Неточные совпадения
Противоречие, заключавшееся в занимаемой им должности, состояло в том, что назначение должности состояло в поддерживании и защите внешними
средствами, не исключая и
насилия, той церкви, которая по своему же определению установлена самим Богом и не может быть поколеблена ни вратами ада ни какими то бы ни было человеческими усилиями.
В продолжение десяти лет она везде, где бы она ни была, начиная с Нехлюдова и старика-станового и кончая острожными надзирателями, видела, что все мужчины нуждаются в ней; она не видела и не замечала тех мужчин, которые не нуждались в ней. И потому весь мир представлялся ей собранием обуреваемых похотью людей, со всех сторон стороживших ее и всеми возможными
средствами — обманом,
насилием, куплей, хитростью — старающихся овладеть ею.
Революционность в социальной борьбе за новое общество определяется обычно не по социальному идеалу, и не по духовному и моральному изменению людей, создающих новое общество, а по
средствам, которые применяются в борьбе, по степени применения
насилия.
Нужно признать, что социализм больше стесняется в
средствах, менее склонен достигать своих целей
насилием.
— Конечно, мой милый. Мы говорили, отчего до сих пор факты истории так противоречат выводу, который слишком вероятен по наблюдениям над частною жизнью и над устройством организма. Женщина играла до сих пор такую ничтожную роль в умственной жизни потому, что господство
насилия отнимало у ней и
средства к развитию, и мотивы стремиться к развитию. Это объяснение достаточное. Но вот другой такой же случай. По размеру физической силы, организм женщины гораздо слабее; но ведь организм ее крепче, — да?
Во имя торжества социальности можно совершить
насилие над человеческими личностями, какие угодно
средства дозволены для осуществления высшей цели.
Подкупленные чиновники эти от высших министров до низших писцов, составляя одну неразрывную сеть людей, связанных одним и тем же интересом кормления себя трудами народа, тем более обогащаемые, чем покорнее они исполняют волю правительств, всегда и везде, не останавливаясь ни перед какими
средствами, во всех отраслях деятельностей отстаивают словом и делом правительственное
насилие, на котором и основано их благосостояние.
Правительства в наше время — все правительства, самые деспотические так же, как и либеральные, — сделались тем, что так метко называл Герцен Чингис-ханом с телеграфами, т. е. организациями
насилия, не имеющими в своей основе ничего, кроме самого грубого произвола, и вместе с тем пользующимися всеми теми
средствами, которые выработала наука для совокупной общественной мирной деятельности свободных и равноправных людей и которые они употребляют для порабощения и угнетения людей.
И тогда-то и было проповедуемо Христом его учение, состоящее не в том только, что не надо противиться злу
насилием, а учение о новом понимании жизни, частью или, скорее, приложением которого к общественной жизни и было учение о
средстве уничтожения борьбы между всеми людьми не тем, чтобы обязать только одну часть людей без борьбы покоряться тому, что известными авторитетами будет предписано им, а тем, чтобы никому, следовательно и тем (и преимущественно тем), которые властвуют, не употреблять
насилия ни против кого ни в каком случае.
Если социалисты и коммунисты считают злом индивидуалистическое капиталистическое устройство общества, анархисты считают злом и самое правительство, то есть и монархисты, консерваторы, капиталисты, считающие злом социалистическое, коммунистическое устройство и анархию; и все эти партии не имеют иного, кроме
насилия,
средства соединить людей.
Ведь только оттого, что это состояние всеобщего вооружения и воинской повинности наступило шаг за шагом, незаметно и что для поддержания его правительствами употребляются все находящиеся в их власти
средства устрашения, подкупа, одурения и
насилия, мы не видим вопиющего противоречия этого состояния с теми христианскими чувствами и мыслями, которыми действительно проникнуты все люди нашего времени.
Всё это и поклонение лицам и иконам внесено в богословие, в катехизисы; этому старательно учат народ теоретически и практически, всеми
средствами торжественности, блеска, авторитета,
насилия гипнотизируя его, заставляют его верить в это и ревниво оберегают эту веру от каждой попытки освобождения народа от этих диких суеверий.
Вообще будем стремиться всеми доступными для нас
средствами к достижению коренного переворота во взглядах, чувствах и действиях нашего общества относительно греховности
насилия по отношению к внешним и внутренним врагам.
Но так как этого нет, а есть обратное, именно, что не более добрые насилуют злых, а более злые насилуют добрых и что кроме
насилия, никогда не прекращающего зла, есть другое
средство уничтожения
насилия, то утверждение о том, что
насилие никогда не прекратится, несправедливо.
И это было бы справедливо, но только тогда, когда было бы то, что ими предполагается, — именно, что насилующие суть более добрые и что единственное
средство избавления людей от зла есть
насилие.
Ни на чем так поразительно не видна та степень противоречия, до которой дошла жизнь людей нашего времени, как на том самом явлении, которое составляет последнее и
средство и выражение
насилия, — на общей воинской повинности.
Порабощены будут другие люди и людей будут принуждать к другому, но будет не только то же, но более жестокое
насилие и порабощение, потому что вследствие борьбы усилится ненависть людей друг против, друга и вместе с этим усилятся и выработаются новые
средства порабощения.
Правительства и правящие классы опираются теперь не на право, даже не на подобие справедливости, а на такую, с помощью усовершенствований науки, искусную организацию, при которой все люди захвачены в круг
насилия, из которого нет никакой возможности вырваться. Круг этот составляется теперь из четырех
средств воздействия на людей.
Средства эти все связаны между собою и поддерживаются одно другим, как звенья кольцом соединенной цепи.
Этим
средством замыкается круг
насилия.
Эти-то загипнотизированные, физически сильные, молодые люди (теперь при общей воинской повинности все молодые люди), снабженные орудиями убийства, всегда покорные власти правительств и готовые по его приказанию на всякое
насилие, и составляют четвертое и главное
средство порабощения людей.
Но вижу в этом только то, что люди, большинство их, к сожалению, несмотря на то, что закон их высшей человеческой природы открыт им, всё еще продолжая жить по закону животной природы, этим лишают себя самого действительного
средства самозащиты: воздаяния добром за зло, которым они могли бы пользоваться, если бы следовали не животному закону
насилия, а человеческому закону любви.
Если бы был поставлен вопрос, как сделать так, чтобы человек совершенно освободил себя от нравственной ответственности и делал бы самые дурные дела, не чувствуя себя виноватым, то нельзя придумать для этого более действительного
средства, как суеверие о том, что
насилие может содействовать благу людей.
Как есть суеверия ложных богов, пророчеств, обрядовых
средств угождения богу и спасения своей души, так есть общее суеверие людей о том, что одни люди могут посредством
насилия заставить других людей жить доброй жизнью.
Может быть, что для прежнего состояния людей было нужно государственное устройство; может быть, для некоторых людей оно нужно еще и теперь, но люди не могут не предвидеть того состояния, при котором
насилие может только мешать их мирной жизни. А видя и предвидя это, люди не могут не стараться ввести такой порядок, в котором
насилие стало бы и ненужно и невозможно.
Средство же осуществления этого порядка есть внутреннее совершенствование, не допускающее участия в
насилии.
Государство всегда пользовалось дурными
средствами, шпионажем, ложью,
насилием, убийством, различия тут бывали лишь в степени.
Государство должно охранять один общественный класс от
насилий другого общественного класса, сосредоточившего в своих руках материальные
средства и орудия, т. е., в конце концов, охранять личность.
Благополучие, счастье, блаженство совсем не есть цель жизни, а полезная ложь или полезное
насилие совсем не есть
средство для осуществления целей жизни.
Человек стремится к свободе как к цели и настолько поглощен
насилием как
средством для этого дела, что забывает о свободе.
Советское государство стало таким же, как всякое деспотическое государство, оно действует теми же
средствами, ложью и
насилием.
В отличие от старого типа интеллигента, он гладко выбритый, подтянутый, с твердой и стремительной походкой, он имеет вид завоевателя, он не стесняется в
средствах и всегда готов к
насилию, он одержим волей к власти и могуществу, он пробивается в первые ряды жизни, он хочет быть не только разрушителем, но и строителем и организатором.
Я говорил, что по учению Христа вся жизнь человека есть борьба со злом, противление злу разумом и любовью, но что из всех
средств противления злу Христос исключает одно неразумное
средство противления злу
насилием, состоящее в том, чтобы бороться со злом злом же.
Средство это —
насилие одних людей над другими.
И это-то доверие, назвав его верою, мы возводим во что-то священное и всеми
средствами —
насилием, действием на чувства, угрозами, лестью, обманом — заманиваем к этому ложному доверию.
Положение и деятельность обеих враждующих сторон — правительства и революционеров — как в России, так и во всем христианском мире, с их
средствами улучшения быта народа
насилием, подобны людям, которые для того, чтобы согреться, ломают стены того дома, в котором живут, и топят ими.
И это понятно, но совершенно непонятно рассуждение о том, что
насилие может быть
средством побуждения людей к совершению желательных нам поступков.
То, что совершается теперь в России, особенно ясно выставляет всю не только бесцельность, но очевидную зловредность употребления
насилия как
средства соединения людей.
Одни рабочие, огромное большинство их, держатся по привычке прежнего церковного лжехристианского учения, не веря уже в него, а веря только в древнее «око за око» и основанное на нем государственное устройство; другая же часть, каковы все тронутые цивилизацией рабочие (особенно в Европе), хотя и отрицают всякую религию, бессознательно в глубине души верят, верят в древний закон «око за око» и, следуя этому закону, когда не могут иначе, ненавидя существующее устройство, подчиняются; когда же могут иначе, то самыми разнообразными насильническими
средствами стараются уничтожить
насилие.