— Мой муж —
старый народник, — оживленно продолжала Елена. — Он любит все это: самородков, самоучек… Самоубийц, кажется, не любит. Самодержавие тоже не любит, это уж такая старинная будничная привычка, как чай пить. Я его понимаю: люди, отшлифованные гимназией, университетом, довольно однообразны, думают по книгам, а вот такие… храбрецы вламываются во все за свой страх. Варвары… Я — за варваров, с ними не скучно!
Хор бравурно и довольно стройно запел на какой-то очень знакомый мотив ходившие в списках стихи
старого народника, один из таких списков лежал у Самгина в коллекции рукописей, запрещенных цензурой.
Не желая видеть этих людей, он прошел в кабинет свой, прилег там на диван, но дверь в столовую была не плотно прикрыта, и он хорошо слышал беседу
старого народника с письмоводителем.
Неточные совпадения
— Александр Иванович! Раздевайся, умывайся и входи. А ты, Федя, закусить накрой… да самоварчик… Это мой
старый приятель… Александр Иванович Якушкин. Брат того
народника, Павла Якушкина, которого Некрасов упоминает в своей поэме «Кому на Руси жить хорошо»… Помнишь...
Этот тоже
народник, точь-в-точь брат. Я с ним познакомился в Туле, года три назад, когда его вернули из Сибири. Живет в имении у родственницы, под Тулой, близ Черни. Я был у него там в гостях… Помню только имя этой
старой дамы — Елизавета Мардарьевна.
Характерною чертою народничества, как течения чисто интеллигентского, он считал «болезнь совести», особенностью социал-демократизма — «болезнь чести»:
старый народник-интеллигент шел в революцию вследствие поруганной совести — нужно бороться за страдающий и угнетенный народ.
Ход истории определяется не волею критически мыслящих личностей, а производственными процессами; в России с неотвратимою неизбежностью развивается капитализм, бороться против его развития, как пытаются делать
народники, — бесполезно и смешно; община, артель — это не ячейки нового социалистического уклада, а пережитки
старого быта, обреченные на гибель; развивающийся капитализм выдвигает на сцену новый, глубоко революционный класс — пролетариат, и наиболее плодотворная революционная работа — это работа над организацией пролетариата.
В начале марксисты производили даже впечатление менее крайних и свирепых революционеров, чем
старые социалисты-народники или социалисты-революционеры, как их стали называть, они были против террора.
Основная марксистская истина, которую провозглашали первые русские марксисты в своих боях с
народниками, та истина, что России предстоит еще пройти через эпоху капиталистического промышленного развития, что буржуазии предстоит еще у нас политически и экономически прогрессивная роль, что не может быть скачка в социалистическое царство из во всех отношениях отсталого
старого русского царства, была основательно забыта социал-демократами еще в 1905 году.