Неточные совпадения
Иногда выражала она желание сама видеть и узнать, что видел и узнал он. И он повторял свою работу: ехал с ней смотреть здание, место,
машину, читать
старое событие на стенах, на камнях. Мало-помалу, незаметно, он привык при ней вслух думать, чувствовать, и вдруг однажды, строго поверив себя, узнал, что он начал жить не один, а вдвоем, и что живет этой жизнью со дня приезда Ольги.
Ни на одной военной верфи не строят больших парусных судов; даже
старые переделываются на паровые. При нас в портсмутском адмиралтействе розняли уже совсем готовый корабль пополам и вставили паровую
машину.
Старый органический синтез материальной, плотской жизни в
машине приходит к концу.
С вхождением
машины в человеческую жизнь умерщвляется не дух, а плоть,
старый синтез плотской жизни.
Машина создается при помощи материальных элементов, взятых из
старой природы, но в нее привходит что-то совершенно новое, не природное уже, не принадлежащее к
старому космическому порядку.
— Вот там; да ее не заводим: многие гости обижаются на
машину —
старье, говорят! У нас теперь румынский оркестр… — И, сказав это, метрдотель повернулся, заторопился к другому столу.
Отвергнув индивидуалистический эмпиризм и
старый рационализм, который видел в механизме познания копировальную
машину, Лосский должен неизбежно прийти к утверждению универсальной чувственности и универсального Разума.
Действительно, горел дом Петра Васильича, занявшийся с задней избы. Громадное пламя так и пожирало
старую стройку из кондового леса, только треск стоял, точно кто зубами отдирал бревна. Вся Фотьянка была уже на месте действия. Крик, гвалт, суматоха — и никакой помощи. У волостного правления стояли четыре бочки и пожарная
машина, но бочки рассохлись, а у
машины не могли найти кишки. Да и бесполезно было: слишком уж сильно занялся пожар, и все равно сгорит дотла весь дом.
Петр Васильич остался, а Матюшка пошел к конторе. Он шел медленно, развалистым мужицким шагом, приглядывая новые работы. Семеныч теперь у своей
машины руководствует, а Марья управляется в конторе бабьим делом одна. Самое подходящее время, если бы еще
старый черт не вернулся. Под новеньким навесом у самой конторы стоял новенький тарантас, в котором ездил Кишкин в город сдавать золото, рядом новенькие конюшни, новенький амбар — все с иголочки, все как только что облупленное яичко.
Старые мастера нарочно завертывали к Кузьмичу, чтобы посмотреть на мудреную штуку, и сейчас окрестили паровую
машину «кобылой».
На фабрике работа шла своим чередом. Попрежнему дымились трубы, попрежнему доменная печь выкидывала по ночам огненные снопы и тучи искр, по-прежнему на плотине в караулке сидел
старый коморник Слепень и отдавал часы. Впрочем, он теперь не звонил в свой колокол на поденщину или с поденщины, а за него четыре раза в день гудел свисток паровой
машины.
И вот, так же как это было утром, на эллинге, я опять увидел, будто только вот сейчас первый раз в жизни, увидел все: непреложные прямые улицы, брызжущее лучами стекло мостовых, божественные параллелепипеды прозрачных жилищ, квадратную гармонию серо-голубых шеренг. И так: будто не целые поколения, а я — именно я — победил
старого Бога и
старую жизнь, именно я создал все это, и я как башня, я боюсь двинуть локтем, чтобы не посыпались осколки стен, куполов,
машин…
Сознаюсь откровенно: я никак не могу понять, почему пререкания считаются в настоящее время предосудительными. Пререкания в качестве элемента, содействующего правильному ходу административной
машины, издавна были у нас в употреблении, и я даже теперь знаю
старых служак, которые не могут вспоминать об них иначе, как с умилением. Еще недавно Удав объяснял мне...
Наконец, грустно за самое дело, в котором, что бы ни говорили, ничего нейдет к лучшему и, чтобы поправить
машину, нечего из этого
старья вынимать по одному винтику, а сразу надобно все сломать и все части поставить новые, а пока этого нет и просвету еще ни к чему порядочному не предвидится: какая была мерзость, такая есть и будет» (стр. 166 об. рукописи).
— Гм… да… я должен признаться, — говорил он
старой барыне. — Мне недостает ее лица и ее добрых синих глаз… Конечно, со временем все заменят
машины…
Двоеточие. Давай сядем. Так вот — явились, значит, немцы… У меня заводишко
старый,
машины — дрянь, а они, понимаешь, все новенькое поставили, — ну, товар у них лучше моего и дешевле… Вижу — дело мое швах… подумал — лучше немца не сделаешь… Ну, и решил — продам всю музыку немцам. (Задумчиво молчит.)
Он бы,
старый пень, подумал — какая она, машина-то?
Выскажи он мысль сколько-нибудь человеческую — его засмеют, назовут блаженненьким, не дадут проходу. Но он явился не с проектом о признании в человеке человеческого образа (это был бы не проект, а опасное мечтание), а с проектом о превращении человеческих голов в стенобитные
машины — и нет хвалы, которою не считалось бы возможным наградить эту гнилую отрыжку
старой канцелярской каверзы, не нашедшей себе ограничения ни в совести, ни в знании.
От ее жирных волос истекал удушливый запах помады, и вся она была пропитана каким-то тяжелым масляным запахом, точно
старая типографская
машина.
Дедушка говорил эти страшные слова со своими обычными передышками, таким слабым и безучастным голосом, с таким равнодушным выражением усталых, запавших глаз, что казалось, будто внутри его говорила
старая, испорченная
машина.
Я позволил себе уклониться от повествования, так как вчерашний
Машин поступок бросил меня к воспоминаниям о детстве. Матери я не помню, но у меня была тетя Анфиса, которая всегда крестила меня на ночь. Она была молчаливая
старая дева, с прыщами на лице, и очень стыдилась, когда отец шутил с ней о женихах. Я был еще маленький, лет одиннадцати, когда она удавилась в маленьком сарайчике, где у нас складывали уголья. Отцу она потом все представлялась, и этот веселый атеист заказывал обедни и панихиды.
И пароход был скверный,
старой конструкции, и
машина дрянная, но в работе последней чувствовалась все-таки могучая сила.
Собравшиеся (в числе их присутствовал
старый буфетчик, по прозвищу Дядя Хвост, к которому все с почтением обращались за советом, хотя только и слышали от него, что: вот оно как, да; да, да, да) начали с того, что на всякий случай для безопасности заперли Капитона в чуланчик с водоочистительной
машиной и принялись думать крепкую думу.
По углам комнаты свален беспорядочно всяческий, покрытый паутиной хлам: астролябия в рыжем кожаном чехле и при ней тренога с цепью, несколько
старых чемоданов и сундуков, бесструнная гитара, охотничьи сапоги, швейная
машина, музыкальный ящик «Монопан», фотографический аппарат, штук пять ламп, груды книг, веревки, узлы белья и многое другое.
— Про это что говорить, — молвила
Машина мать. — Только уж не прогневайтесь, Макар Тихоныч,
старый молодому не ровня, наше с вами время прошло.
Машина разрушает
старую цельность и сращенность человеческой жизни, как бы вырывает человеческий дух из органической плоти и механизирует материальную жизнь человека.
Спутники Кати вполголоса разговаривали между собой, обрывая фразы, чтоб она не поняла, о чем они говорят. Фамилия товарища была Израэльсон, а псевдоним — Горелов. Его горбоносый профиль в пенсне качался с колыханием
машины. Иногда он улыбался милою, застенчивою улыбкою, короткая верхняя губа открывала длинные четырехугольные зубы, цвета
старой слоновой кости. Катя чувствовала, что он обречен смерти, и ясно видела весь его череп под кожей, такой же гладкий, желтовато-блестящий, как зубы.
Русский народ из периода теллургического, когда он жил под мистической властью земли, перешел в период технический, когда он поверил во всемогущество
машины и по
старому инстинкту стал относиться к
машине как к тотему.
Приученная,
старая, крепостная прислуга делала незаметным отсутствие Екатерины Петровны как хозяйки — раз заведенная хозяйственная
машина шла без сучка и задоринки, никакие хозяйственные заботы не касались больного барина, боготворимого всеми дворовыми людьми, начиная с Устиньи и Никанора, специально ходившей за ним пожилой женщины и преданного
старого камердинера и кончая последним казачком и девочкой для посылок.