Неточные совпадения
С прибытием Ситникова все
стало как-то
тупее — и проще; все даже поужинали плотней и разошлись спать получасом раньше обыкновенного.
Подсели на лестницу и остальные двое, один — седобородый, толстый, одетый солидно, с широким, желтым и незначительным лицом, с длинным, белым носом; другой — маленький, костлявый, в полушубке, с босыми чугунными ногами, в картузе, надвинутом на глаза так низко, что виден был только красный,
тупой нос, редкие усы, толстая дряблая губа и ржавая бороденка. Все четверо они осматривали Самгина так пристально, что ему
стало неловко, захотелось уйти. Но усатый, сдув пепел с папиросы, строго спросил...
Волнуемый томлением о женщине, Клим чувствовал, что он
тупеет, линяет,
становится одержимым, как Макаров, и до ненависти завидовал Дронову, который хотя и получил волчий билет, но на чем-то успокоился и, поступив служить в контору Варавки, продолжал упрямо готовиться к экзамену зрелости у Томилина.
Вера Петровна долго рассуждала о невежестве и
тупой злобе купечества, о близорукости суждений интеллигенции, слушать ее было скучно, и казалось, что она старается оглушить себя. После того, как ушел Варавка,
стало снова тихо и в доме и на улице, только сухой голос матери звучал, однообразно повышаясь, понижаясь. Клим был рад, когда она утомленно сказала...
Терпение Райского разбилось о равнодушие Веры, и он впал в уныние,
стал опять терзаться
тупой и бесплодной скукой.
Опыт научил его мало-помалу, что пока с обывателем играешь в карты или закусываешь с ним, то это мирный, благодушный и даже неглупый человек, но стоит только заговорить с ним о чем-нибудь несъедобном, например, о политике или науке, как он
становится в тупик или заводит такую философию,
тупую и злую, что остается только рукой махнуть и отойти.
Лес
становился гуще и крупнее, кое-где мелькали
тупые вершины кедров и остроконечные ели, всегда придающие лесу угрюмый вид. Незаметно для себя я перевалил еще через один хребетник и спустился в соседнюю долину. По дну ее бежал шумный ручей.
Она упала без чувств ему на руки. Он поднял ее, внес в комнату, положил в кресла и
стал над ней в
тупом ожидании. На столике стоял стакан с водой; воротившийся Рогожин схватил его и брызнул ей в лицо воды; она открыла глаза и с минуту ничего не понимала; но вдруг осмотрелась, вздрогнула, вскрикнула и бросилась к князю.
И вот в ту минуту, когда страсть к наряду
становится господствующею страстью в женщине, когда муж, законный обладатель всех этих charmes, tant convoites, [столь соблазнительных прелестей (франц.)] смотрит на них
тупыми и сонными глазами, когда покупка каждой шляпки, каждого бантика возбуждает целый поток упреков с одной стороны и жалоб — с другой, когда, наконец, между обеими сторонами устанавливается полуравнодушное-полупрезрительное отношение — в эту минуту, говорю я, точно из земли вырастает господин Цыбуля.
Наконец Сергей выбился из сил. Сквозь дикий ужас им
стала постепенно овладевать холодная, вялая тоска,
тупое равнодушие ко всякой опасности. Он сел под дерево, прижался к его стволу изнемогшим от усталости телом и зажмурил глаза. Все ближе и ближе хрустел песок под грузными шагами врага. Арто тихо подвизгивал, уткнув морду в колени Сергея.
Но чем безнадежнее
становились его мысли, тем более страх уступал в его душе место какому-то
тупому и спокойно-злобному отчаянию.
И другая линия штыков, уходя, заколебалась. Звук барабанов
становился все
тупее и тише, точно он опускался вниз, под землю, и вдруг на него налетела, смяв и повалив его, веселая, сияющая, резко красивая волна оркестра. Это подхватила темп полковая музыка, и весь полк сразу ожил и подтянулся: головы поднялись выше, выпрямились стройнее тела, прояснились серые, усталые лица.
Нас охватил испуг. Какое-то
тупое чувство безвыходности, почти доходившее до остолбенения. По-видимому, мы только собирались с мыслями и даже не задавали себе вопроса: что ж дальше? Мы не гнали из квартиры Очищенного, и когда он настаивал, чтоб его
статью отправили в типографию, то безмолвно смотрели ему в глаза. Наконец пришел из типографии метранпаж и
стал понуждать нас, но, не получив удовлетворения, должен был уйти восвояси.
Он подбежал ко мне запыхавшись и
стал передо мной в упор, глядя на меня с какой-то
тупой, но в то же время и блаженной улыбкой.
И по мере того, как природа
становилась доступнее, понятнее и проще, по мере того, как душа лозищанина все более оттаивала и смягчалась, раскрываясь навстречу спокойной красоте мирной и понятной ему жизни; по мере того, как в нем, на месте
тупой вражды, вставало сначала любопытство, а потом удивление и тихое смирение, — по мере всего этого и наряду со всем этим его тоска
становилась все острее и глубже.
Идти,
стало быть, некуда. Дома тоже оставаться незачем. Читать — нечего, писать — не о чем. Весь организм поражен усталостью и
тупым безучастием ко всему происходящему. Спать бы лечь хорошо, но даже и спать не хочется.
Я отдался в ее распоряжение и
стал вслушиваться в постукиванье молотка, который разыгрывал на моей груди оригинальную мелодию. Левое легкое было благополучно, нижняя часть правого тоже, а в верхушке его послышался характерный
тупой звук, точно там не было хозяина дома и все было заперто. Анна Петровна припала ухом к пойманному очагу и не выдержала, вскрикнув с какой-то радостью...
Нехлюдов стал-было доказывать мужику, что переселение, напротив, очень выгодно для него, что плетни и сараи там построят, что вода там хорошая, и т. д., но
тупое молчание Чуриса смущало его, и он почему-то чувствовал, что говорит не так, кàк бы следовало. Чурисенок не возражал ему; но когда барин замолчал, он, слегка улыбнувшись, заметил, что лучше бы всего было поселить на этом хуторе стариков дворовых и Алёшу-дурачка, чтоб они там хлеб караулили.
Присяжные
стали перешёптываться друг с другом: лица у них нахмурились, и на лицах судей тоже явилось что-то недовольное. В зале
стало тихо; с улицы донёсся мерный и
тупой шум шагов по камням, — шли солдаты.
Утром Раиса, полуодетая, с измятым лицом и тусклыми глазами, молча поила кофе. В её комнате кашлял и харкал Доримедонт, теперь его
тупой голос
стал звучать ещё более громко и властно, чем прежде. В обед и за ужином он звучно чавкал, облизывал губы, далеко высовывая большой, толстый язык, мычал, жадно рассматривая пищу перед тем, как начать есть её. Его красные, прыщеватые щёки лоснились, серые глазки ползали по лицу Евсея, точно два холодных жучка, и неприятно щекотали кожу.
Арефа молчал. Будь что будет, а чему быть, того не миновать… Он приготовил на всякий случай котомочку и с
тупою покорностью
стал ждать. От мира не уйдешь, а на людях и смерть красна.
И действительно,
стало как будто легче. Попробовал также поменьше есть, чтобы ослабеть еще, но, несмотря на отсутствие чистого воздуха и упражнений, аппетит был очень велик, трудно было сладить, съедал все, что приносили. Тогда начал делать так: еще не принимаясь за еду, выливал половину горячего в ушат; и это как будто помогло: появилась
тупая сонливость, истома.
Медленно, стараясь вспомнить какие-то рисунки в атласах, я
стал при помощи
тупого зонда разделять тоненькие ткани.
Вероятно, на следующий год ястреб
стал бы ловить еще
тупее, но любопытно было бы наблюдать его старость и постепенный упадок сил.
Он спал меньше и меньше; ему давали опиум и начали прыскать морфином. Но это не облегчало его.
Тупая тоска, которую он испытывал в полуусыпленном состоянии, сначала только облегчала его как что-то новое, но потом она
стала так же или еще более мучительна, чем откровенная боль.
Потом он объяснял мужику, что необходимо бросить кровь из обеих жил, «для большей легости», и
стал бить колотушкой по
тупому ланцету; потом, под брюхом дворниковой лошади, передернул покромку от жениного головного платка.
Мне
стало не по себе. Лампа висела сзади нас и выше, тени наши лежали на полу, у ног. Иногда хозяин вскидывал голову вверх, желтый свет обливал ему лицо, нос удлинялся тенью, под глаза ложились черные пятна, — толстое лицо
становилось кошмарным. Справа от нас, в стене, почти в уровень с нашими головами было окно — сквозь пыльные стекла я видел только синее небо и кучку желтых звезд, мелких, как горох. Храпел пекарь, человек ленивый и
тупой, шуршали тараканы, скреблись мыши.
Невеселые думы вызывали усиленную жажду обывателей Въезжей, у бывших людей увеличивалось количество вздохов в их речах и количество морщин на лицах, голоса
становились глуше, отношения друг к другу
тупее. И вдруг среди них вспыхивала зверская злоба, пробуждалось ожесточение людей загнанных, измученных своей суровой судьбой.
Во дни таких подвигов его красивое законченное лицо
становилось плоским, некоторые черты как бы исчезали с него, на губах являлась растерянная, глуповатая улыбка, а глаза, воспаленные бессонницей, наливались мутной влагой и смотрели на всё злобно, с
тупой животной тоской.
Я передаю вам дальнейший рассказ Домны Платоновны, чтобы немножко вас позабавить и, может быть, дать вам случай один лишний раз призадуматься над этой
тупой, но страшной силой «петербургских обстоятельств», не только создающих и выработывающих Домну Платоновну, но еще предающих в ее руки лезущих в воду, не спрося броду, Леканид, для которых здесь Домна
становится тираном, тогда как во всяком другом месте она сама чувствовала бы себя перед каждою из них парией или много что шутихой.
Но как бы то ни было Иосаф, затая все на душе, кинулся на труд: с каким-то
тупым, нечеловеческим терпением он
стал целые дни писать доклады, переписывать исходящие, подшивать и нумеровать дела и даже, говорят, чтобы держать все в порядке, мел иногда в неприсутственное время комнаты. Долгое время старик бухгалтер как будто бы ничего этого не замечал; наконец, умилился сердцем и однажды на вопрос непременного члена: «Что, каков новобранец-то?» — отвечал: «Воротит как лошадь, малый отличнейший».
Подлая мысль изменила мне, тому, кто так верил в нее и ее любил. Она не
стала хуже: та же светлая, острая, упругая, как рапира, но рукоять ее уже не в моей руке. И меня, ее творца, ее господина, она убивает с тем же
тупым равнодушием, как я убивал ею других.
Николай прижался спиною к косяку двери, исподлобья глядя на больного: за ночь болезнь так обсосала и обгрызла старое тело, что сын почти не узнавал отца — суровое его лицо, ещё недавно полное, налитое густой кровью, исчерченное красными жилками,
стало землисто-дряблым, кожа обвисла, как тряпка, курчавые волосы бороды развились и
стали похожи на паутину, красные губы, масленые и жадные, потемнели, пересохли, строгие глаза выкатились, взгляд блуждал по комнате растерянно, с недоумением и
тупым страхом.
Мы заткнули разбитое окно казенной подушкой. Запах несколько уменьшился, или мы притерпелись, но только тоскливое чувство, внушенное нашей беспомощностью, тишиной, бездеятельностью одиночки, из острого
стало переходить в
тупое, хроническое… Мы
стали прислушиваться к тихому жужжанию внешней жизни, прорывавшемуся сквозь крепкие двери.
Тупыми, безумными глазами отец смотрел, как он идет. Вот он
стал короче, ноги его как бы утонули в песке… он ушел в него по пояс… по плечи… с головой. Нет его… Но через минуту, немного дальше того места, где он исчез, опять сначала появилась его голова, плечи, потом весь он… Он
стал меньше теперь… Обернулся и смотрит сюда и что-то кричит.
И, неосмысленно лживые в своем сопротивлении, люди подчинились велению и отошли от человека, и
стал он доступен всем смертям, какие есть на свете; и отовсюду, изо всех темных углов, из поля, из леса, из оврага, двинулись они к человеку, пошатываясь, ковыляя,
тупые, покорные, даже не жадные.
Непонятно, как могут быть люди —
тупые и бессовестные настолько, чтобы решаться высказывать свое неудовольствие по поводу
статей, в которых представляются дурные помещики и вообще дворяне.
С
тупым удивлением человека, который только что
стал понимать, что его тяжело оскорбили, доктор пожал плечами, развел руками и, не зная, что говорить, что делать, в изнеможении опустился в кресло.
Она чувствовала стыд во всем теле, — он разливался пламенем, как снедающая тело болезнь. Долго Елена лежала неподвижная, в каком-то странном и
тупом недоумении, — потом
стала медленно одеваться, хмуря брови, как бы стараясь решить какой-то трудный вопрос, и внимательно рассматривая себя в зеркале.
Он взял пилу: пила была плохая и совсем не резала. Тогда он сказал: «Вы подождите спорить, — топор не рубит, а пила не режет. Вы прежде отточите топор да поправьте пилу, а потом уж спорьте». Но те мужики еще пуще рассердились друг на друга за то, что у одного был неточеный топор, а у другого пила
тупая, и они
стали драться.
В том же
тупом, нерассуждающем ужасе Ляхов кинулся на него, вцепился рукою в горло и, схватив в кулак валявшийся на полу костной фальцбейн,
стал наносить Андрею Ивановичу удары по голове.
И когда наглое, избалованное или
тупое, забитое животное
становилось женою, хозяйкой и потом матерью, то это переворачивало вверх дном ее жизнь и мировоззрение, так что потом в жене и в матери трудно было узнать бывшую падшую женщину.
Оттого, что в наших отношениях я ничего не понимаю, я ненавижу то ее, то себя, то обоих вместе, всё у меня в голове перепуталось, я мучаю себя и
тупею, а как назло она с каждым днем всё хорошеет, она
становится удивительной…
— Боярыня! — воскликнул гневно посадник Кирилл, предупредив своих товарищей, — честь такая монета, которая не при тебе чеканилась,
стало быть, не тебе и говорить о ней. Теперь одним мужам пристало держать совет о делах отчизны, а словоохотливые языки жен —
тупые мечи для нее…
Возвратилась в зал Настасья Александровна и за нею, переваливаясь уткой, вошла кряхтя дама лет с лишком сорока, довольно полная, с
тупою физиономией; Оля и Тоня бросились к ней и
стали с участием расспрашивать о ее ушибе.
Отношения Осипа Федоровича к жене и к баронессе
стали так натянуты, что должны были ежеминутно порваться. Ему иногда казалось, что он не живет, а бредит, и что весь этот кошмар должен скоро кончиться. Его любовь к баронессе превратилась в какую-то болезнь, от которой он чувствовал
тупую боль, — словом сказать, он устал страдать и впал в апатию.
Но при этом
тупом, заржавленном ефесе должен быть блестящий, троегранный клинок, с вытравленными на нем словами чести и долга, которые уничтожишь разве тогда, когда эту благородную
сталь изломают в мелкие куски.
В комнате Павла
стало немного светлее, и лепная деревня на потолке выступила резче и глядела с
тупым и наивным самодовольством.
На Крещенье, ночью, попадья благополучно разрешилась от бремени мальчиком, и нарекли его Василием. Была у него большая голова и тоненькие ножки и что-то странно-тупое и бессмысленное в неподвижном взгляде округлых глаз. Три года провели поп и попадья в страхе, сомнениях и надежде, и через три года ясно
стало, что новый Вася родился идиотом.
Когда Тения своими попечениями привела мужа в чувство, он сначала совсем не узнал ее и смотрел молча в
тупом равнодушии, но потом
стал говорить, что Раввула-темничник, наверное, хочет позабыть его в темнице, но что он к этому приготовился и даже предпочитает скорую смерть долгой истоме.