непрерывного внимания к своим капризам; весною — выйдет из берегов, зальёт всё вокруг мутной холодной водой и начнёт тихонько, настойчиво ломать, размывать плотину. Уже не однажды на памяти Николая она грозила разорением, заставляя непрерывно работать дни и ночи, чтобы побороть её неразумную силу.
Ольга Петровна. Ты этого не говори, папа!.. Крик этих господ для людей таких значительных, как ты и Андашевский, гораздо
опаснее, чем что-нибудь другое, а тем больше, что к этому присоединилась опять какая-то
статья в газетах.
Вообще, как скоро вы начинаете осуждать то, что не нравится вам, вы
становитесь идеологом, то есть самым забавным и, сказать вам на ушко, самым
опасным человеком на свете, теряете из-под ваших ног твердую опору практичной действительности.
Наша врачебная наука в теперешнем ее состоянии очень совершенна; мы многого не знаем и не понимаем, во многом принуждены блуждать ощупью. А дело приходится иметь со здоровьем и жизнью человека… Уж на последних курсах университета мне понемногу
стало выясняться, на какой тяжелый, скользкий и
опасный путь обрекает нас несовершенство нашей науки. Однажды наш профессор-гинеколог пришел в аудиторию хмурый и расстроенный.
Она в душе недолюбливала тетю Полли, которая всегда «брала все не в меру»: то была «проказница», а потом
стала «фантазерка» и теперь развела у нас в доме близкое и
опасное сношение с больными людьми, чего maman никогда бы не допустила!
Падший человек сохранил в себе образ Божий, как основу своего существа, и присущую ему софийность, делающую его центром мироздания, но утратил способность найти свою энтелехийную форму, осуществить в себе подобие Божие. В нем было бесповоротно нарушено равновесие именно в области богоуподобления, а поэтому и самая одаренность его
становилась для него роковою и
опасною (ведь и для сатаны объективное условие его падения, соблазна собственной силой заключалось в его исключительной одаренности).
Производить съемку тоже
становилось трудно, надо было зарисовывать рельеф в горизонталях, смотреть под ноги, обходить
опасные места и ощупывать палкой лед чуть ли не на каждом шагу.
Ропшин
стал для нее самым
опасным из преданных ей людей: она замирала от страха, что он в одну прелестную минуту кинется в ноги ее мужу и во всем повинится, так как в этом Ропшин имел слабую надежду на пренебрежительное прощение со стороны Бодростина.