Неточные совпадения
И
стал он ее осторожно тянуть и уж всю было вытянул, да
грешники прочие в озере, как увидали, что ее тянут вон, и
стали все за нее хвататься, чтоб и их вместе с нею вытянули.
Мороз увеличился, и вверху так сделалось холодно, что черт перепрыгивал с одного копытца на другое и дул себе в кулак, желая сколько-нибудь отогреть мерзнувшие руки. Не мудрено, однако ж, и смерзнуть тому, кто толкался от утра до утра в аду, где, как известно, не так холодно, как у нас зимою, и где, надевши колпак и
ставши перед очагом, будто в самом деле кухмистр, поджаривал он
грешников с таким удовольствием, с каким обыкновенно баба жарит на рождество колбасу.
«Что ты, говорю, молодка?» (Я ведь тогда всё расспрашивал.) «А вот, говорит, точно так, как бывает материна радость, когда она первую от своего младенца улыбку заприметит, такая же точно бывает и у бога радость, всякий раз, когда он с неба завидит, что
грешник пред ним от всего своего сердца на молитву
становится».
Ан ей и приятно
станет на том свете почувствовать, что нашелся такой же
грешник, как и она, который и за нее хоть один раз на земле помолился.
Потом представился Иван Сергеевич Тургенев — этот даровитейший из всех нас писатель — и «мягкий человек»; пришел на ум и тот рослый
грешник, чьи черты Тургенев изображал в Рудине, — человек, которого Тургенев видел и наблюдал здесь же, в этом самом Париже, и мне
стало не по себе.
Булычов. Не рычи! Я же просто говорю, не казенными молитвами, а человечьими словами. Вот — Глафире ты сказала: скоро ее выгонят.
Стало быть, веришь: скоро умру. Это — зачем же? Васька Достигаев на девять лет старше меня и намного жуликоватее, а здоров и будет жить. Жена у него — первый сорт. Конечно, я —
грешник, людей обижал и вообще… всячески
грешник. Ну — все друг друга обижают, иначе нельзя, такая жизнь.
— Э-эх! все мы
грешники перед Господом! — наклоняя голову, сказал игумен. — Ох, ох, ох! грехи наши тяжкие!.. Согрешил и я, окаянный, — разрешил!.. Что
станешь делать?.. Благослови и ты, отец Спиридоний, на рюмочку — ради дорогих гостей Господь простит…
— Поднялись, судари мои, толки да пересуды, охи да ахи! и проказник-то я, и забавник-то я, и перепугал-то я их, ну, такое сладчайшее, что самому стыдно
стало, так что стоишь да со страхом и думаешь: как такого
грешника такое место святое на себе держать может!
Поученья о дьяволе и аде мастерица расширяла, когда ученики
станут «псалтырь говорить», — тут по целым часам рассказывает, бывало, им про козни бесовские и так подробно расписывает мучения
грешников, будто сама только что из ада выскочила.
Все уже знают пустынное предание, что за аскетом вслед более бесов ходит, чем за простым
грешником, а через это не лучше, а хуже
стало.
Слово «содомитяне»
стало нарицательным для обозначения
грешников, отступников] должен я нередко вести беседу, служить им, угождать… и все это для того, чтобы возвратить на путь истины заблудшуюся овцу!
Вот и последнего читателя потерял, ни разу его не видавши. Оно и хорошо. Один я, как в преисподней, среди танцующих чертей и
грешников завывающих. И кому я нужен с моим дневником? Смешно даже подумать. Моя Саша, моя жена, давно уже знает, что я веду дневник, но ни единого раза не только не пожелала посмотреть, но даже малейшего любопытства не обнаружила… что дневник пишет человек, что подсолнухи лузгает, одна
стать! Даже на мышь больше внимания обращается: хоть пустят в нее сапогом, когда скребется.
И вот, произнося эти страшные слова,
грешник стал на голову, весь заголившись, и с наслаждением кувыркнулся. Да, хорошо, если бы все
грешники были такими!