Неточные совпадения
Г-жа Простакова (к Софье). Убирала покои для твоего любезного дядюшки. Умираю, хочу видеть этого почтенного
старичка. Я об нем много наслышалась. И злодеи его
говорят только, что он немножечко угрюм, а такой-де преразумный, да коли-де кого уж и полюбит, так прямо полюбит.
Так как никто не обращал на него внимания и он, казалось, никому не был нужен, он потихоньку направился в маленькую залу, где закусывали, и почувствовал большое облегчение, опять увидав лакеев. Старичок-лакей предложил ему покушать, и Левин согласился. Съев котлетку с фасолью и
поговорив с лакеем о прежних господах, Левин, не желая входить в залу, где ему было так неприятно, пошел пройтись на хоры.
Вернувшись в этот день домой, Левин испытывал радостное чувство того, что неловкое положение кончилось и кончилось так, что ему не пришлось лгать. Кроме того, у него осталось неясное воспоминание о том, что то, что
говорил этот добрый и милый
старичок, было совсем не так глупо, как ему показалось сначала, и что тут что-то есть такое, что нужно уяснить.
— Как бы графине Марье Борисовне — военное министерство, а начальником бы штаба княгиню Ватковскую, —
говорил, обращаясь к высокой красавице фрейлине, спрашивавшей у него о перемещении, седой
старичок в расшитом золотом мундире.
— От княгини Лиговской; дочь ее больна — расслабление нервов… Да не в этом дело, а вот что: начальство догадывается, и хотя ничего нельзя доказать положительно, однако я вам советую быть осторожнее. Княгиня мне
говорила нынче, что она знает, что вы стрелялись за ее дочь. Ей все этот
старичок рассказал… как бишь его? Он был свидетелем вашей стычки с Грушницким в ресторации. Я пришел вас предупредить. Прощайте. Может быть, мы больше не увидимся, вас ушлют куда-нибудь.
Он непринужденно и ловко разменялся с некоторыми из дам приятными словами, подходил к той и другой дробным, мелким шагом, или, как
говорят, семенил ножками, как обыкновенно делают маленькие
старички щеголи на высоких каблуках, называемые мышиными жеребчиками, забегающие весьма проворно около дам.
Говорят, что в последнее время стали они нравиться даже и
старичкам, изощрившим вкус на балетах.
Схватка произошла в тот же день за вечерним чаем. Павел Петрович сошел в гостиную уже готовый к бою, раздраженный и решительный. Он ждал только предлога, чтобы накинуться на врага; но предлог долго не представлялся. Базаров вообще
говорил мало в присутствии «
старичков Кирсановых» (так он называл обоих братьев), а в тот вечер он чувствовал себя не в духе и молча выпивал чашку за чашкой. Павел Петрович весь горел нетерпением; его желания сбылись наконец.
— Вы не можете представить себе, что такое письма солдат в деревню, письма деревни на фронт, —
говорил он вполголоса, как бы сообщая секрет. Слушал его профессор-зоолог, угрюмый человек, смотревший на Елену хмурясь и с явным недоумением, точно он затруднялся определить ее место среди животных. Были еще двое знакомых Самгину — лысый, чистенький
старичок, с орденом и длинной поповской фамилией, и пышная томная дама, актриса театра Суворина.
— Очень революция, знаете, приучила к необыкновенному. Она, конечно, испугала, но учила, чтоб каждый день приходил с необыкновенным. А теперь вот свелось к тому, что Столыпин все вешает, вешает людей и все быстро отупели.
Старичок Толстой объявил: «Не могу молчать», вышло так, что и он хотел бы молчать-то, да уж такое у него положение, что надо
говорить, кричать…
Старичок напомнил Самгину эти ее слова, он поучительно
говорил...
— Вчера, на ярмарке, Лютов читал мужикам стихи Некрасова, он удивительно читает, не так красиво, как Алина, но — замечательно! Слушали его очень серьезно, но потом лысенький
старичок спросил: «А плясать — умеешь? Я,
говорит, думал, что вы комедианты из театров». Макаров сказал: «Нет, мы просто — люди». — «Как же это так — просто? Просто людей — не бывает».
Кривобокая старуха Федосова
говорила большими словами о сказочных людях, стоя где-то в стороне и выше их, а этот чистенький
старичок рассказывает о людях обыкновенных, таких же маленьких, каков он сам, но рассказывает так, что маленькие люди приобретают некую значительность, а иногда и красоту.
Варвара взяла его под руку; он видел слезы на ее глазах, видел, что она шевелит губами, покусывая их, и не верил ей.
Старичок шел сбоку саней, поглаживал желтый больничный гроб синей ладонью и
говорил извозчику...
— Только, наверное, отвергнете, оттолкнете вы меня, потому что я — человек сомнительный, слабого характера и с фантазией, а при слабом характере фантазия — отрава и яд, как вы знаете. Нет, погодите, — попросил он, хотя Самгин ни словом, ни жестом не мешал ему
говорить. — Я давно хотел сказать вам, — все не решался, а вот на днях был в театре, на модной этой пиесе, где показаны заслуженно несчастные люди и бормочут черт знает что, а между ними утешительный
старичок врет направо, налево…
Засовывая палец за воротник рубахи, он крутил шеей, освобождая кадык, дергал галстук с крупной в нем жемчужиной, выставлял вперед то одну, то другую ногу, — он хотел
говорить и хотел, чтоб его слушали. Но и все тоже хотели
говорить, особенно коренастый
старичок, искусно зачесавший от правого уха к левому через голый череп несколько десятков волос.
Он значительно расширил рассказ о воскресенье рассказом о своих наблюдениях над царем, интересно сопоставлял его с Гапоном, намекал на какое-то неуловимое — неясное и для себя — сходство между ними,
говорил о кочегаре, о рабочих, которые умирали так потрясающе просто, о том, как
старичок стучал камнем в стену дома, где жил и умер Пушкин, — о
старичке этом он
говорил гораздо больше, чем знал о нем.
Место Анфимьевны на кухне занял красноносый, сухонький
старичок повар, странно легкий, точно пустой внутри. Он
говорил неестественно гулким голосом, лицо его, украшенное редкими усиками, напоминало мордочку кота. Он явился пред Варварой и Климом пьяный и сказал...
Он
говорил уже не скрывая издевательства, а Самгин чувствовал, что его лицо краснеет от негодования и что негодование согревает его. Он закурил папиросу и слушал, ожидая, когда наиболее удобно будет сурово воздать рассказчику за его красноречие. А
старичок, передохнув, продолжал...
Говоря довольно громко, Тагильский тыкал пальцем в ремень пояса Клима Ивановича и, заставляя его отступать, прижал к стене, где, шепотом и оба улыбаясь, беседовали масляный
старичок с Ногайцевым.
У нее была очень милая манера
говорить о «добрых» людях и «светлых» явлениях приглушенным голосом; как будто она рассказывала о маленьких тайнах, за которыми скрыта единая, великая, и в ней — объяснения всех небольших тайн. Иногда он слышал в ее рассказах нечто совпадавшее с поэзией буден
старичка Козлова. Но все это было несущественно и не мешало ему привыкать к женщине с быстротой, даже изумлявшей его.
— Ну, все-таки я
говорю — верно, — сказал
старичок, размахивая руками, и повторил фразу, которая, видимо, нравилась ему...
Было хорошо видно, что люди с иконами и флагами строятся в колонну, и в быстроте, с которой толпа очищала им путь, Самгин почувствовал страх толпы. Он рассмотрел около Славороссова аккуратненькую фигурку историка Козлова с зонтиком в одной руке, с фуражкой в другой; показывая толпе эти вещи, он, должно быть, что-то
говорил, кричал. Маленький на фоне массивных дверей собора, он был точно подросток, загримированный
старичком.
Но, находясь в грязненькой, полутемной комнате регистратуры, он увидел пред собой розовощекого маленького
старичка,
старичок весело улыбался, ходил на цыпочках и симпатично
говорил мягким тенорком. Самгин не мог бы объяснить, что именно заставило его попробовать устойчивость
старичка. Следуя совету Марины, он сказал, что занимается изучением сектантства.
Старичок оказался не трудным, — внимательно выслушав деловое предложение, он сказал любезно...
— Дружественные отношения — наши с Францией помешают нам достойно отметить знаменательную дату, — настойчиво
говорил старичок, а молодежь потолкалась и, соединясь плотной кучей, грянула...
—
Старички! — с неудовольствием
говорил Райский.
Старик рассыпался мелким смешком и весело потер руки; этот смех и особенно пристальный взгляд дядюшки показались Половодову немного подозрительными. О какой рыбке он
говорит, — черт его разберет. А дядюшка продолжал улыбаться и несколько раз доставал из кармана золотую табакерку; табак он нюхал очень аккуратно, как
старички екатерининских времен.
Показали других. Я наконец выбрал одну, подешевле. Начали мы торговаться. Г-н Чернобай не горячился,
говорил так рассудительно, с такою важностью призывал Господа Бога во свидетели, что я не мог не «почтить
старичка»: дал задаток.
Она действительно что-то
поговорила старичку, и тот моментально исчез, точно в воду канул. Потом Галактион поймал маленькую теплую руку Пашеньки и крепко пожал ее. У Пашеньки даже слезы выступили на глазах от боли, но она стерпела и продолжала улыбаться.
— Послушай,
старичок,
поговорим откровенно, — приставал Штофф. — Ты живой человек, и я живой человек; ты хочешь кусочек хлеба с маслом, и я тоже хочу… Так? И все другие хотят, да не знают, как его взять.
Всё болело; голова у меня была мокрая, тело тяжелое, но не хотелось
говорить об этом, — всё кругом было так странно: почти на всех стульях комнаты сидели чужие люди: священник в лиловом, седой
старичок в очках и военном платье и еще много; все они сидели неподвижно, как деревянные, застыв в ожидании, и слушали плеск воды где-то близко. У косяка двери стоял дядя Яков, вытянувшись, спрятав руки за спину. Дед сказал ему...
Говорил он и — быстро, как облако, рос предо мною, превращаясь из маленького, сухого
старичка в человека силы сказочной, — он один ведет против реки огромную серую баржу…
А один барин-старичок закрыл лицо руками и заплакал; вконец, —
говорит, — погубил француза злодей Бонапарт!
Он давно уже стоял,
говоря.
Старичок уже испуганно смотрел на него. Лизавета Прокофьевна вскрикнула: «Ах, боже мой!», прежде всех догадавшись, и всплеснула руками. Аглая быстро подбежала к нему, успела принять его в свои руки и с ужасом, с искаженным болью лицом, услышала дикий крик «духа сотрясшего и повергшего» несчастного. Больной лежал на ковре. Кто-то успел поскорее подложить ему под голову подушку.
— Жалею; но, в сущности, всё это, собственно
говоря, пустяки и пустяками бы кончилось, как и всегда; я уверен. Прошлым летом, — обратился он опять к
старичку, — графиня К. тоже,
говорят, пошла в какой-то католический монастырь за границей; наши как-то не выдерживают, если раз поддадутся этим… пронырам… особенно за границей.
Остальные гости, которых было, впрочем, немного (один жалкий
старичок учитель, бог знает для чего приглашенный, какой-то неизвестный и очень молодой человек, ужасно робевший и все время молчавший, одна бойкая дама, лет сорока, из актрис, и одна чрезвычайно красивая, чрезвычайно хорошо и богато одетая и необыкновенно неразговорчивая молодая дама), не только не могли особенно оживить разговор, но даже и просто иногда не знали, о чем
говорить.
Какой-нибудь из «несчастных», убивший каких-нибудь двенадцать душ, заколовший шесть штук детей, единственно для своего удовольствия (такие,
говорят, бывали), вдруг ни с того, ни с сего, когда-нибудь, и всего-то, может быть, один раз во все двадцать лет, вдруг вздохнет и скажет: «А что-то теперь
старичок генерал, жив ли еще?» При этом, может быть, даже и усмехнется, — и вот и только всего-то.
— Нет, знаете, лучше уж мне
говорить! — с новым лихорадочным порывом продолжал князь, как-то особенно доверчиво и даже конфиденциально обращаясь к
старичку.
— Застрелился, утром, на рассвете, в семь часов.
Старичок, почтенный, семидесяти лет, эпикуреец, — и точь-в-точь как она
говорила, — казенная сумма, знатная сумма!
Князь остановился перевести дух. Он ужасно скоро
говорил. Он был бледен и задыхался. Все переглядывались; но наконец
старичок откровенно рассмеялся. Князь N. вынул лорнет и, не отрываясь, рассматривал князя. Немчик-поэт выполз из угла и подвинулся поближе к столу, улыбаясь зловещею улыбкой.
— Laissez le dire, [Дайте ему
говорить (фр.).] он весь даже дрожит, — предупредил опять
старичок вполголоса.
— Мы, —
говорит, — к своей родине привержены и тятенька мой уже
старичок, а родительница — старушка и привыкши в свой приход в церковь ходить, да и мне тут в одиночестве очень скучно будет, потому что я еще в холостом звании.
— Старайся, старайся,
старичок божий… — весело
говорил он, похлопывая Кишкина своей тяжелой рукой по плечу. — Любая половина моих рук не минует… Пряменько скажу тебе, Андрон Евстратыч. Быль молодцу не укора…
На Рублиху вечерами завертывали
старички с Фотьянки и из Балчуговского завода, чтобы
поговорить и посоветоваться с Родионом Потапычем, как и что. Без меры лютовал чистоплюй, особенно над старателями.
Петру Елисеичу не хотелось вступать в разговоры с Мосеем, но так как он, видимо, являлся здесь представителем Самосадки, то пришлось подробно объяснять все, что Петр Елисеич знал об уставных грамотах и наделе землей бывших помещичьих крестьян.
Старички теперь столпились вокруг всего стола и жадно ловили каждое слово, поглядывая на Мосея, — так ли, мол, Петр Елисеич
говорит.
— Я не
говорю: не ездите… С богом… Только нужно хорошо осмотреть все, сообразить, чтобы потом хуже не вышло. Побросаете дома, хозяйство, а там все новое придется заводить. Тоже и урожаи не каждый год бывают… Подумать нужно,
старички.
— Только вот што,
старички, —
говорил Деян Поперешный, — бабам ни гугу!.. Примутся стрекотать, как сороки, и все дело испортят. Подымут рев, забегают, как оглашенные.
— То-то вот,
старички… А оно, этово-тово, нужно тебе хлеб, сейчас ступай на базар и купляй. Ведь барин-то теперь шабаш, чтобы, этово-тово, из магазину хлеб выдавать… Пуд муки аржаной купил, полтины и нет в кармане, а ее еще добыть надо. Другое прочее — крупы, говядину, все купляй. Шерсть купляй, бабам лен купляй, овчину купляй, да еще бабы ситцу поганого просят… так я
говорю?
— Теперь, этово-тово, ежели рассудить, какая здесь земля,
старички? —
говорил Тит. — Тут тебе покос, а тут гора… камень… Только вот по реке сколько местов угодных и найдется. Дальше — народу больше, а, этово-тово, в земле будет умаление. Это я насчет покосу,
старички…
Явившаяся убирать ужин Катря старалась обойти веселого
старичка подальше и сердито отмахивалась свободною рукой, когда Чермаченко тянулся ее ущипнуть. Собственно
говоря, к такому заигрыванью приезжих «панов» Катря давно привыкла, но сейчас ее смущало присутствие Петра Елисеича.