Неточные совпадения
Все рабочие ломали стену с увлечением, но
старичок, казалось Климу, перешел какую-то границу и, неистовствуя, был противен. А Мотя работал слепо, машиноподобно, и, когда ему удавалось отколоть несколько кирпичей сразу, он оглушительно ухал, рабочие
смеялись, свистели, а
старичок яростно и жутко визжал...
У ворот своего дома стоял бывший чиновник казенной палаты Ивков, тайный ростовщик и сутяга, — стоял и смотрел в небо, как бы нюхая воздух. Ворон и галок в небе сегодня значительно больше. Ивков, указывая пальцем на баррикаду, кричит что-то и
смеется, — кричит он штабс-капитану Затесову, который наблюдает, как дворник его, сутулый
старичок, прилаживает к забору оторванную доску.
Князь сидел на диване за круглым столом, а Анна Андреевна в другом углу, у другого накрытого скатертью стола, на котором кипел вычищенный как никогда хозяйский самовар, приготовляла ему чай. Я вошел с тем же строгим видом в лице, и
старичок, мигом заметив это, так и вздрогнул, и улыбка быстро сменилась в лице его решительно испугом; но я тотчас же не выдержал,
засмеялся и протянул ему руки; бедный так и бросился в мои объятия.
Любовь Андреевна. Неужели это я сижу? (
Смеется.) Мне хочется прыгать, размахивать руками. (Закрывает лицо руками.) А вдруг я сплю! Видит бог, я люблю родину, люблю нежно, я не могла смотреть из вагона, все плакала. (Сквозь слезы.) Однако же надо пить кофе. Спасибо тебе, Фирс, спасибо, мой
старичок. Я так рада, что ты еще жив.
Рассказы англомана заключали в себе, должно быть, что-нибудь и веселое, потому что
старичок начал, наконец,
смеяться желчному задору рассказчика.
Иван Петрович тоже
смеялся; еще лучше, еще привлекательнее и симпатичнее был
старичок; он взял князя за руку и, слегка пожимая, слегка ударяя по ней ладонью другой руки, уговаривал его опомниться, точно маленького испуганного мальчика, что ужасно понравилось князю, и наконец посадил его вплоть возле себя.
— Ну, да ведь от иезуита же, все-таки выходит, что от иезуита! — подхватил
старичок,
рассмеявшись при приятном воспоминании. — Вы, кажется, очень религиозны, что так редко встретишь теперь в молодом человеке, — ласково обратился он к князю Льву Николаевичу, слушавшему раскрыв рот и всё еще пораженному;
старичку видимо хотелось разузнать князя ближе; по некоторым причинам он стал очень интересовать его.
Князь остановился перевести дух. Он ужасно скоро говорил. Он был бледен и задыхался. Все переглядывались; но наконец
старичок откровенно
рассмеялся. Князь N. вынул лорнет и, не отрываясь, рассматривал князя. Немчик-поэт выполз из угла и подвинулся поближе к столу, улыбаясь зловещею улыбкой.
Старичок, вероятно подумавший, что
смеются его остроумию, принялся, глядя на всех, еще пуще
смеяться, причем жестоко раскашлялся, так что Настасья Филипповна, чрезвычайно любившая почему-то всех подобных оригиналов
старичков, старушек и даже юродивых, принялась тотчас же ласкать его, расцеловала и велела подать ему еще чаю.
Баушка Лукерья опять
засмеялась: очень уж глупым оказал себя секретарь-то… Нет,
старичок, видно, будет маленько поумнее…
Разыгравшаяся сестрица Марья даже расцеловала размякшего
старичка, а потом взвизгнула по-девичьи и стрелой унеслась в сени. Кишкин несколько минут сидел неподвижно, точно в каком тумане, и только моргал своими красными веками. Ну и девка: огонь бенгальский… А Марья уж опять тут — выглядывает из-за косяка и так задорно
смеется.
В поэтической душе
старичка, правда, было и нечто маниловское, но это маниловское выходило как-то так мило, что чувствующему человеку над этим никак нельзя было
засмеяться ядовито и злобно.
Зоя, которая уже кончила играть и только что хотела зевнуть, теперь никак не может раззеваться. Ей хочется не то сердиться, не то
смеяться. У ней есть постоянный гость, какой-то высокопоставленный
старичок с извращенными эротическими привычками. Над его визитами к ней потешается все заведение.
Когда же случившийся тут князь объяснил сластолюбивому
старичку, что этот самый Ихменев — отец той самой Натальи Николаевны (а князь не раз прислуживал графу по этим делам),то вельможный
старичок только
засмеялся и переменил гнев на милость: сделано было распоряжение отпустить Ихменева на все четыре стороны; но выпустили его только на третий день, причем (наверно, по распоряжению князя) объявили старику, что сам князь упросил графа его помиловать.
И он снова поднес ей лекарство. Но в этот раз она даже и не схитрила, а просто снизу вверх подтолкнула рукой ложку, и все лекарство выплеснулось прямо на манишку и на лицо бедному
старичку. Нелли громко
засмеялась, но не прежним простодушным и веселым смехом. В лице ее промелькнуло что-то жестокое, злое. Во все это время она как будто избегала моего взгляда, смотрела на одного доктора и с насмешкою, сквозь которую проглядывало, однако же, беспокойство, ждала, что-то будет теперь делать «смешной»
старичок.
Он добродушно
смеялся над архангелогородцем, когда тот его угощал ископаемой шемаей, и улыбался над его неловкостью, когда он так долго шарил в кошельке, чтоб найти приличную монету отдать за порцию щей, что нетерпеливый полковник платил за него; он не мог довольно нарадоваться, что архангельский житель говорил полковнику «ваше превосходительство» и что полковник не мог решительно выразить ни одной мысли, не начав и не окончив ее словами, далеко не столь почтительными; ему даже был смешон неуклюжий
старичок, служивший у архангельского проезжего или, правильнее, не умиравший у него в услужении и переплетенный в cuir russe [русскую кожу (фр.).], несмотря на холод.
— Не понимаю, решительно не понимаю, чему вы
смеетесь! — начинает она с горячностию. —
Смеяться над почтенным
старичком, над родственником, подымать на смех каждое его слово, пользуясь ангельской его добротою! Я краснела за вас, Павел Александрович! Но, скажите, чем он смешон, по-вашему? Я ничего не нашла в нем смешного.
Степанида(выбегая, Тетереву). Тащи ведро воды… тащи живо! (В дверь высовывается седенький
старичок с подвязанной щекой и, подмигивая, говорит Тетереву: «Господин! Она у вас тут со стола булочку стащила…» Тетерев идет в сени, толкая людей вон из них. В сенях — топот, возня, визжит мальчишка: «Ай-ай!» Кто-то
смеется, кто-то обиженно восклицает: «Потише-с!»)
— Хи. Известно откуда, из списков. Карандашиком — чирк, и готово — хи-кхи, —
старичок сладострастно
засмеялся.
— Говорила, что уедет в Америку, только это пустое… Уж это верно. Агашков увязался за Марфой Ивановной и не пустит. Крепкий
старичок… я его даже очень хорошо знаю. Карахтер тоже у него… Марфа-то Ивановна теперь, конечно,
смеется, а только она по своему женскому разуму совсем даже не понимает людей. Думает, что лучше нет ее-то Серапиена Михалыча, а еще бабушка надвое сказала…
Почтальон тоже
засмеялся, как-то порывисто, закинув голову назад.
Старичок постарался улыбнуться, но больше из вежливости. Глаза его были задумчивы и озабочены.
Эта выходка была совершенно неожиданна. Козлиный голосок остяка так смешно подражал могучим окрикам Якова, все это в общем представляло столь жалкую и смешную пародию, что его благородие расхохотался. За его благородием захохотала вся «поверка».
Смеялся старичок-помощник, моргая подслеповатыми глазками, грохотал толстяк офицер, сотрясаясь тучными телесами, хихикала тюремная крыса, улыбка шевелила длинные усы Михеича,
смеялись в бороду солдаты, вытянувшись в струнку и держа ружья к ноге…
За несколько дней до смерти ему назначили вечером теплую ванну, и он весь тот день восклицал: «С нами бог!» — и
смеялся; когда он уже сидел в ванне, проходившие мимо больные слышали торопливое и полное блаженства воркование: это
старичок в последний раз передавал наблюдавшему за ним сторожу историю о крещении Руси при Владимире Святом.
Так играли они лето и зиму, весну и осень. Иногда случались события, но больше смешного характера. На брата Евпраксии Васильевны временами как будто что-то находило, он не помнил, что говорили о своих картах партнеры, и при верных пяти оставался без одной. Тогда Николай Дмитриевич громко
смеялся и преувеличивал значение проигрыша, а
старичок улыбался и говорил...
С одними он очень умно любезничал, другим позволял похитить себя на несколько упоительных часов,
смеясь в бороду богатым
старичкам, безрасчетно сыпавшим на своих любовниц золотом, благо и неблагоприобретенным.
— Вот это голландский посланник, видите, седой, — говорила Перонская, указывая на
старичка с серебряною сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему-то заставлял
смеяться.
«Ужо вернусь, сейчас же за письмо папеньке с маменькой сяду! Беспременно отпишу, чтобы не беспокоились милые мои
старички, — решила Даша, — да всего-то в письме рассказывать не стану. К чему их беспокоить задаром… Господь с ними, с девочками, пусть
смеются! К чему нашим про это знать!»