Неточные совпадения
Дул ветер, окутывая вокзал холодным дымом, трепал афиши на стене, раскачивал опаловые, жужжащие пузыри электрических фонарей на путях. Над нелюбимым городом колебалось мутно-желтое зарево, в сыром воздухе плавал угрюмый шум, его разрывали тревожные свистки маневрирующих паровозов.
Спускаясь по скользким ступеням, Самгин поскользнулся, схватил чье-то
плечо; резким движением стряхнув его руку, человек круто обернулся и вполголоса, с удивлением сказал...
Повар, прижав голову к левому
плечу и высунув язык, не гнулся, ноги его были плотно сжаты; казалось, что у него одна нога, она стучала
по ступеням твердо, как нога живого, и ею он упирался, не желая
спуститься вниз.
Оба молчали, не зная, что сталось с беседкой. А с ней сталось вот что. Татьяна Марковна обещала Вере, что Марк не будет «ждать ее в беседке», и буквально исполнила обещание. Через час после разговора ее с Верой Савелий, взяв человек пять мужиков, с топорами,
спустился с обрыва, и они разнесли беседку часа в два, унеся с собой бревна и доски на
плечах. А бабы и ребятишки,
по ее же приказанию, растаскали и щепы.
Мы пошли: Бирюк впереди, я за ним. Бог его знает, как он узнавал дорогу, но он останавливался только изредка, и то для того, чтобы прислушиваться к стуку топора. «Вишь, — бормотал он сквозь зубы, — слышите? слышите?» — «Да где?» Бирюк пожимал
плечами. Мы
спустились в овраг, ветер затих на мгновенье — мерные удары ясно достигли до моего слуха. Бирюк глянул на меня и качнул головой. Мы пошли далее
по мокрому папоротнику и крапиве. Глухой и продолжительный гул раздался…
Были тут только пешеходные тропинки,
по которым
спускались и поднимались каторжные, таскавшие тогда на своих
плечах продовольствие из Александровского округа в Тымовский.
Приехал любоваться Рублихой и сам горный секретарь Илья Федотыч.
Спустился в шахту, отломил на память кусок кварцу с золотом и милостиво потрепал старого штейгера
по плечу.
Он ласково концами пальцев потрепал Александрова
по плечу и поспешно стал
спускаться по лестнице.
По обеим же сторонам колонны непрерывной цепью,
спускаясь и поднимаясь
по балкам, шли егеря в высоких сапогах, полушубках и папахах, с ружьями на
плечах и патронами на перевязи.
Она снова встала на ноги и пошла, шаль
спустилась с
плеча её и влеклась
по полу.
Не знаю, что подействовало неприятнее — грубость Геза или этот его странный порыв. Пожав
плечами, я
спустился на берег и, значительно отойдя, обернулся, еще раз увидев высокие мачты «Бегущей
по волнам», с уверенностью, что Гез или Браун, или оба они вместе, должны будут отнестись к моему намерению самым положительным образом.
Спустившись в трюмы, бабы насыпали рожь в мешки, мужики, вскидывая мешки на
плечи, бегом бегали
по сходням на берег, а от берега к селу медленно потянулись подводы, тяжело нагруженные долгожданным хлебом.
Человек двадцать были уже в одних рубашках и с чегенями в руках
спускались по правому борту в воду, которая под кормовым
плечом доходила им
по грудь. Будущий дьякон был в числе этих бурлаков, хотя Савоська и уговаривал его остаться у поносных с бабами. Но дьякону давно уже надоели остроты и шутки над ним бурлаков, и он скрепя сердце залез в воду вместе с другими.
На нем была рубаха, расстегнутая на груди, и высокие сапоги со шпорами, и с
плеч спускался черный плащ, тащившийся
по земле, как шлейф.
Он прошел боскетную, биллиардную, прошел в черный коридор, гремя,
по винтовой лестнице
спустился в мрачный нижний этаж, тенью вынырнул из освещенной луной двери на восточную террасу, открыл ее и вышел в парк. Чтобы не слышать первого вопля Ионы из караулки, воя Цезаря, втянул голову в
плечи и незабытыми тайными тропами нырнул во тьму…
Была она во всем иночестве, даже в наметке [Черный креп, что накидывается поверх шапочки (иночество),
спускается вроспуск
по плечам и спине, закрывая лоб черницы.], а в таком наряде на глаза исправнику показываться нехорошо.
«Если бы хоть к тому времени немного прочистилось!» — думал штурман, желая ветерка. Он редко
спускался в кают-компанию, чтобы наскоро выкурить папироску или наскоро выпить рюмку водки и закусить, и был неразговорчив. И когда кто-то из молодых мичманов спросил его, когда,
по его мнению, туман рассеется, он только недовольно пожал
плечами и снова побежал наверх.
Аллея кончалась калиточкой. За нею
по косогору
спускалась к реке узкая тропинка. Наташа неожиданно положила руки на
плечи Веры и вместе с нею быстро побежала под гору.
Вышли на террасу. С горы
по дороге
спускался высокий молодой офицер с лентою патронов через
плечо, в очень высоких сапогах со шпорами… В руке у него была винтовка, из-за пояса торчали две деревянные ручки ручных гранат. На горе, на оранжевом фоне заходившего солнца, чернела казенная двуколка и еще две фигуры с винтовками.
Саня поцеловала тетку в
плечо и выбежала из беседки. Ей захотелось бегать совсем по-детски. Она пробежала
по аллее, вплоть до загиба — и
по второй, и
по третьей —
по всему четырехугольнику, и
спустилась опять вниз, к тому дубку, где они сейчас сидели.
И так сладостно помнится: косим с работниками и поденными мужиками лощину. Медленно
спускаемся по откосу один за другим в запахе луговой травы, коса жвыкает, сзади у пояса позвякивает в бруснице брусок, спереди и сзади шипят соседние косы. Потом, внизу, резкий запах срезаемой резики и осоки, из-под сапог выступает ржавая вода. И, закинув косы на
плечи, с ощущаемой на спине мокрой рубахой, гуськом поднимаемся вверх.
Наброшена кое-как на
плеча шуба, накинута шапочка набекрень… кто-то стукнул в дверь: это арабка. Идут…
по коридорам, худо освещенным или вовсе темным;
спускаются по узким, истертым, душным лесенкам, кое-где ощупью, кое-где падают… Скоро ли? Вот сейчас!