Неточные совпадения
Очень может быть, что благовидное лицо бабы в калошках много содействовало тому впечатлению благоустройства, которое произвел на Левина этот крестьянский дом, но впечатление это было так сильно, что Левин никак не мог отделаться от него. И всю дорогу от
старика до Свияжского нет-нет и опять
вспоминал об этом хозяйстве, как будто что-то в этом впечатлении требовало его особенного внимания.
Перескажу простые речи
Отца иль дяди-старика,
Детей условленные встречи
У старых лип, у ручейка;
Несчастной ревности мученья,
Разлуку, слезы примиренья,
Поссорю вновь, и наконец
Я поведу их под венец…
Я
вспомню речи неги страстной,
Слова тоскующей любви,
Которые в минувши дни
У ног любовницы прекрасной
Мне приходили на язык,
От коих я теперь отвык.
Лонгрен выслушал девочку, не перебивая, без улыбки, и, когда она кончила, воображение быстро нарисовало ему неизвестного
старика с ароматической водкой в одной руке и игрушкой в другой. Он отвернулся, но,
вспомнив, что в великих случаях детской жизни подобает быть человеку серьезным и удивленным, торжественно закивал головой, приговаривая...
Самгин начал рассказывать о беженцах-евреях и, полагаясь на свое не очень богатое воображение, об условиях их жизни в холодных дачах, с детями,
стариками, без хлеба.
Вспомнил старика с красными глазами, дряхлого
старика, который молча пытался и не мог поднять бессильную руку свою. Он тотчас же заметил, что его перестают слушать, это принудило его повысить тон речи, но через минуту-две человек с волосами дьякона, гулко крякнув, заявил...
Тут он
вспомнил, как Татьяна, девица двадцати лет, кричала в лицо
старика профессора, известного экономиста...
Неприятно было тупое любопытство баб и девок, в их глазах он видел что-то овечье, животное или сосредоточенность полуумного, который хочет, но не может
вспомнить забытое. Тугоухие
старики со слезящимися глазами, отупевшие от старости беззубые, сердитые старухи, слишком независимые, даже дерзкие подростки — все это не возбуждало симпатий к деревне, а многое казалось созданным беспечностью, ленью.
Это уподобление так смутило его, что он даже кашлянул, точно поперхнувшись пылью, но затем
вспомнил еще
старика — историка Козлова.
Самгин простился со
стариком и ушел, убежденный, что хорошо, до конца, понял его. На этот раз он вынес из уютной норы историка нечто беспокойное. Он чувствовал себя человеком, который не может
вспомнить необходимое ему слово или впечатление, сродное только что пережитому. Шагая по уснувшей улице, под небом, закрытым одноцветно серой массой облаков, он смотрел в небо и щелкал пальцами, напряженно соображая: что беспокоит его?
«У меня с рук не сходила, —
вспоминал старик, — бывало, и ходить учу, поставлю в уголок шага за три да и зову ее, а она-то ко мне колыхается через комнату, и не боится, смеется, а добежит до меня, бросится и за шею обымет.
До сих пор
вспоминаю с удовольствием о чрезвычайном впечатлении, которое я произвел на
старика.
Старик выслушал сообщение без малейшего удивления, пренеприлично позабыв поскорбеть об отъезде сынка; вместо того вдруг чрезвычайно захлопотал,
вспомнив как раз кстати одно насущное собственное дело.
Вспомните выражение в «пьяном» письме Дмитрия Карамазова: «Убью
старика, если только уедет Иван»; стало быть, присутствие Ивана Федоровича казалось всем как бы гарантией тишины и порядка в доме.
Наконец, покончив свою работу, я закрыл тетрадь и хотел было лечь спать, но
вспомнил про
старика и вышел из фанзы. На месте костра осталось только несколько угольков. Ветер рвал их и разносил по земле искры. А китаец сидел на пне так же, как и час назад, и напряженно о чем-то думал.
Я не ошибся:
старик не отказался от предлагаемого стакана. Я заметил, что ром прояснил его угрюмость. На втором стакане сделался он разговорчив:
вспомнил или показал вид, будто бы
вспомнил меня, и я узнал от него повесть, которая в то время сильно меня заняла и тронула.
Теплом проник до
старикова сердца
Отчетливый и звонкий поцелуй, —
Как будто я увесистую чашу
Стоялого хмельного меду выпил.
А кстати я о хмеле
вспомнил. Время
К столам идти, Прекрасная Елена,
И хмелю честь воздать. Его услады
И старости доступны. Поспешим!
Желаю вам повеселиться, дети.
Я, помнится, обещал вам, что в этой книжке будет и моя сказка. И точно, хотел было это сделать, но увидел, что для сказки моей нужно, по крайней мере, три таких книжки. Думал было особо напечатать ее, но передумал. Ведь я знаю вас: станете смеяться над
стариком. Нет, не хочу! Прощайте! Долго, а может быть, совсем, не увидимся. Да что? ведь вам все равно, хоть бы и не было совсем меня на свете. Пройдет год, другой — и из вас никто после не
вспомнит и не пожалеет о старом пасичнике Рудом Паньке.
Я
вспоминаю одного из этих униатских священников, высокого
старика с огромной седой бородой, с дрожащею головой и большим священническим жезлом в руках.
Именно в этот критический момент он
вспомнил про
старика Луковникова.
— Какое тут прежнее! — воскликнул Ганя. — Прежнее! Нет, уж тут черт знает что такое теперь происходит, а не прежнее!
Старик до бешенства стал доходить… мать ревет. Ей-богу, Варя, как хочешь, я его выгоню из дому или… или сам от вас выйду, — прибавил он, вероятно
вспомнив, что нельзя же выгонять людей из чужого дома.
Вторая жена была взята в своей же Нагорной стороне; она была уже дочерью каторжанки. Зыков лет на двадцать был старше ее, но она сейчас уже выглядела развалиной, а он все еще был молодцом.
Старик почему-то недолюбливал этой второй жены и при каждом удобном случае
вспоминал про первую: «Это еще при Марфе Тимофеевне было», или «Покойница Марфа Тимофеевна была большая охотница до заказных блинов». В первое время вторая жена, Устинья Марковна, очень обижалась этими воспоминаниями и раз отрезала мужу...
— Уж мы всяко думали, Таисьюшка… И своего-то
старика мне жаль. Стал садиться в долгушку, чтобы ехать, и чуть не вылез:
вспомнил про Груздева. Пожалуй, говорит, он там, Груздев-то, подумает, что я к нему приехал.
Доболтался до того, что надобно тебя обнять и просить расцеловать всех наших
стариков. Я мысленно с вами, добрые друзья, когда вы вместе, зная, что и вы меня
вспоминаете нередко.
— Я сейчас очень живо
вспомнил этого
старика, как он в испуге бежал по коридору, захватив верхнюю одежду и башмаки…
Один раз, идучи по длинным сеням, забывшись, я взглянул в окошко кабинета,
вспомнил рассказ няньки, и мне почудилось, что какой-то
старик в белом шлафроке сидит за столом.
Долго находился я в совершенном изумлении, разглядывая такие чудеса и
вспоминая, что я видел что-то подобное в детских игрушках; долго простояли мы в мельничном амбаре, где какой-то
старик, дряхлый и сгорбленный, которого называли засыпкой, седой и хворый, молол всякое хлебное ухвостье для посыпки господским лошадям; он был весь белый от мучной пыли; я начал было расспрашивать его, но, заметя, что он часто и задыхаясь кашлял, что привело меня в жалость, я обратился с остальными вопросами к отцу: противный Мироныч и тут беспрестанно вмешивался, хотя мне не хотелось его слушать.
— Да. Она была очень несчастна.
Старик, еще умирая, об ней
вспоминал.
Вскоре Николай Сергеич горячо полюбил его, не менее чем свою Наташу; даже потом, уже после окончательного разрыва между князем-отцом и Ихменевым,
старик с веселым духом
вспоминал иногда о своем Алеше — так привык он называть князя Алексея Петровича.
Старик постоял с минуту, как бы ища в своей памяти, но наконец
вспомнил. И, сказать по правде,
вспомнил с видимым удовольствием.
— Непременно, chere amie, все! — подхватила баронесса. — Знаешь, как теперь носят брильянты? Rapellez vous [
Вспомните (франц.).], — обратилась она к
старику, — на бале Вронской madame Пейнар. Она была вся залита брильянтами, но все это так мило разбросано, что ничего резко не бросается в глаза, и ensemble был восхитителен.
Вибель на первых порах исполнился недоумения; но затем, со свойственною немцам последовательностью, начал перебирать мысленно своих знакомых дам в Ревеле и тут с удивительной ясностью
вспомнил вдову пастора, на которой сам было подумывал жениться и которую перебил у него, однако, русский доктор Сверстов. Воспоминания эти так оживили
старика, что он стал потирать себе руки и полушептать...
— Но когда мы дошли до площади Александрийского театра, то душевный наш уровень опять поднялся. Вновь
вспомнили старика Державина...
Увидев прикованного к столбу мельника и вокруг него уже вьющиеся струи дыма, князь
вспомнил его последние слова, когда
старик, заговорив его саблю, смотрел на бадью с водою;
вспомнил также князь и свое видение на мельнице, когда он в лунную ночь, глядя под шумящее колесо, старался увидеть свою будущность, но увидел только, как вода почервонела, подобно крови, и как заходили в ней зубчатые пилы и стали отмыкаться и замыкаться железные клещи…
Появление
старика испугало было Елену; она
вспомнила рассказы про леших, и странно подействовали на нее морщины и белая борода незнакомца, но в голосе его было что-то добродушное; Елена, переменив внезапно мысли, бросилась к нему в ноги.
Предостережения не пугали нас, мы раскрашивали сонному чеканщику лицо; однажды, когда он спал пьяный, вызолотили ему нос, он суток трое не мог вывести золото из рытвин губчатого носа. Но каждый раз, когда нам удавалось разозлить
старика, я
вспоминал пароход, маленького вятского солдата, и в душе у меня становилось мутно. Несмотря на возраст, Гоголев был все-таки так силен, что часто избивал нас, нападая врасплох; изобьет, а потом пожалуется хозяйке.
Это меня опрокидывает: грязный и пьяный
старик Гоголев, несмотря на свои годы, грешит грехом Онана; я
вспоминаю вятского солдатика, Ермохина, сестру бабушки, — что в них богоподобного?
Я
вспомнил, что вот так же говорил о господах извозчик Петр, который зарезался, и мне было очень неприятно, что мысли Осипа совпадают с мыслями того злого
старика.
Только изредка, чтобы уколоть старшего сына,
старик, как нынче,
вспоминал его.
Слушая чудесные сказки отца, мальчик
вспоминал его замкнутую жизнь: кроме лекаря Маркова и молодого дьячка Коренева, никто из горожан не ходил в гости, а
старик Кожемякин почти никогда не гулял по городу, как гуляют все другие жители, нарядно одетые, с жёнами и детьми.
Старик, улыбаясь, закрыл глаза, словно
вспомнив что-то хорошее, и, помолчав немного, продолжал...
Он умилялся её правдивостью, мягким задором, прозрачным взглядом ласковых глаз и
вспоминал её смех — негромкий, бархатистый и светлый. Смеясь, она почти не открывала рта, ровный рядок её белых зубов был чуть виден; всегда при смехе уши у неё краснели, она встряхивала головой, на щёки осыпались светлые кудри, она поднимала руки, оправляя их; тогда
старик видел, как сильно растёт её грудь, и думал...
Матвей чувствовал, что Палага стала для него ближе и дороже отца; все его маленькие мысли кружились около этого чувства, как ночные бабочки около огня. Он добросовестно старался
вспомнить добрые улыбки
старика, его живые рассказы о прошлом, всё хорошее, что говорил об отце Пушкарь, но ничто не заслоняло, не гасило любовного материнского взгляда милых глаз Палаги.
Разговаривая с ним, я вдруг
вспомнила нашего буфетчика Василия, который вытащил из горевшей избы безногого
старика и сам чуть не погиб.
Несправедливость явная, потому что
старик мне сам по секрету не раз впоследствии говорил: «Не знаю, подлинно не знаю, за что от общения отметаюсь! если новое начальство новые виды имеет, то стоило только приказать — я готов!» И если при этом
вспомнить, сколько этот человек претерпел прежде, нежели место свое получил, то именно можно сказать: великий был страстотерпец!
Наконец,
вспомнив, что ей надо рано встать, что она имела намеренье прийти к своему свекру на его крылечко вместе с восходом солнышка, задолго до прихода семьи, чтобы утешить
старика и высказаться на просторе, — она постаралась заснуть, и хотя не скоро, хотя с большим усилием, но заснула.
Впоследствии некоторые из молодых слуг его доживали свой век при внуке Степана Михайловича уже
стариками; часто рассказывали они о строгом, вспыльчивом, справедливом и добром своем старом барине и никогда без слез о нем не
вспоминали.
Старика Зубина некогда очень любили; любовь эта забывалась понемногу, сострадание к его несчастному положению ослабевало с каждым днем; но когда весть о смерти Николая Федорыча облетела город, все точно
вспомнили и вновь почувствовали и любовь к нему и жалость к его страдальческому состоянию.
Не могу вам выразить радости, с которой он встретил меня:
старик плакал, смеялся, делал наскоро бездну вопросов, — спрашивал, жива ли моя ньюфаундлендская собака,
вспоминал шалости; привел меня, говоря, в беседку, усадил отдыхать и отправил Шарля, то есть моего спутника, принести из погреба кружку лучшего вина.
Глядя кругом, Гордей Евстратыч невольно
вспомнил про свою Смородинку, которая теперь стояла без всякого дела:
старик еще раз пережил нанесенную ему Порфиром Порфирычем обиду и тяжело вздохнул.
Другая театральная семья — это была семья Горсткиных, но там были более серьезные беседы, даже скорее какие-то учено-театральные заседания. Происходили они в полухудожественном, в полумасонском кабинете-библиотеке владельца дома, Льва Ивановича Горсткина, высокообразованного
старика, долго жившего за границей, знакомого с Герценом, Огаревым, о которых он любил
вспоминать, и увлекавшегося в юности масонством. Под старость он был небогат и существовал только арендой за театр.
Актер(останавливается, не затворяя двери, на пороге и, придерживаясь руками за косяки, кричит).
Старик, эй! Ты где? Я —
вспомнил… слушай. (Шатаясь, делает два шага вперед и, принимая позу, читает.)