Неточные совпадения
Ульрих Райнер приехал в Россию статным, прекрасным юношею. Он был похож на своего могучего отца, но выражение его
лица смягчилось некоторыми тонкими
чертами матери. С этого
лица постоянно не сходило серьезное выражение Губерта Райнера, но на нем не было Губертовой холодности и
спокойной флегмы: вместо них
лицо это дышало французскою живостью характера. Оно было вместе и серьезно и живо.
Вглядитесь в
лица, в осанки и в движения этих людей: в каждой морщине этого загорелого, скуластого
лица, в каждой мышце, в ширине этих плеч, в толщине этих ног, обутых в громадные сапоги, в каждом движении,
спокойном, твердом, неторопливом, видны эти главные
черты, составляющие силу русского, — простоты и упрямства.
— Кто говорит, что неправ суд мой? — спросил Иоанн, стараясь придать
чертам своим самое
спокойное выражение. — Пусть, кто говорил, выступит пред
лицо мое!
Действительно, всматриваясь в
черты Морозова, легко было догадаться, что
спокойное лицо его может в минуту гнева сделаться страшным, но приветливая улыбка и открытое, неподдельное радушие скоро изглаживали это впечатление.
Иоанн окинул взором опричников и на всех
лицах прочел гнев и негодованье. Тогда
черты его приняли выражение какого-то странного удовольствия, и он сказал
спокойным голосом...
Тетка Анна и Дуня плакали навзрыд. Дедушка Кондратий давно уже не плакал: все слезы давно уже были выплаканы; но тоска, изображавшаяся на кротком
лице его, достаточно свидетельствовала о скорбных его чувствах. Один приемыш казался
спокойным. Он стоял, склонив голову; ни одна
черта его не дрогнула во все продолжение предшествовавшей речи.
Эта комната или маленькая зала, с белым матовым светом одной люстры, — настоящего жемчужного убора из прозрачных шаров, свесившихся опрокинутым конусом, — совершенно остановила мое внимание; я засмотрелся в ее прекрасный уют, и, обернувшись наконец взглянуть, нет ли еще чего сзади меня, увидел, что Дюрок встал, протянув руку к дверям, где на
черте входа остановилась девушка в белом и гибком, как она сама, платье, с разгоревшимся, нервно
спокойным лицом, храбро устремив взгляд прямо вперед.
Спокойная и счастливая улыбка не оставляла
лица Голована ни на минуту: она светилась в каждой
черте, но преимущественно играла на устах и в глазах, умных и добрых, но как будто немножко насмешливых.
Скоро явилась Елизавета Сергеевна в свободном белом платье, с чёрными кружевами на воротнике, подпоясанная длинным чёрным шнуром с кистями на концах. Этот костюм хорошо гармонировал с её
спокойным лицом, придавая величавое выражение его мелким, но правильным
чертам. На щеках её играл румянец удовольствия, и холодные глаза смотрели оживлённо.
Аян не различал ничего этого — он видел, что в рамке из света и зелени поднялось живое
лицо портрета; женщина шагнула к нему, испуганная и бледная. Но в следующий же момент
спокойное удивление выразилось в ее
чертах: привычка владеть собой. Она стояла прямо, не шевелясь, в упор рассматривая Аяна серыми большими глазами.
Он искоса посмотрел на Чубарова вопросительным взглядом, но его тонкое
лицо оставалось сдержанно. Чубаров вспомнил, что во время пирушки Арфанов устроил дикий дебош. Во хмелю он был совершенно неистов и на другой день ничего не помнил. Вчера пьяные товарищи силой удалили его из своей компании. Но теперь, глядя на его
спокойные, изящные
черты, Чубаров не решился напомнить об этом и сказал только...
Овцебык стоял и улыбался. Я никогда не встречал человека, который бы так улыбался, как Богословский.
Лицо его оставалось совершенно
спокойным; ни одна
черта не двигалась, и в глазах оставалось глубокое, грустное выражение, а между тем вы видели, что эти глаза смеются, и смеются самым добрым смехом, каким русский человек иногда потешается над самим собою и над своею недолею.
Черты лица его, утомленные зноем, выражали опять то же
спокойное, святое чувство, с которым он выехал за два дня из этой ограды.
Черты лица ее определились и имели выражение
спокойной мягкости и ясности.
На дне ее, ухватясь обеими руками за края, лежал раненый. Здоровое, широкое
лицо его в несколько секунд совершенно изменилось: он как будто похудел и постарел несколькими годами, губа его были тонки, бледны и сжаты с видимым напряжением; торопливое и тупое выражение его взгляда заменил какой-то ясный,
спокойный блеск, и на окровавленных лбу и носу уже лежали
черты смерти.
Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими
чертами спокойного и красивого
лица — Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением
лица.
Ни одна
черта его
лица не изменилась, ни один мускул не двигался, и глаза не выражали ничего, кроме тупой и
спокойной покорности.