Неточные совпадения
Раскольников встал и пошел в другую комнату, где прежде
стояли укладка, постель и комод; комната показалась ему ужасно маленькою без мебели. Обои были все те же; в углу на обоях резко обозначено было место, где
стоял киот с образами. Он поглядел и воротился на свое окошко.
Старший работник искоса приглядывался.
Старшая девочка, лет девяти, высокенькая и тоненькая, как спичка, в одной худенькой и разодранной всюду рубашке и в накинутом на голые плечи ветхом драдедамовом бурнусике, сшитом ей, вероятно, два года назад, потому что он не доходил теперь и до колен,
стояла в углу подле маленького брата, обхватив его шею своею длинною, высохшею как спичка рукой.
Вожеватов. Выдать-то выдала, да надо их спросить, сладко ли им жить-то.
Старшую увез какой-то горец, кавказский князек. Вот потеха-то была… Как увидал, затрясся, заплакал даже — так две недели и
стоял подле нее, за кинжал держался да глазами сверкал, чтоб не подходил никто. Женился и уехал, да, говорят, не довез до Кавказа-то, зарезал на дороге от ревности. Другая тоже за какого-то иностранца вышла, а он после оказался совсем не иностранец, а шулер.
На дворе соседа, лесопромышленника Табакова, щелкали шары крокета, а
старший сын его, вихрастый, большеносый юноша с длинными руками и весь в белом, точно официант из московского трактира, виновато
стоял пред Спивак и слушал ее торопливую речь.
Стоять перед
старшим или перед гостем, по их обычаю, неучтиво: они, встречая гостя, сейчас опускаются на пол, а сидя на полу, как же можно иначе поклониться почтительно, как не до земли?
А ведь
стоило только найтись человеку, — думал Нехлюдов, глядя на болезненное, запуганное лицо мальчика, — который пожалел бы его, когда его еще от нужды отдавали из деревни в город, и помочь этой нужде; или даже когда он уж был в городе и после 12 часов работы на фабрике шел с увлекшими его
старшими товарищами в трактир, если бы тогда нашелся человек, который сказал бы: «не ходи, Ваня, нехорошо», — мальчик не пошел бы, не заболтался и ничего бы не сделал дурного.
Но
старшие и опытнейшие из братии
стояли на своем, рассуждая, что «кто искренно вошел в эти стены, чтобы спастись, для тех все эти послушания и подвиги окажутся несомненно спасительными и принесут им великую пользу; кто же, напротив, тяготится и ропщет, тот все равно как бы и не инок и напрасно только пришел в монастырь, такому место в миру.
— Хорошо, хорошо. Татьяна! — Вошла
старшая горничная. — Найди мое синее бархатное пальто. Это я дарю вашей жене. Оно
стоит 150 р. (85 р.), я его только 2 раза (гораздо более 20) надевала. Это я дарю вашей дочери, Анна Петровна подала управляющему очень маленькие дамские часы, — я за них заплатила 300 р. (120 р.). Я умею награждать, и вперед не забуду. Я снисходительна к шалостям молодых людей.
Наконец представлено возвращение его к отцу; добрый старик в том же колпаке и шлафорке выбегает к нему навстречу: блудный сын
стоит на коленах, в перспективе повар убивает упитанного тельца, и
старший брат вопрошает слуг о причине таковой радости.
Она запирает дверь на ключ, присаживается к большому письменному столу и придвигает денежный ящик, который постоянно
стоит на столе, против изголовья барыниной постели, так, чтоб всегда иметь его в глазах. В денежном ящике, кроме денег, хранится и деловая корреспонденция, которая содержится Анной Павловной в большом порядке. Переписка с каждой вотчиной завязана в особенную пачку; такие же особые пачки посвящены переписке с судами, с опекунским советом, с
старшими детьми и т. д.
Кроме урочных занятий, которые мне почти никаких усилий не
стоили, я, по собственному почину, перечитывал оставшиеся после
старших детей учебники и скоро почти знал наизусть «Краткую всеобщую историю» Кайданова, «Краткую географию» Иванского и проч.
Этот страшный учитель, у которого на кафедре всегда лежало два пучка розг и половина слушателей
стояла на коленях, сделал Ивана Федоровича аудитором, [Аудитор —
старший ученик, помогающий учителю.] несмотря на то что в классе было много с гораздо лучшими способностями.
Он спустился с приступки забора и, заложив палец в рот, издал легкий, осторожный свист. Девочки насторожились, пошептались о чем-то, и
старшая, как будто вдогонку за разбежавшимся колесом, перепорхнула по двору к тому месту, где мы
стояли за забором, и тоже поднялась, держась за балясины. Увидев меня, она вдруг потупилась.
Однажды
старший брат задумал лететь. Идея у него была очень простая:
стоит взобраться, например, на высокий забор, прыгнуть с него и затем все подпрыгивать выше и выше. Он был уверен, что если только успеть подпрыгнуть в первый раз, еще не достигнув земли, то дальше никакого уже труда не будет, и он так и понесется прыжками по воздуху…
На следующий вечер
старший брат, проходя через темную гостиную, вдруг закричал и со всех ног кинулся в кабинет отца. В гостиной он увидел высокую белую фигуру, как та «душа», о которой рассказывал капитан. Отец велел нам идти за ним… Мы подошли к порогу и заглянули в гостиную. Слабый отблеск света падал на пол и терялся в темноте. У левой стены
стояло что-то высокое, белое, действительно похожее на фигуру.
Однажды они начали игру в прятки, очередь искать выпала среднему, он встал в угол за амбаром и
стоял честно, закрыв глаза руками, не подглядывая, а братья его побежали прятаться.
Старший быстро и ловко залез в широкие пошевни, под навесом амбара, а маленький, растерявшись, смешно бегал вокруг колодца, не видя, куда девать себя.
А какое симпатичное, какое милое лицо у
старшей дочери Лебедева, вот у той, которая
стояла с ребенком, какое невинное, какое почти детское выражение и какой почти детский смех!
— Многие из вас, господа, не понимают этого, — сказал он, не то гневно, не то иронически взглядывая в ту сторону, где
стояли члены казенной палаты, — и потому чересчур уж широкой рукой пользуются предоставленными им прерогативами. Думают только о себе, а про
старших или совсем забывают, или не в той мере помнят, в какой по закону помнить надлежит. На будущее время все эти фанаберии должны быть оставлены. Яздесь всех критикую, я-с. А на себя никаких критик не потерплю-с!
И он, хотя сидел рядом со мной и мы вместе пили пиво, закричал на меня: «Во-первых, я вам не поручик, а господин поручик, а во-вторых… во-вторых, извольте встать, когда вам делает замечание
старший чином!» И я встал и
стоял перед ним как оплеванный, пока не осадил его подполковник Лех.
Тут узнали они, что 5 легкая, в которую назначен был Володя,
стоит на Корабельной, и решили вместе, несмотря на опасность, итти ночевать к
старшему брату на 5 бастион, а оттуда завтра в батарею.
— Так где же наш полк
стоит? — спросил через палатку
старший брат.
— Ну, вот мы и приехали! — сказал
старший брат, когда они, подъехав к Михайловской батарее, вышли из повозки. — Ежели нас пропустят на мосту, мы сейчас же пойдем в Николаевские казармы. Ты там останься до утра, а я пойду в полк — узнаю, где твоя батарея
стоит, и завтра приеду за тобой.
Так, или почти так, выразили свое умное решение нынешние фараоны, а через день, через два уже господа обер-офицеры;
стоит только прийти волшебной телеграмме, после которой
старший курс мгновенно разлетится, от мощного дуновения судьбы, по всем концам необъятной России. А через месяц прибудут в училище и новые фараоны.
— Правда! — согласился и с этим доктор. — Но погоди,
постой! — воскликнул он, взяв себя на несколько мгновений за голову. — Егор Егорыч хотел сделать
старшую сестру Сусанны, Людмилу, масонкой и думал жениться на ней, а теперь пусть женится на Сусанне!
Наш маленький господин, пробираясь посреди танцующих и немножко небрежно кланяясь на все стороны, стремился к хозяину дома, который
стоял на небольшом возвышении под хорами и являл из себя, по своему высокому росту, худощавому стану, огромным рукам, гладко остриженным волосам и грубой, как бы солдатской физиономии, скорее старого, отставного тамбурмажора [Тамбурмажор —
старший барабанщик.], чем представителя жантильомов [Жантильом — от франц. gentllhomme — дворянин.].
Царевич сидел на коне. Возле него был Басманов. Просители
стояли перед ними на коленях.
Старший держал золотое блюдо с хлебом-солью.
У рядов под навесами лавок
стоят зрители, а среди них знаменитые бойцы города: Толоконников, оба Маклаковы, слесарь Коптев, толстый пожарный Севачев. Все они одеты удобно для боя: в коротких полушубках лёгкой ордынской овцы, туго подпоясаны яркими кушаками, на руках хорошие голицы, у
старшего Маклакова — зелёные, сафьяновые.
Наконец, получив в наследство село Степанчиково, что увеличило его состояние до шестисот душ, он оставил службу и, как уже сказано было, поселился в деревне вместе с своими детьми: восьмилетним Илюшей (рождение которого
стоило жизни его матери) и
старшей дочерью Сашенькой, девочкой лет пятнадцати, воспитывавшейся по смерти матери в одном пансионе, в Москве.
(Прим. автора.)] наплясались,
стоя и приседая на одном месте в самых карикатурных положениях, то
старший из родичей, пощелкавши языком, покачав головой и не смотря в лицо спрашивающему, с важностию скажет в ответ: «Пора не пришел — еще баран тащи».
Дочери тетки — три провинциальные грации, из которых
старшая года два-три уже
стояла на роковом двадцать девятом году, — если не говорили с такою патриархальною простотою, то давали в каждом слове чувствовать Любе всю снисходительность свою, что они удостоивают ее своей лаской.
Вот теперь у тестя моего
старшего сына — вот что ждем-то, — у тестя в Сосновке коровы
стоят (держит боле для робят; без этого нельзя: не все хлеб да капуста, ину пору и молочка захоцца похлебать, особливо ребятишкам)…
И страшное значение всех этих примет было уже известно детям;
старшая девочка, Саша, худенькая брюнетка, сидела за столом неподвижно, и лицо у нее было испуганное, скорбное, а младшая, Лида, семи лет, полная блондинка,
стояла возле сестры и смотрела на огонь исподлобья.
А
стоило бы только действительно смириться — не на одних словах — да попризанять у
старших братьев, что они придумали и лучше насб и прежде нас!
Рядом с Жервезой, также на коленях, с сложенными на груди ручонками,
стояла десятилетняя сестра Жервезиного мужа, и слева опять на коленях же помещался ее
старший сын.
Я предлагал ему место
старшего сержанта в моей роте в ту самую минуту, как он
стоял добровольно под градом неприятельских ядер; он решительно отказался, и именно потому, что он отец семейства и должен беречь жизнь свою.
— Врут, конечно, — сказал Мирон жене или Якову, который тоже, наклонясь над газетой, читал тревожные телеграммы, соображая: чем всё это грозит ему? Артамонов
старший, махнув рукою, пошёл на двор, там солнце до того накалило булыжник, что тепло его проникало сквозь мягкие подошвы бархатных сапогов. Из окна сыпались сухенькие, поучающие слова Мирона; Яков,
стоя с газетой в руках у окна, видел, как отец погрозил кому-то своим багровым кулаком.
Артамонов
старший,
стоя у изголовья гроба, поддерживаемый женою и Яковом, посмотрел снизу вверх на деревянное лицо Экке и угрюмо сказал монахам, которые несли гроб...
Артамонов
старший лежал на полу, на жиденьком, жёстком тюфяке; около него
стояло ведро со льдом, бутылки кваса, тарелка с квашеной капустой, обильно сдобренной тёртым хреном. На диване, открыв рот и, как Наталья, подняв брови, разметалась Пашута, свесив на пол ногу, белую с голубыми жилками и ногтями, как чешуя рыбы. За окном тысячами жадных пастей ревело всероссийское торжище.
А в саду под липой, за круглым столом, сидят, пьют брагу Илья Артамонов, Гаврила Барский, крёстный отец невесты, Помялов и кожевник Житейкин, человек с пустыми глазами, тележник Воропонов; прислонясь к стволу липы,
стоит Пётр, тёмные волосы его обильно смазаны маслом и голова кажется железной, он почтительно слушает беседу
старших.
Он уже прятал платок, которым обтер свои пальцы, в карман, когда господин Голядкин-старший опомнился и ринулся вслед за ним в соседнюю комнату, куда, по скверной привычке своей, тотчас же поспешил улизнуть непримиримый враг его. Как будто ни в одном глазу, он
стоял себе у прилавка, ел пирожки и преспокойно, как добродетельный человек, любезничал с немкой-кондитершей. «При дамах нельзя», — подумал герой наш и подошел тоже к прилавку, не помня себя от волнения.
— Нет, вы уж, пожалуйста, ничего не надейтесь, — уклончиво отвечал бесчувственный неприятель господина Голядкина,
стоя одною ногою на одной ступеньке дрожек, а другою изо всех сил порываясь попасть на другую сторону экипажа, тщетно махая ею по воздуху, стараясь сохранить экилибр и вместе с тем стараясь всеми силами отцепить шинель свою от господина Голядкина-старшего, за которую тот, с своей стороны, уцепился всеми данными ему природою средствами.
Закипела в море пена —
Будет, братцы, перемена,
Братцы, перемена…
Зыб за зыбом часто ходит,
Чуть корабль мой не потонет,
Братцы, не потонет…
Капитан
стоит на юте,
Старший боцман на шкафуте,
Братцы, на шкафу-те.
Шестьдесят воинов, блестя золочеными шлемами и щитами,
стояло в ряд по левую и по правую сторону трона;
старшим над ними сегодня был чернокудрый красавец Элиав, сын Ахилуда.
Братья молча
постоялиДа в затылке почесали.
«Спрос не грех. Прости ты нас, —
Старший молвил, поклонясь, —
Коли так, не заикнуся
Уж о том». — «Я не сержуся, —
Тихо молвила она, —
И отказ мой не вина».
Женихи ей поклонились,
Потихоньку удалились,
И согласно все опять
Стали жить да поживать.
Мне и Мухоедову
стоило большого труда уговорить молодых людей отложить опись имущества до похорон; племянники, очень приличные молодые люди, долго не сдавались на наши просьбы и все упирали на то, что имущество может потеряться. Особенно крепко держался
старший племянник, и Мухоедов до крови кусал губы, чтобы удержаться и не наговорить этому господину дерзостей, чем он мог испортить все дело.
Лидочка де Руни, Милочка Литовцева, Анна Евграфовна,
старший бухгалтер Дрозд, инструктор Гитис, Номерацкий, Иванов, Мушка, регистраторша, кассир — словом, вся канцелярия не сидела на своих местах за кухонными столами бывшего ресторана «Альпийской розы», а
стояла, сбившись в тесную кучку, у стены, на которой гвоздем была прибита четвертушка бумаги.
Пан полковник, разговаривая со
старшими, которые
стояли у стены и отнюдь не смели садиться, изволили закашляться и плюнуть вперед себя. Стремительно один из бунчуковых товарищей, старик почтенный, бросился и почтительно затер ногою плеванье его ясновельможности: так в тот век политика была утончена!
Ведь для пяти-то
старших девиц надо женихов приискать, что по возможности заблаговременнее делать следует, отцу-с надо, стало быть, вывозить-с, — чего же это
стоит, я вас спрошу-с?
Анютка, Поликеева
старшая дочь, несмотря на дождь с крупой и холодный ветер, босиком
стояла перед головой мерина, издалека, с видимым страхом, держа его одною рукой за повод, другою придерживая на своей голове желто-зеленую кацавейку, исполнявшую в семействе должность одеяла, шубы, чепчика, ковра, пальто для Поликея и еще много других должностей.
Старший, Игнат, был уже тридцати лет; второй, Василий, был тоже женат, но не годен в рекруты; третий, Илюшка, племянник, только что женившийся, белый, румяный, в щегольском тулупе (он в ямщиках ездил),
стоял, поглядывал на народ, почесывая иногда в затылке под шляпой, как будто дело не до него касалось, а его-то именно и хотели оторвать коршуны.