Оба, он и солдат, тихо пробираются к носу, потом
становятся у борта и молча глядят то вверх, то вниз. Наверху глубокое небо, ясные звезды, покой и тишина — точь-в-точь как дома в деревне, внизу же — темнота и беспорядок. Неизвестно для чего, шумят высокие волны. На какую волну ни посмотришь, всякая старается подняться выше всех, и давит, и гонит другую; на нее с шумом, отсвечивая своей белой гривой, налетает третья, такая же свирепая и безобразная.
Неточные совпадения
Все молчали, глядя на реку: по черной дороге бесшумно двигалась лодка, на носу ее горел и кудряво дымился светец, черный человек осторожно шевелил веслами, а другой, с длинным шестом в руках, стоял согнувшись
у борта и целился шестом в отражение огня на воде; отражение чудесно меняло формы,
становясь похожим то на золотую рыбу с множеством плавников, то на глубокую, до дна реки, красную яму, куда человек с шестом хочет прыгнуть, но не решается.
Но когда вместе с толпою мужиков я очутился
у борта парохода, перед мостками на берег, все
стали кричать на меня...
— Вот, вы мне нужны, — сказала она, застенчиво улыбаясь, а затем
стала серьезной. — Зайдите в кухню, как я вылью это ведро,
у борта нам говорить неудобно, хотя, кроме глупостей, вы от меня ничего не услышите. Мы ведь не договорили вчера. Тоббоган не любит, когда я разговариваю с мужчинами, а он стоит
у руля и делает вид, что закуривает.
— Как теперь вижу родителя: он сидит на дне барки, раскинув больные руки, вцепившись в
борта пальцами, шляпу смыло с него, волны кидаются на голову и на плечи ему то справа, то слева, бьют сзади и спереди, он встряхивает головою, фыркает и время от времени кричит мне. Мокрый он
стал маленьким, а глаза
у него огромные от страха, а может быть, от боли. Я думаю — от боли.
Она сидела
у борта на палубе и, прислонясь головой к куче каната, плакала. Фома видел, как дрожали белые комья ее обнаженных плеч, слышал тяжелые вздохи, ему
стало тяжело.
Пробило шесть склянок. Еще оставалось две. Володя ужасно устал ходить и прислонился к
борту. Но только что он выбрал удобное положение, как почувствовал, что вот-вот и он сейчас заснет. Дрема так и звала его в свои объятия.
У борта за ветром так было хорошо… ветер не продувал… И он уже невольно
стал клевать носом и уж, кажется, минуту-другую был в полусознательном состоянии, как вдруг мысль, что он на вахте и заснул, заставила его вздрогнуть и поскорее уйти от предательского
борта.
Когда вслед за гребцами
стал спускаться плотный лейтенант с рыжими усами, к трапу подбежал Ашанин и, обратившись к старшему офицеру, который стоял
у борта, наблюдая за баркасом, взволнованно проговорил...
Его зашивают в парусину и, чтобы он
стал тяжелее, кладут вместе с ним два железных колосника. Зашитый в парусину, он
становится похожим на морковь или редьку:
у головы широко, к ногам узко… Перед заходом солнца выносят его на палубу и кладут на доску; один конец доски лежит на
борте, другой на ящике, поставленном на табурете. Вокруг стоят бессрочноотпускные и команда без шапок.
Теркин прошелся по палубе и сел
у другого
борта, откуда ему видна была группа из красивой блондинки и офицера, сбоку от рулевого. Пароход шел поскорее. Крики матроса прекратились, на мачту подняли цветной фонарь, разговоры
стали гудеть явственнее в тишине вечернего воздуха. Больше версты «Бирюч» не встречал и не обгонял ни одного парохода.
Карп Карпович, продев в петлю
борта своего сюртука салфетку, сам подавал кушанье с достоинством, не как официант, или лакей, а как радушный хозяин. Разнеся блюдо и отдав его буфетчику, он
становился к окну и прислонившись к стоявшему
у стены столу, заложив нога на ногу и сложив руки, разговаривал с Ираидой Степановной о новостях, о соседях, о ближайших видах на урожай в имении, или шутил с «благородными», но всегда в меру и с достоинством.