Неточные совпадения
И потому-то колонизационная практика потребовала прежде всего сокращения
сроков тюремного
заключения и принудительных работ, и в этом смысле наш «Устав о ссыльных» делает значительные уступки.
Он до
срока и без усилий уплатил пруссакам контрибуцию, затем разгромил коммуну и, в
заключение, уничтожил национальную гвардию.
Если я принадлежу к меньшинству угнетателей, невыгоды неподчинения требованиям правительства будут состоять в том, что меня, как отказавшегося исполнить требования правительства, будут судить и в лучшем случае или оправдают, или, как поступают у нас с менонитами, — заставят отбывать
срок службы на невоенной работе; в худшем же случае приговорят к ссылке или
заключению в тюрьму на два, три года (я говорю по примерам, бывшим в России), или, может быть, и на более долгое
заключение, может быть, и на казнь, хотя вероятие такого наказания очень малò.
Там меня посадили в общую камеру в так называемой «содержающей» (тюрьма, назначенная для приговоренных на
сроки к тюремному
заключению).
Наке отсиживал в нем
срок своего тюремного
заключения по политическому процессу. Он уже был автор радикально-социальной книжки и предварительно сидел в Мазасе, уже не помню, по тому ли самому делу или по какому другому.
Веру Фигнер судили. Суд приговорил ее к смертной казни. Через восемь дней объявили, что государь император всемилостивейше изволил заменить ей смертную казнь каторгой без
срока. Надели на нее пропитанный потом, несоразмерно большой арестантский серый халат с желтым бубновым тузом на спине и отвезли в Шлиссельбургскую крепость. Там она пробыла в одиночном
заключении двадцать два года.
— Это мое постановление, — сказал он Савину, — по нашим законам имеет силу в течение недели, а по истечении этого
срока содержание ваше под стражею будет зависеть от решения синдикальной камеры судебных следователей (Chambre cyndicale des juges d'instructions), которая может продолжить ваше
заключение или же освободить вас. К этому времени вы можете избрать себе защитника или же явиться лично в синдикальную камеру для дачи объяснений.
«Рассмотрев дело русского подданного Николая Савина, именующего себя маркизом Сансаком де Траверсе и французской гражданки Мадлен де Межен, обвиняемых: первый в проживании под чужим именем и оба в оскорблении на словах и в действии полицейских властей и в неповиновении сим властям, — брюссельский суд исправительной полиции определил: Николая Савина подвергнуть
заключению в тюрьме
сроком на семь месяцев и штрафу в пятьсот франков, а Мадлен де Межен подвергнуть тюремному
заключению на два месяца и штрафу в двести франков, обоих же по отбытии наказания отвезти за границу, с запрещением возвращения и проживания в пределах Бельгийского королевства в продолжение одного года.
После такого решения палаты Николаю Герасимовичу не оставалось ничего более, как дожидаться окончания
срока его тюремного
заключения.
— Бояться вам этого нечего, так как по нашим законам предварительное
заключение засчитывается в наказание, так что в случае приговора, положим, на месяц, вы будете освобождены немедленно, так как
срок наказания будет уже вами отбыт.
Срок этот истекал в конце января, так как, в силу бельгийских законов, одиночное
заключение как наказание более строгое дает скидку семи дней в месяц против обыкновенного тюремного
заключения.
В виду того, что Мадлен де Межен отбыла уже свое наказание временем, проведенным ею до суда в предварительном
заключении, ее из-под стражи немедленно освободить, но обязать подпискою выехать из пределов Бельгии в течение суток, по истечении
срока подачи апелляционной жалобы, если таковая не будет подана».
Что после этого могу я сказать? Мне кажется, что всякое наказание, к какому будет приговорен подсудимый здесь, во Франции, для него будет благодеянием. Всякий человек прежде всего дорожит жизнью, и чем больше
срок тюремного
заключения назначен будет судом подсудимому, тем дальше оттянется для него роковая минута. А потому прошу суд назначить ему наказание в высшей мере, указанной в законе, за оскорбление действием служащих при исполнении служебных обязанностей.
Так прожил он почти семь лет. Когда
срок его
заключения кончился и его повезли на каторгу, он был вполне свеж, здоров и в полном обладании своих душевных сил.