Неточные совпадения
Вот наконец мы пришли; смотрим: вокруг хаты, которой двери и ставни заперты изнутри, стоит толпа. Офицеры и казаки толкуют горячо между собою: женщины
воют, приговаривая и причитывая. Среди их бросилось мне в глаза значительное лицо
старухи, выражавшее безумное отчаяние. Она сидела на толстом бревне, облокотясь на свои колени и поддерживая голову руками: то была мать убийцы. Ее губы по временам шевелились: молитву они шептали или проклятие?
— Полно, полно
выть,
старуха!
Они в первой же жилой избе натолкнулись на ужасающую картину: на нарах сидела
старуха и
выла, схватившись за живот; в углу лежала башкирка помоложе, спрятав голову в какое-то тряпье, — несчастная не хотела слышать
воя, стонов и плача ползавших по избе голодных ребятишек.
Кормилицу мою, семидесятилетнюю
старуху Домну, бог благословил семейством. Двенадцать человек детей у нее, всё — сыновья, и все как на подбор — один другого краше. И вот, как только, бывало, пройдет в народе слух о наборе, так
старуха начинает тосковать. Четырех сынов у нее в солдаты взяли, двое послужили в ополченцах. Теперь очередь доходит до внуков. Плачет
старуха, убивается каждый раз, словно по покойнике
воет.
Но есть одно обстоятельство, которое в значительной степени омрачает эту прекрасную внешность. Обстоятельство это — глухая борьба, которая замечается всюду и существование которой точно так же не подлежит сомнению, как и существование усилий к ее подавлению. Трактаты пишутся, но читаются лишь самым незаметным меньшинством, законоположения издаются, но не проникают внутрь ядра, а лишь скользят по его поверхности. И здесь
старуха Домна наполняет воздух своим
воем и антигосударственными причитаниями.
Известное дело, смятение: начнут весь свой припас прятать, а ему все и видно. Отопрут наконец. Стоят они все бледные; бабы, которые помоложе, те больше дрожат, а
старухи так совсем
воют. И уж все-то он углы у них обшарит, даже в печках полюбопытствует, и все оттоль повытаскает.
— Дура! — строго и презрительно закричала чёрная
старуха. — Это когда надо было
выть? Перед церковью, ду-урёха!
И долго бы еще
выла и завиралась
старуха, если б Перепелицына и все приживалки с визгами и стенаниями не бросились ее подымать, негодуя, что она на коленях перед нанятой гувернанткой. Настенька едва устояла на месте от испуга, а Перепелицына даже заплакала от злости.
Так-то я умирал раз: уж
выли старухи,
выли.
— Полно, матушка, — сказал он, обратившись к
старухе, — никакого нет пожара; полно тебе
выть! Сама посмотри.
Старуха ухватилась руками за голову, села наземь и завопила, как
воют обыкновенно о покойнике.
— Подлый трус!.. Ты
воешь, как гиена!.. Корыто акул, оплеванное моряками!.. Пугай детей и
старух, продажная тварь. Иуда!
Дикий крик продавца-мужика,
И шарманка с пронзительным
воем,
И кондуктор с трубой, и войска,
С барабанным идущие боем,
Понуканье измученных кляч,
Чуть живых, окровавленных, грязных,
И детей раздирающий плач
На руках у
старух безобразных —
Всё сливается, стонет, гудет,
Как-то глухо и грозно рокочет,
Словно цепи куют на несчастный народ,
Словно город обрушиться хочет.
Старухи говорили: это знак,
Который много счастья обещает.
И про меня сказали точно так,
А правда ль это вышло? — небо знает!
К тому же полуночный
вой собак
И страшный шум на чердаке высоком —
Приметы злые; но не быв пророком,
Я только покачаю головой.
Гамлет сказал: «Есть тайны под луной
И для премудрых», — как же мне, поэту,
Не верить можно тайнам и Гамлету?..
Между
старухами и бабами поднялся
вой и плач, и некоторые сейчас пошли в поля, чтобы собственными глазами удостовериться в своем несчастье.
Толпа спешно всколыхнулась. Стали прощаться. Шатающийся, пьяный солдат впился губами в губы
старухи в черном платочке, приник к ним долго, крепко; больно было смотреть, казалось, он выдавит ей зубы; наконец, оторвался, ринулся целоваться с блаженно улыбающимся, широкобородым мужиком. В воздухе, как завывание вьюги, тоскливо переливался
вой женщин, он обрывался всхлипывающими передышками, ослабевал и снова усиливался.
Как на пожаре, переливался заунывный бабий
вой, похожий на завывание осеннего ветра в трубе. Плакали ребята. Вдруг
старуха вцепилась в рукав Ведерникова и закричала...