Неточные совпадения
— Да я… не знаю! — сказал Дронов, втискивая себя в кресло, и заговорил несколько
спокойней, вдумчивее: — Может — я не радуюсь, а боюсь. Знаешь, человек я пьяный и вообще ни к черту не годный, и все-таки — не глуп. Это, брат, очень обидно — не дурак, а никуда не годен. Да. Так вот, знаешь, вижу я всяких людей, одни делают политику, другие — подлости, воров развелось до того много, что придут немцы, а им грабить нечего! Немцев — не жаль, им так и надо, им в наказание — Наполеонов
счастье. А Россию — жалко.
У него шевельнулась странная мысль. Она смотрела на него с
спокойной гордостью и твердо ждала; а ему хотелось бы в эту минуту не гордости и твердости, а слез, страсти, охмеляющего
счастья, хоть на одну минуту, а потом уже пусть потекла бы жизнь невозмутимого покоя!
Он повиновался молча. Вошел в свою комнату, сел опять за свой письменный стол, у которого сидел такой
спокойный, такой довольный за четверть часа перед тем, взял опять перо… «В такие-то минуты и надобно уметь владеть собою; у меня есть воля, — и все пройдет… пройдет»… А перо, без его ведома, писало среди какой-то статьи: «перенесет ли? — ужасно, —
счастье погибло»…
Зелень — это как будто тепло в смешении с сырою прохладой: она возбуждает представление о
спокойном довольстве, здоровье, но не о страсти и не о том, что люди называют
счастьем…
А наши няньки, закачивая детей, спокон веку причитывают и припевают: «Будешь в золоте ходить, генеральский чин носить!» Итак, даже у наших нянек чин генерала считался за предел русского
счастья и, стало быть, был самым популярным национальным идеалом
спокойного, прекрасного блаженства.
Мать засмеялась. У нее еще сладко замирало сердце, она была опьянена радостью, но уже что-то скупое и осторожное вызывало в ней желание видеть сына
спокойным, таким, как всегда. Было слишком хорошо в душе, и она хотела, чтобы первая — великая — радость ее жизни сразу и навсегда сложилась в сердце такой живой и сильной, как пришла. И, опасаясь, как бы не убавилось
счастья, она торопилась скорее прикрыть его, точно птицелов случайно пойманную им редкую птицу.
Чувство ожидаемого
счастья так овладело моим героем, что он не в состоянии был спокойно досидеть вечер у генеральши и раскланялся. Быстро шагая, пошел он по деревянному тротуару и принялся даже с несвойственною ему веселостью насвистывать какой-то марш, а потом с попавшимся навстречу Румянцовым раскланялся так радушно, что привел того в восторг и в недоумение. Прошел он прямо к Годневым, которых застал за ужином, и как ни старался принять
спокойный и равнодушный вид, на лице его было написано удовольствие.
Тогда все получало для меня другой смысл: и вид старых берез, блестевших с одной стороны на лунном небе своими кудрявыми ветвями, с другой — мрачно застилавших кусты и дорогу своими черными тенями, и
спокойный, пышный, равномерно, как звук, возраставший блеск пруда, и лунный блеск капель росы на цветах перед галереей, тоже кладущих поперек серой рабатки свои грациозные тени, и звук перепела за прудом, и голос человека с большой дороги, и тихий, чуть слышный скрип двух старых берез друг о друга, и жужжание комара над ухом под одеялом, и падение зацепившегося за ветку яблока на сухие листья, и прыжки лягушек, которые иногда добирались до ступеней террасы и как-то таинственно блестели на месяце своими зеленоватыми спинками, — все это получало для меня странный смысл — смысл слишком большой красоты и какого-то недоконченного
счастия.
Счастье Александрова, что он очень недурной имитатор. Он заставляет себя вообразить, что это вовсе не он, а милый, круглый, старый Ермолов скользит
спокойными, уверенными, легкими шагами. Вот Петр Алексеевич в пяти шагах от начальницы остановил левую ногу, правой прочертил по паркету легкий полукруг и, поставив ноги точно в третью позицию, делает полный почтения и достоинства поклон.
Чуть только бедный учитель завидел Ахиллу, ноги его подкосились и стали; но через мгновение отдрогнули, как сильно нагнетенные пружины, и в три сильных прыжка перенесли Варнаву через такое расстояние, которого человеку в
спокойном состоянии не перескочить бы и в десять прыжков. Этим Варнава был почти спасен: он теперь находился как раз под окном акцизничихи Бизюкиной, и, на его великое
счастье, сама ученая дама стояла у открытого окна.
Постылый старый муж, который умер с
спокойной совестью за свое семейное
счастье, теперь встал пред ней немым неотступным укором.
«И кроме этого», в то же время думал он: «кто мне мешает самому быть счастливым в любви к женщине, в
счастии семейной жизни?» И юное воображение рисовало ему еще более обворожительную будущность. «Я и жена, которую я люблю так, кàк никто никогда никого не любил на свете, мы всегда живем среди этой
спокойной, поэтической деревенской природы, с детьми, может быть, с старухой тёткой; у нас есть наша взаимная любовь, любовь к детям, и мы оба знаем, что наше назначение — добро.
На седьмом небе от
счастья, прекрасно проживет до глубокой старости, а умрет со
спокойною совестью.
Опять тихая,
спокойная жизнь для вас; в ваших глазах только
счастие и бесконечная нежность.
Действительно, на несколько времени ему стало лучше, и он даже получил на время хорошее,
спокойное расположение духа, сблизившись с одним существом, прекрасным и образованным, в котором думал найти свое
счастие.
— Я уйду навсегда из твоего дома! — выкрикивал Цирельман, задыхаясь, и его тонкие, длинные пальцы судорожно рвали ворот лапсердака. — Я уйду и не призову на твою голову отцовского проклятия, которому внимает сам Иегова; но знай, что со мною уходит твое
счастье и твой
спокойный сон. Прощай, Абрам, но запомни навсегда мои последние слова: в тот день, когда твой сын прогонит тебя от порога, ты вспомнишь о своем отце и заплачешь о нем…
Сила родных воспоминаний, влияние привычек детства и власть семейных преданий, сказывавшихся в нем против его воли неодолимою гадливостью к грязи, в которой, как в родной им среде, копошатся другие, не допускали Висленева да
спокойного пренебрежения к доброму имени людей и к их спокойствию и
счастию.
По
счастию для князя, царь в день его приезда в слободу — со времени последней беседы с братом князь Василий был уже там несколько раз — находился в редком за последнее время веселом и
спокойном расположении духа.
Опытная интриганка Руга растерялась перед
спокойной чистотой графини и не знала, что сказать, но на ее
счастье к ним подошел Корнилий Потапович.
Более года прошло этого ничем невозмутимого,
спокойного, как гладкая в хорошую погоду поверхность озера,
счастья. Что может быть иначе, что такой образ жизни не в порядке вещей, им не приходило и в голову, а между тем несчастье подстерегало их.
Но, повторяем, к несчастию для себя и к
счастию для Григория Семеновича, она не заметила выражения его лица, а он поспешил снова пересилить себя и стал говорить с ней
спокойным, почти по-прежнему нежным голосом.
— Не говори, молчи. Дай поплакать, это слезы
счастья… Ведь всего месяц назад я не могла думать, что все так хорошо, скоро и счастливо устроится… Ведь сколько я пережила за время твоего ареста, один Бог знает это, я напрягала все свои душевные силы, чтобы казаться
спокойной… Мне нужно было это спокойствие, чтобы обдумать план твоего спасения, но все-таки сомнение в исходе моих хлопот грызло мне душу… А теперь, теперь все кончено, ты мой…
В эту минуту домашняя жизнь его, — шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже
спокойная постель в Поварском доме, — с такою силою, ясностью и прелестью представилась ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное
счастье.
Тихая жизнь и
спокойное семейное
счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим
счастием, когда вдруг являлся маленький Наполеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеонова, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.