Неточные совпадения
По осени у
старогоКакая-то глубокая
На шее
рана сделалась,
Он трудно умирал:
Сто дней не ел; хирел да сох,
Сам над собой подтрунивал:
— Не правда ли, Матренушка,
На комара корёжского
Костлявый я похож?
И опять то надежда, то отчаяние по
старым наболевшим местам стали растравлять
раны ее измученного, страшно трепетавшего сердца.
И обняло горе
старую голову. Сорвал и сдернул он все перевязки
ран своих, бросил их далеко прочь, хотел громко что-то сказать — и вместо того понес чепуху; жар и бред вновь овладели им, и понеслись без толку и связи безумные речи.
Лекарства ли или своя железная сила взяла верх, только он через полтора месяца стал на ноги;
раны зажили, и только одни сабельные рубцы давали знать, как глубоко когда-то был ранен
старый козак.
Я и
старый пес, и свинопас, да я ж и причина твоей
раны?
Открылась
старая материнская
рана, и Анфуса Гавриловна горько плакала, вспоминая мертвого ребенка.
Я находил на них зажившие
раны и даже
старую, заросшую в теле дробь, которую нетрудно было отличить от новой, потому что последняя всегда была крупнее.
Точно то же и тут. Выкормил-выпоил
старый Кузьма своих коршунов и полез на печку умирать. Сколько уж лет он мрет, и всё окончания этому умиранию нет. Кости да кожа, ноги мозжат, всего знобит, спину до
ран пролежал, и когда-то когда влезет к нему на печь молодуха и обрядит его.
Старая форма давала
раны, новая — дает скорпионы;
старая — томила барщиной и произволом (был, впрочем, очень значительный разряд помещичьих имений, оброчных, где крестьянин не знал барщины и жил, сравнительно, довольно льготно).
— Друзья! не растравляйте
старых, но не заживших еще
ран! — обратился он к нам совершенно растроганный, — дочь, о которой вы говорите, дочь, которая была украшением балов Марцинкевича, — ее уже нет!
То-то вот: коли хороший жернов, так и стар, а все свое дело сделает!» Стариковская похвала оправдывалась, впрочем, как нельзя лучше на самом деле: подобно
старому воину, который в пылу жаркого рукопашного боя не замечает нанесенных ему
ран, Глеб забывал тогда, казалось, и ломоту в ребрах, и боль в пояснице, забывал усталость, поперхоту и преклонные годы свои.
Повторяясь и не встречая отпора, худое на
старые незажившие
раны наводило новые и новые и, наконец, довело организм до того, что всякий новый — даже сравнительно слабый — укол чувствуется мучительнее, нежели целая свита жесточайших изъязвлений прошлого.
После вечерней прогулки мы каждый раз пили чай в ее номере и разговаривали. Мы не боялись трогать
старых, еще не заживших
ран, — напротив, я почему-то даже испытывал удовольствие, когда рассказывал ей о своей жизни у Орлова или откровенно касался отношений, которые мне были известны и не могли быть от меня скрыты.
В это время у него больных немного было: две молодые хорошенькие подгородние бабочки с секундарным сифилисом, господская девушка с социатиной в берцовой кости, ткач с сильнейшею грудною чахоткою,
старый солдат, у которого все открывалась
рана, полученная на бородинских маневрах, да Настя.
Когда раненого Милорадовича принесли в конногвардейские казармы и Арендт, осмотрев его
раны, приготовлялся вынуть пулю, Милорадович сказал ему: «Ну, ma foi,
рана смертельная, я довольно видел раненых, так уж если надо еще пулю вынимать, пошлите за моим
старым лекарем; мне помочь нельзя, а старика огорчит, что не он делал операцию».
Где прежняя ласка приветная, куда кануло беззаботное веселье и тихий, невозмутимый покой души, отдохнувшей от былого горя, забывшей
старые сердечные
раны? Все как ветром свеяло.
Там, где откос крыши сходился со стенами, в треугольничке находилось место, которое он особенно любил за его уютность, и ему сделалось особенно тяжело, когда плотники оторвали
старую резьбу, и уютный уголок, обнаженный, сверкающий белым тесом от свежих
ран, выступил на свет, и вся улица могла смотреть на него.
— Да уж там какие ни есть убеждения, а свои, не купленые! — отрезал ему Петр Петрович. — Я, сударь мой,
старый солдат!.. Я, сударь мой, на своем веку одиннадцать
ран за эти свои убеждения принял, так уж на старости-то лет не стать мне меняться.
«Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей, живых, здоровых, молодых и
старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было наверное двадцать тысяч обреченных на
раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), — поразила Пьера.
Он знал, что верны одни лишь прямые ходы и что их только можно повторять, а все фокусное действует только до тех пор, пока оно не разоблачено, и этот демон шептал Павлу Николаевичу, что тут ничто не может длиться долго, что весь фейерверк скоро вспыхнет и зачадит, а потому надо быстро сделать ловкий курбет, пока еще держатся остатки
старых привычек к кучности и «свежие
раны» дают тень, за которою можно пред одними передернуть карты, а другим зажать рот.
Солдаты, несшие раненого, и Суворов достигли перевязочного пункта. Искусный
старый фельдшер Иван Афанасьевич быстро и умело принялся за дело. Он положил раненого на кожаный матрац и исследовал
рану зондом, покачал сомнительно седой головой.
Несмотря на угрозы, они насилу могли допытаться у ослабленного от
ран пленника, что он послан был владетельным рыцарем Доннершварцем в погоню за бежавшим из замка Гельмст русским, что
старый гроссмейстер фон-Ферзен готов уже напасть на них и отомстить им за соседей; что он уже соединился со всеми вассалами своими и соседями и что число их велико.
Несмотря на угрозы, они насилу могли допытаться у ослабевшего от
ран пленника, что он послан был владетельным рыцарем Доннершварцем в погоню за бежавшим из замка Гельмст русским; что
старый гроссмейстер фон Ферзен готов уже напасть на них и отомстить им за соседей; что он уже соединился со всеми вассалами своими и соседями и что число их велико.
В слободу
старый князь Прозоровский не ездил, ссылаясь на то, что ему «недужится от
ран».
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и
старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было наверное 20 тысяч обреченных на
раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел) — поразила Пьера.
Правда, что
Старый Город был разбит на голову и с тех пор никогда уже не поднимал вооруженной руки и не выставлял защищенной бронею груди; но зато он весь остался в «вере отцов своих» и, как выражается о нем одно известнейшее в старообрядчестве сочинение, — «страданиями своими и
ранами кровоточивыми долгое время сиял, яко камень некий многоценный в венце церкви древней апостольской, от никониан мучимой».