Неточные совпадения
Мужик глянул на меня исподлобья. Я внутренне дал себе слово во что бы то ни
стало освободить
бедняка. Он сидел неподвижно на лавке. При свете фонаря я мог разглядеть его испитое, морщинистое лицо, нависшие желтые брови, беспокойные глаза, худые члены… Девочка улеглась на полу у самых его ног и опять заснула. Бирюк сидел возле стола, опершись головою на руки. Кузнечик кричал в углу… дождик стучал по крыше и скользил по окнам; мы все молчали.
Затем он
стал уговаривать нас перейти к нему в фанзу, назвал себя Ли Тан-куем, сыном Лу Чин-фу, говорил, что его дом лучший во всем поселке, а фанза, в которой мы остановились, принадлежит
бедняку и т.д.
Она
стала видеть, что слишком много ее обманывают притворные или дрянные
бедняки: что и людям, достойным помощи, умеющим пользоваться данными деньгами, эти деньги почти никогда не приносят прочной пользы: на время выведут их из беды, а через полгода, через год эти люди опять в такой же беде.
В то самое время, как Гарибальди называл Маццини своим «другом и учителем», называл его тем ранним, бдящим сеятелем, который одиноко стоял на поле, когда все спало около него, и, указывая просыпавшимся путь, указал его тому рвавшемуся на бой за родину молодому воину, из которого вышел вождь народа итальянского; в то время, как, окруженный друзьями, он смотрел на плакавшего бедняка-изгнанника, повторявшего свое «ныне отпущаеши», и сам чуть не плакал — в то время, когда он поверял нам свой тайный ужас перед будущим, какие-то заговорщики решили отделаться, во что б ни
стало, от неловкого гостя и, несмотря на то, что в заговоре участвовали люди, состарившиеся в дипломациях и интригах, поседевшие и падшие на ноги в каверзах и лицемерии, они сыграли свою игру вовсе не хуже честного лавочника, продающего на свое честное слово смородинную ваксу за Old Port.
Я помнил его молодым человеком, талантливым начинающим актером, и больно
стало при виде этого опустившегося
бедняка: опух, дрожит, глаза слезятся, челюсти не слушаются.
На площадь приходили прямо с вокзалов артели приезжих рабочих и
становились под огромным навесом, для них нарочно выстроенным. Сюда по утрам являлись подрядчики и уводили нанятые артели на работу. После полудня навес поступал в распоряжение хитрованцев и барышников: последние скупали все, что попало.
Бедняки, продававшие с себя платье и обувь, тут же снимали их, переодевались вместо сапог в лапти или опорки, а из костюмов — в «сменку до седьмого колена», сквозь которую тело видно…
Ну, да: увидал вблизи, в руках почти держал возможность счастия на всю жизнь — оно вдруг исчезло; да ведь и в лотерее — повернись колесо еще немного, и
бедняк, пожалуй,
стал бы богачом.
Но
бедняк и тут не понял; он засуетился еще больше прежнего, нагнулся поднять свой платок, старый, дырявый синий платок, выпавший из шляпы, и
стал кликать свою собаку, которая лежала не шевелясь на полу и, по-видимому, крепко спала, заслонив свою морду обеими лапами.
— Теперь вот мой преемник, смотритель, — продолжал Петр Михайлыч, — сирота круглый,
бедняк, а по образованию своему делается сочинителем:
стало быть, человеком знатным и богатым.
Сажай его, сажай!» И солдаты лупят со всего размаха, искры сыплются из глаз
бедняка, он начинает кричать, а Жеребятников бежит за ним по фрунту и хохочет, хохочет, заливается, бока руками подпирает от смеха, распрямиться не может, так что даже жалко его под конец
станет, сердешного.
Ольга Алексеевна (после паузы). Ты говоришь о Сергее Васильевиче? (Варвара Михайловна не отвечает, тихо покачивая головой и глядя куда-то вперед.) Как быстро меняются люди! Я помню его студентом… какой он тогда был хороший! Беспечный, веселый
бедняк… рубаха-парень — звали его товарищи… А ты мало изменилась: все такая же задумчивая, серьезная, строгая… Когда
стало известно, что ты выходишь за него замуж, я помню, Кирилл сказал мне: с такой женой Басов не пропадет. Он легкомыслен и склонен к пошлости, но она…
И она
стала мстить столице за свое заточение. Она, когда полили дожди, перестала принимать в себя воду, и обширные озера образовались на улицах, затопляя жилье
бедняков — подвалы.
Его выгнали, больного, измученного, из биллиардной и отобрали у него последние деньги. На улице
бедняка подняли дворники и отправили в приемный покой. Прошло несколько месяцев; о капитане никто ничего не слыхал, и его почти забыли. Прошло еще около года. До биллиардной
стали достигать слухи о капитане, будто он живет где-то в ночлежном доме и питается милостыней.
— В сутки умерла, от холеры. Вы бы не узнали его теперь, просто на себя не похож
стал. «Без Матрены Марковны, говорит, жизнь мне в тягость. Умру, говорит, и славу богу, говорит; не желаю, говорит, жить». Да, пропал
бедняк.
— А кто мне
станет помогать? со мною всё
бедняки жили; все втроем редко жрали.
Бедняк, перебивавшийся мелким репортажем и писанием портретов,
стал обеспеченным человеком.
Анна горячо
стала доказывать, что это было бы самым большим благодеянием для
бедняков, — давать под залог деньги из десяти-двенадцати процентов в год.
Как бы хорошо, если бы богачи мало-помалу превратились в нищих, которым есть нечего, а бедный сапожник
стал бы богачом и сам бы куражился над бедняком-сапожником накануне Рождества.
Подгорин хотел сказать, что он сам стеснен в деньгах, и подумал, что лучше эти двести рублей отдать какому-нибудь
бедняку или просто даже проиграть в карты, но страшно сконфузился и, чувствуя себя в этой маленькой комнатке с одной свечой, как в ловушке, желая отделаться поскорее от этого дыхания, от мягких рук, которые держали его за талию и, казалось, уже прилипли,
стал быстро искать в карманах свою записную книжку, где были деньги.
Константин Ионыч вознамерился, во что бы то ни
стало, отыскать разбогатевшего дядю сирот, но отыскал его не богачом, а таким же точно
бедняком, каков был сам Пизонский.