Неточные совпадения
Уж звезды рассажалися
По небу темно-синему,
Высоко
месяц стал.
Когда пришла хозяюшка
И
стала нашим странникам
«Всю душу открывать...
Но прошло три
месяца, и он не
стал к этому равнодушен, и ему так же, как и в первые дни, было больно вспоминать об этом.
Наконец на третий
месяц в серьезном журнале появилась критическая
статья. Сергей Иванович знал и автора
статьи. Он встретил его раз у Голубцова.
Только на третий
месяц супружества, после возвращения их из Москвы, куда они ездили на
месяц, жизнь их
стала ровнее.
Пробыв в Москве, как в чаду, два
месяца, почти каждый день видаясь с Кити в свете, куда он
стал ездить, чтобы встречаться с нею, Левин внезапно решил, что этого не может быть, и уехал в деревню.
Я надеялся, что скука не живет под чеченскими пулями; — напрасно: через
месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти, что, право, обращал больше внимание на комаров, — и мне
стало скучнее прежнего, потому что я потерял почти последнюю надежду.
Вот уже полтора
месяца, как я в крепости N; Максим Максимыч ушел на охоту… я один; сижу у окна; серые тучи закрыли горы до подошвы; солнце сквозь туман кажется желтым пятном. Холодно; ветер свищет и колеблет ставни… Скучно!
Стану продолжать свой журнал, прерванный столькими странными событиями.
Месяца четыре все шло как нельзя лучше. Григорий Александрович, я уж, кажется, говорил, страстно любил охоту: бывало, так его в лес и подмывает за кабанами или козами, — а тут хоть бы вышел за крепостной вал. Вот, однако же, смотрю, он
стал снова задумываться, ходит по комнате, загнув руки назад; потом раз, не сказав никому, отправился стрелять, — целое утро пропадал; раз и другой, все чаще и чаще… «Нехорошо, — подумал я, — верно, между ними черная кошка проскочила!»
Я возвращался домой пустыми переулками станицы;
месяц, полный и красный, как зарево пожара, начинал показываться из-за зубчатого горизонта домов; звезды спокойно сияли на темно-голубом своде, и мне
стало смешно, когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных спорах за клочок земли или за какие-нибудь вымышленные права!..
Месяц подымался,
стали озаряться потемки; и все наконец озарилось — и озеро и избы; побледнели огни;
стал виден дым из труб, осеребренный лучами.
Два
месяца он провозился у себя на квартире без отдыха около мыши, которую засадил в маленькую деревянную клеточку, и добился наконец до того, что мышь
становилась на задние лапки, ложилась и вставала по приказу, и продал потом ее тоже очень выгодно.
И из этого мглистого, кое-как набросанного поля выходили ясно и оконченно только одни тонкие черты увлекательной блондинки: ее овально-круглившееся личико, ее тоненький, тоненький
стан, какой бывает у институтки в первые
месяцы после выпуска, ее белое, почти простое платьице, легко и ловко обхватившее во всех местах молоденькие стройные члены, которые означались в каких-то чистых линиях.
Лекарства ли или своя железная сила взяла верх, только он через полтора
месяца стал на ноги; раны зажили, и только одни сабельные рубцы давали знать, как глубоко когда-то был ранен старый козак.
В один
месяц возмужали и совершенно переродились только что оперившиеся птенцы и
стали мужами.
Там принялся он лечить его неутомимо травами и смачиваньями; нашел какую-то знающую жидовку, которая
месяц поила его равными снадобьями, и наконец Тарасу
стало лучше.
Он стоял и ждал, долго ждал, и чем тише был
месяц, тем сильнее стукало его сердце, даже больно
становилось.
— Вот-с, батюшка: коли по гривне в
месяц с рубля, так за полтора рубля причтется с вас пятнадцать копеек, за
месяц вперед-с. Да за два прежних рубля с вас еще причитается по сему же счету вперед двадцать копеек. А всего,
стало быть, тридцать пять. Приходится же вам теперь всего получить за часы ваши рубль пятнадцать копеек. Вот получите-с.
Раскольников взял газету и мельком взглянул на свою
статью. Как ни противоречило это его положению и состоянию, но он ощутил то странное и язвительно-сладкое чувство, какое испытывает автор, в первый раз видящий себя напечатанным, к тому же и двадцать три года сказались. Это продолжалось одно мгновение. Прочитав несколько строк, он нахмурился, и страшная тоска сжала его сердце. Вся его душевная борьба последних
месяцев напомнилась ему разом. С отвращением и досадой отбросил он
статью на стол.
Он бросил скамейку и пошел, почти побежал; он хотел было поворотить назад, к дому, но домой идти ему
стало вдруг ужасно противно: там-то, в углу, в этом-то ужасном шкафу и созревало все это вот уже более
месяца, и он пошел куда глаза глядят.
— Да кто его презирает? — возразил Базаров. — А я все-таки скажу, что человек, который всю свою жизнь поставил на карту женской любви и, когда ему эту карту убили, раскис и опустился до того, что ни на что не
стал способен, этакой человек — не мужчина, не самец. Ты говоришь, что он несчастлив: тебе лучше знать; но дурь из него не вся вышла. Я уверен, что он не шутя воображает себя дельным человеком, потому что читает Галиньяшку и раз в
месяц избавит мужика от экзекуции.
После нескольких
месяцев тюрьмы ее сослали в глухой городок Вятской губернии. Перед отъездом в ссылку она
стала скромнее одеваться, обрезала пышные свои волосы и сказала...
Он чувствовал себя окрепшим. Все испытанное им за последний
месяц утвердило его отношение к жизни, к людям. О себе сгоряча подумал, что он действительно независимый человек и, в сущности, ничто не мешает ему выбрать любой из двух путей, открытых пред ним. Само собою разумеется, что он не пойдет на службу жандармов, но, если б издавался хороший, независимый от кружков и партий орган, он, может быть,
стал бы писать в нем. Можно бы неплохо написать о духовном родстве Константина Леонтьева с Михаилом Бакуниным.
Он
стал давать по пятидесяти рублей в
месяц еще, предположив взыскать эти деньги из доходов Обломова третьего года, но при этом растолковал и даже побожился сестре, что больше ни гроша не положит, и рассчитал, какой стол должны они держать, как уменьшить издержки, даже назначил, какие блюда когда готовить, высчитал, сколько она может получить за цыплят, за капусту, и решил, что со всем этим можно жить припеваючи.
И другие все плавно
стали двигаться друг к другу, некоторые подошли к окну и смотрели на
месяц…
Повлияло на мой отъезд из Москвы и еще одно могущественное обстоятельство, один соблазн, от которого уже и тогда, еще за три
месяца пред выездом (
стало быть, когда и помину не было о Петербурге), у меня уже поднималось и билось сердце!
Рассказывали про него, что будто бы он
стал в этот
месяц несравненно разумнее, даже суровее, не пугался более, не плакал и даже совсем ни разу не произнес во все это время ни единого слова об Анне Андреевне.
Летом, в июле, за два
месяца до поездки в Петербург и когда я уже
стал совершенно свободен, Марья Ивановна попросила меня съездить в Троицкий посад к одной старой поселившейся там девице с одним поручением — весьма неинтересным, чтобы упоминать о нем в подробности.
Тушар кончил тем, что полюбил более пинать меня коленком сзади, чем бить по лицу; а через полгода так даже
стал меня иногда и ласкать; только нет-нет, а в
месяц раз, наверно, побьет, для напоминания, чтоб не забывался.
— Кушать давно готово, — прибавила она, почти сконфузившись, — суп только бы не простыл, а котлетки я сейчас велю… — Она было
стала поспешно вставать, чтоб идти на кухню, и в первый раз, может быть, в целый
месяц мне вдруг
стало стыдно, что она слишком уж проворно вскакивает для моих услуг, тогда как до сих пор сам же я того требовал.
Татьяна Павловна! Моя мысль — что он хочет…
стать Ротшильдом, или вроде того, и удалиться в свое величие. Разумеется, он нам с вами назначит великодушно пенсион — мне-то, может быть, и не назначит, — но, во всяком случае, только мы его и видели. Он у нас как
месяц молодой — чуть покажется, тут и закатится.
— Cher, cher enfant! — восклицал он, целуя меня и обнимая (признаюсь, я сам было заплакал черт знает с чего, хоть мигом воздержался, и даже теперь, как пишу, у меня краска в лице), — милый друг, ты мне теперь как родной; ты мне в этот
месяц стал как кусок моего собственного сердца!
Так проходил он
месяца с два, а потом
стал сам с собой говорить.
«Два
месяца! Это ужасно!» — в отчаянии возразил я. «Может быть, и полтора», — утешил кто-то. «Ну нет: сей год Лена не
станет рано, — говорили другие, — осень теплая и ранний снежок выпадал — это верный знак, что зимний путь нескоро установится…»
Я отвык в три
месяца от моря и с большим неудовольствием смотрю, как все
стали по местам, как четверо рулевых будто приросли к штурвалу, ухватясь за рукоятки колеса, как матросы полезли на марсы и как фрегат распустил крылья, а дед начал странствовать с юта к карте и обратно.
Чтобы согласить эту разноголосицу, Льода вдруг предложил сказать, что корвет из Камчатки, а мы из Петербурга вышли в одно время. «Лучше будет, когда скажете, что и пришли в одно время, в три
месяца». Ему показали карту и объяснили, что из Камчатки можно прийти в неделю, в две, а из Петербурга в полгода. Он сконфузился и
стал сам смеяться над собой.
На дворе было светлее; внизу на реке треск и звон и сопенье льдин еще усилились, и к прежним звукам прибавилось журчанье. Туман же
стал садиться вниз, и из-за стены тумана выплыл ущербный
месяц, мрачно освещая что-то черное и страшное.
От них она поступила горничной к становому, но могла прожить там только три
месяца, потому что становой, пятидесятилетний старик,
стал приставать к ней, и один раз, когда он
стал особенно предприимчив, она вскипела, назвала его дураком и старым чортом и так толкнула в грудь, что он упал.
В окне приказчика потушили огонь, на востоке, из-за сарая, зажглось зарево поднимающегося
месяца, зарницы всё светлее и светлее
стали озарять заросший цветущий сад и разваливающийся дом, послышался дальний гром, и треть неба задвинулась черною тучею.
— Женихом я
стал не сейчас, а всего три
месяца лишь спустя после тогдашнего-то.
Я это потом, потом только вдруг приметила, но вначале, то есть с
месяц назад, он
стал бывать у меня чаще, почти каждый день, хотя и прежде мы были знакомы.
По крайней мере это уже очень
стало видно примерно
месяц спустя, как он
стал посещать меня.
Иван Федорович
стал до странности в эти два
месяца нетребователен и очень любил оставаться совсем один.
В последние два
месяца госпожу Хохлакову
стал посещать, между прочими ее гостями, молодой человек Перхотин.
Еще в первый
месяц брака
стала его смущать беспрерывная мысль: «Вот жена любит меня, ну что, если б она узнала?» Когда
стала беременна первым ребенком и поведала ему это, он вдруг смутился: «Даю жизнь, а сам отнял жизнь».
Но я замолчал и вскорости из города совсем выбыл, а через пять
месяцев удостоился Господом Богом
стать на путь твердый и благолепный, благословляя перст невидимый, мне столь явно сей путь указавший.
Возразят, пожалуй: „Есть свидетели, что он прокутил в селе Мокром все эти три тысячи, взятые у госпожи Верховцевой, за
месяц перед катастрофой, разом, как одну копейку,
стало быть, не мог отделить от них половину“.
— Нет, выпозвольте. Во-первых, я говорю по-французски не хуже вас, а по-немецки даже лучше; во-вторых, я три года провел за границей: в одном Берлине прожил восемь
месяцев. Я Гегеля изучил, милостивый государь, знаю Гете наизусть; сверх того, я долго был влюблен в дочь германского профессора и женился дома на чахоточной барышне, лысой, но весьма замечательной личности.
Стало быть, я вашего поля ягода; я не степняк, как вы полагаете… Я тоже заеден рефлексией, и непосредственного нет во мне ничего.
Но и на новых местах их ожидали невзгоды. По неопытности они посеяли хлеб внизу, в долине; первым же наводнением его смыло, вторым — унесло все сено; тигры поели весь скот и
стали нападать на людей. Ружье у крестьян было только одно, да и то пистонное. Чтобы не умереть с голода, они нанялись в работники к китайцам с поденной платой 400 г чумизы в день. Расчет производили раз в
месяц, и чумизу ту за 68 км должны были доставлять на себе в котомках.
Воспользовавшись свободным временем, я
стал осматривать древесную и кустарниковую растительность и отметил у себя в записной книжке: белый клен с гладкой зеленоватой корой и с листьями, слабо зазубренными, мохнатыми и белесоватыми снизу; черемуху Маака, отличительными признаками которой являются кора, напоминающая бересту, и остроконечная зазубренная листва; каменную березу с желтовато-грязной корой, чрезвычайно изорванной и висящей лохмотьями; особый вид смородины, почти не отличающийся от обыкновенной красной, несмотря на август
месяц, на кустах еще не было ягод; шиповник без шипов с красноватыми ветвями, мелкими листьями и крупными розовыми цветами; спирею, имеющую клиновидно-заостренные, мелкозубчатые листья и белые цветы, и бузину — куст со светлой корой, с парноперистыми, овальноланцетовидными и мелкозазубренными листьями и с желтоватыми цветами.