Неточные совпадения
Упала в снег; медведь проворно
Ее хватает и несет;
Она бесчувственно-покорна,
Не шевельнется, не дохнет;
Он мчит ее лесной дорогой;
Вдруг меж дерев
шалаш убогой;
Кругом всё глушь; отвсюду он
Пустынным снегом занесен,
И ярко светится окошко,
И
в шалаше и крик, и шум;
Медведь промолвил: «Здесь мой кум:
Погрейся у него немножко!»
И
в сени прямо он идет,
И на порог ее кладет.
Чем больше засыпало нас снегом, тем теплее становилось
в нашем импровизированном
шалаше. Капанье сверху прекратилось. Снаружи доносилось завывание ветра. Точно где-то гудели гудки, звонили
в колокола и отпевали покойников. Потом мне стали грезиться какие-то пляски, куда-то я медленно
падал, все ниже и ниже, и наконец погрузился
в долгий и глубокий сон… Так, вероятно, мы проспали 12 часов.
Убитых из
шалашей тетеревов надобно сбирать
в то время, когда нигде кругом не видно сидящего тетерева, а всего лучше по окончании стрельбы, иначе распугаешь тетеревов, хотя должно признаться, что, несмотря на доброе ружье, крупную дробь и близкое расстояние (кажется, достаточные ручательства, что тетерева должны быть убиты наповал или смертельно ранены), редко бывает поле, чтоб охотник собрал всех тетеревов, по которым стрелял и которые
падали с присад, как будто убитые наповал: одного или двух всегда не досчитываются.
Рубаха на Василье была одна розовая ситцевая, и та
в дырах, на ногах ничего не было, но тело было сильное, здоровое, и, когда котелок с кашей снимали с огня, Василий съедал за троих, так что старик-караульщик только дивился на него. По ночам Василий не
спал и либо свистал, либо покрикивал и, как кошка, далеко
в темноте видел. Paз забрались с деревни большие ребята трясти яблоки. Василий подкрался и набросился на них; хотели они отбиться, да он расшвырял их всех, а одного привел
в шалаш и сдал хозяину.
Жаркий луч солнца, скользнув между листами яблони и захватив на пути своем верхушку
шалаша,
падал на руки Дуни, разливая прозрачный, желтоватый полусвет на свежее, еще прекрасное лицо ее.
В двух шагах от Дуни и дедушки Кондратия резвился мальчик лет одиннадцати с белокурыми вьющимися волосами, свежими глазами и лицом таким же кругленьким и румяным, как яблоки, которые над ними висели.
Теперь он
в моем
шалаше спит прекрепким сном.
В ту самую минуту, как он
в модном фраке, с бадинкою [тросточкой (от фр. badine).]
в руке, расхаживал под аркадами Пале-Рояля и прислушивался к милым французским фразам, загремел на грубом русском языке вопрос: «Кто едет?» Зарецкой очнулся, взглянул вокруг себя: перед ним деревенская околица, подле ворот соломенный
шалаш в виде будки,
в шалаше мужик с всклоченной рыжей бородою и длинной рогатиной
в руке; а за околицей, перед большим сараем, с полдюжины пик
в сошках.
Потом пошел
в шалаш и, остановясь перед углублением
в песке, вспомнил, что на этом месте он
упал и что если б не
упал он, то поймал бы сына.
Он напился кофе, поговорил с Конкордией Сергеевной и пошел
в сад. Солнце клонилось к западу, лужайки ярко зеленели; от каждой кочки, от каждого выступа
падала длинная тень. Во фруктовом саду, около соломенного
шалаша, сторожа варили кашу, синий дымок вился от костра и стлался между деревьями.
Да, но Серафима?.. Его находчивости обязана она тем, что лежит теперь
в шалаше и
спит детским сном.
— Куда, спрашиваю я, мы с ней денемся? — кивнул Григорий Семенович головою на лежавшую княжну. — Вишь, обмерла, совсем не шелохнется, надо
в чувство привести, а это не мужское дело.
В ее хоромы везти — не ладно будет,
попадешь как раз из огня да
в полымя, опричники наши там, чай, до сей поры распоряжаются;
в шалаш — тоже несподручно,
в одеяле-то, неровен час, ознобится, да опять же, повторяю, не мужское это дело.
Улегшись с Пизонским на мягкой вершине сторожевого
шалаша и уставя глаза
в синее ночное небо, Маслюхин беспрестанно вздыхал и не
спал до самого света.
— Не опасайся… я знаю, чтт я говорю, и сказал только то, что Тения
спит как
попало,
в шалаше, на рогоже, согнувшись и сжимая от холода перси руками, а Феодора покоится, заложа руки под пуховые подушки; но дай Тении ту же роскошь, и как ее стан изовьется,
в каких очертаниях!.. О, да ты сам понимаешь, что стыдливость Тении может доставить то, чего не может дать все любовное искусство Феодоры… Ты пылаешь, я вижу, и хотя я стар, но я тебя понимаю.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще
падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих
шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и
в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все
спали: кое-где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, не громкие, как бы шепчущиеся голоса.