Неточные совпадения
Когда он проснулся, вместо известия о смерти брата, которого он ждал, он узнал, что
больной пришел в прежнее
состояние.
— Ах, она гадкая женщина! Кучу неприятностей мне сделала. — Но он не рассказал, какие были эти неприятности. Он не мог сказать, что он прогнал Марью Николаевну за то, что чай был слаб, главное же, за то, что она ухаживала за ним, как за
больным. ― Потом вообще теперь я хочу совсем переменить жизнь. Я, разумеется, как и все, делал глупости, но
состояние ― последнее дело, я его не жалею. Было бы здоровье, а здоровье, слава Богу, поправилось.
Измучившееся чахоточное лицо ее смотрело страдальнее, чем когда-нибудь (к тому же на улице, на солнце, чахоточный всегда кажется
больнее и обезображеннее, чем дома); но возбужденное
состояние ее не прекращалось, и она с каждою минутой становилась еще раздраженнее.
Собственно о
больном он выразился, что находит его в настоящую минуту в весьма удовлетворительном
состоянии.
— Нет, есть: как между
больным и здоровым. Легкие у чахоточного не в том положении, как у нас с вами, хоть устроены одинаково. Мы приблизительно знаем, отчего происходят телесные недуги; а нравственные болезни происходят от дурного воспитания, от всяких пустяков, которыми сызмала набивают людские головы, от безобразного
состояния общества, одним словом. Исправьте общество, и болезней не будет.
Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у
больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным
состоянием.
— Вы все говорите «тайну»; что такое «восполнивши тайну свою»? — спросил я и оглянулся на дверь. Я рад был, что мы одни и что кругом стояла невозмутимая тишина. Солнце ярко светило в окно перед закатом. Он говорил несколько высокопарно и неточно, но очень искренно и с каким-то сильным возбуждением, точно и в самом деле был так рад моему приходу. Но я заметил в нем несомненно лихорадочное
состояние, и даже сильное. Я тоже был
больной, тоже в лихорадке, с той минуты, как вошел к нему.
По рассказам тазов, 30 лет тому назад на реке Санхобе свирепствовала оспа. Не было ни одной фанзы, которую не посетила бы эта страшная болезнь. Китайцы боялись хоронить умерших и сжигали их на кострах, выволакивая трупы из фанз крючьями. Были случаи, когда вместе с мертвыми сжигались и
больные, впавшие в бессознательное
состояние.
Муж почти не выходил из комнаты; это был сухой, черствый старик, чиновник с притязанием на помещичество, раздражительный, как все
больные и как почти все люди, потерявшие
состояние.
Наш «эмпирический» мир есть действительный мир, но
больной и испорченный; он воспринимается таким, каков он есть в данном своем дефектном
состоянии, а не таким, каким его конструирует субъект; он познается наукой, наука имеет дело с реальностью, а не с
состояниями сознания и элементами мышления, но реальностью
больной.
Отвечая на главный пункт вопроса, касающийся удешевления порций, они предложили свои собственные табели, которые, однако, обещали совсем не те сбережения, каких хотело тюремное ведомство. «Сбережения материального не будет, — писали они, — но взамен того можно ожидать улучшения количества и качества арестантского труда, уменьшения числа
больных и слабосильных, подымется общее
состояние здоровья арестантов, что отразится благоприятно и на колонизации Сахалина, дав для этой цели полных сил и здоровья поселенцев».
Давеча Лизавета Прокофьевна, не найдя князя на смертном одре, действительно сильно преувеличила удовлетворительность
состояния его здоровья, судя по наружному виду, но недавняя болезнь, тяжелые воспоминания, ее сопровождавшие, усталость от хлопотливого вечера, случай с «сыном Павлищева», теперешний случай с Ипполитом, — все это раздражило
больную впечатлительность князя, действительно, почти до лихорадочного
состояния.
Лизавета Прокофьевна, увидав князя в его
больном и униженном
состоянии, заплакала от всего сердца.
Очень понимаю, как бедная Варя утомилась душой;поблагодари ее, если мое письмо застанет вас вместе. Добрые ее строки вполне выражают
состояние ее души: она за нас всех отсутствующих сострадала
больной. Сходи за меня на родную могилу, поклонись праху. Тут соединяются все наши молитвы.
У ребенка была головная водянка. Розанов определил болезнь очень верно и стал лечить внимательно, почти не отходя от
больного. Но что было лечить! Ребенок был в
состоянии совершенно беспомощном, хотя для неопытного человека и в
состоянии обманчивом. Казалось, ребенок вот отоспится, да и встанет розовый и веселенький.
Такое
состояние у
больного не прекращалось целые сутки; костоправка растерялась и не знала, что делать.
Он осмотрел
больную со всей немецкой внимательностью и сильно обнадежил меня, сказав, что хоть и есть лихорадочное
состояние, но особенной опасности нет никакой.
— Половина одиннадцатого! Я и был там… Но я сказался
больным и уехал и — это первый, первый раз в эти пять дней, что я свободен, что я был в
состоянии урваться от них, и приехал к тебе, Наташа. То есть я мог и прежде приехать, но я нарочно не ехал! А почему? ты сейчас узнаешь, объясню; я затем и приехал, чтоб объяснить; только, ей-богу, в этот раз я ни в чем перед тобой не виноват, ни в чем! Ни в чем!
Правда, что южная Германия —
больное место империи, созданной войною 1870 — 71 г., но для наблюдателя важно то, что здесь даже резкие перемены, произведенные успехами Пруссии, не помешали появлению некоторых симптомов, которые в других частях новосозданного государства находятся еще в дремотном
состоянии.
Он осмотрел
больного внимательно, расспросил и осторожно объявил Варваре Петровне, что
состояние «страждущего» весьма сомнительно, вследствие происшедшего осложнения болезни, и что надо ожидать «всего даже худшего».
— Как это возможно? — произнесла та с беспокойствам и вошла опять в комнату
больной, но Юлия Матвеевна была почти в бессознательном
состоянии, и с ней уже начался предсмертный озноб: зубы ее щелкали, в лице окончательно подергивало все мускулы, наконец, стал, как говорится, и хоробрец ходить, а через несколько минут Юлии Матвеевны не стало более в живых.
Иногда он и сам замечал, что
больной ничем не болен; но так как арестант пришел отдохнуть от работы или полежать на тюфяке вместо голых досок и, наконец, все-таки в теплой комнате, а не в сырой кордегардии, где в тесноте содержатся густые кучи бледных и испитых подсудимых (подсудимые у нас почти всегда, на всей Руси, бледные и испитые — признак, что их содержание и душевное
состояние почти всегда тяжелее, чем у решеных), то наш ординатор спокойно записывал им какую-нибудь febris catarhalis [катаральная лихорадка (лат.).] и оставлял лежать иногда даже на неделю.
Ротмистр Порохонцев ухватился за эти слова и требовал у врача заключения; не следует ли поступок Ахиллы приписать началу его болезненного
состояния? Лекарь взялся это подтвердить. Ахилла лежал в беспамятстве пятый день при тех же туманных, но приятных представлениях и в том же беспрестанном ощущении сладостного зноя. Пред ним на утлом стульчике сидел отец Захария и держал на голове
больного полотенце, смоченное холодною водой. Ввечеру сюда пришли несколько знакомых и лекарь.
Со всем тем
больной оставил постель и начал ходить по комнате; Берсенев переехал к себе на квартиру; но он каждый день заходил к своему, все еще слабому, приятелю и каждый день по-прежнему уведомлял Елену о
состоянии его здоровья.
Восторженность на людей тихих, кротких и спокойных всегда производит неприятное впечатление; они не могут признать естественным такого
состояния духа; они считают восторженных людей
больными на то время, людьми, на которых находит иногда…
Во всех этих прогулках и увеселениях сначала постоянно участвовал Алексей Степаныч; но успокоенный
состоянием здоровья своей
больной, видя ее окруженною обществом и общим вниманием, он начал понемногу пользоваться свободными часами: деревенская жизнь, воздух, чудная природа разбудили в нем прежние его охоты; он устроил себе удочки и в прозрачных родниковых речках, которых было довольно около Алкина, принялся удить осторожную пеструшку и кутему; даже хаживал иногда с сеткою за перепелами, ловить которых Федор Михеев, молодой муж Параши, был большой мастер и умел делать перепелиные дудки.
Я навещал Стерса и находил в этих посещениях невинное удовольствие, сродни прохладе компресса, приложенного на
больной глаз. Стерс любил игру в карты, я — тоже, а так как почти каждый вечер к нему кто-нибудь приходил, то я был от души рад перенести часть остроты своего
состояния на угадывание карт противника.
Тут был граф Х., наш несравненный дилетант, глубокая музыкальная натура, который так божественно"сказывает"романсы, а в сущности, двух нот разобрать не может, не тыкая вкось и вкривь указательным пальцем по клавишам, и поет не то как плохой цыган, не то как парижский коафер; тут был и наш восхитительный барон Z., этот мастер на все руки: и литератор, и администратор, и оратор, и шулер; тут был и князь Т., друг религии и народа, составивший себе во время оно, в блаженную эпоху откупа, громадное
состояние продажей сивухи, подмешанной дурманом; и блестящий генерал О. О… который что-то покорил, кого-то усмирил и вот, однако, не знает, куда деться и чем себя зарекомендовать и Р. Р., забавный толстяк, который считает себя очень
больным и очень умным человеком, а здоров как бык и глуп как пень…
Астров. Стара штука. Ты не сумасшедший, а просто чудак. Шут гороховый. Прежде и я всякого чудака считал
больным, ненормальным, а теперь я такого мнения, что нормальное
состояние человека — это быть чудаком. Ты вполне нормален.
На Маришку посыпался град ударов. Собравшаяся толпа с тупым безучастием смотрела на происходившую сцену, и ни на одном лице не промелькнуло даже тени сострадания. Нечто подобное мне случилось видеть только один раз, когда на улице стая собак грызла
больную старую собаку, которая не в
состоянии была защищаться.
Директор возвысил голос и с твердостью сказал, что увольнять казенных воспитанников по нездоровью или потому, что они станут тосковать, расставшись с семейством, — дело неслыханное: в первом случае это значит признаться в плохом
состоянии врачебных пособий и присмотра за
больными, а в последнем — это просто смешно: какой же мальчик, особенно избалованный, привыкший только заниматься детскими играми, не будет тосковать, когда его отдадут в училище?
Такое решение принял я почти спокойно, потому что внутреннее
состояние моего духа становилось тяжеле и
больнее.
Я спросила Танчони, который осматривал
больных, о
состоянии Бенни.
‹…› Приехав на две недели рождественских праздников в Новоселки, я застал большую перемену в общем духовном строе и главное в
состоянии здоровья и настроении
больной матери.
«Он, верно, был ночью у Анны Павловны и показал письмо о смерти Эльчанинова, а теперь, когда она помешалась, он бежал, будучи не в
состоянии выгнать ее при себе из дома; но как же в деньгах-то, при его
состоянии сподличать, это уж невероятно!..» Подумав, Савелий в тот же день потребовал экипаж и перевез
больную к себе в Ярцово.
Всю ночь просидел он у кровати
больной, которая, не в
состоянии будучи говорить, только глядела на него — и, боже! — сколько любви, сколько привязанности было видно в этом потухшем взоре. Она скорее похожа была на мать, на страстно любящую мать, чем на любовницу. Во всю ночь, несмотря на убеждения Савелья, на просьбы Эльчанинова, Анна Павловна не заснула.
Предсказание врача сбылось,
больная часа через два пришла в себя; она открыла глаза, но, видно, зрение ее было слабо и она не в
состоянии была вдруг осмотреть всей комнаты. Савелий подошел.
Для
больного, который находился в таком
состоянии, как Николай Фермор, не тяжело было исполнить это требование, и он на каждый зов тотчас же шел в квартиру Мандта (по Мойке, неподалеку от Полицейского моста, в доме Беликова).
Государь убедился мнением знаменитых врачей, но и на этот раз не оставил Фарфора без своей опеки. Он велел поместить Николая Фермора на седьмую версту, но зато приказал его доктору «навещать
больного как можно чаще и непременно раз в неделю лично докладывать о
состоянии его здоровья».
В одном богатом селении, весьма значительном по количеству земли и числу душ, в грязной, смрадной избе на скотном дворе у скотницы родилась дочь. Это обстоятельство, в сущности весьма незначительное, имело, однако, следствием то, что
больная и хилая родильница, не быв в
состоянии вынести мучений, а может быть, и просто от недостатка бабки (что очень часто случается в деревнях), испустила последний вздох вскоре после первого крика своей малютки.
С тех пор
больная, в каком-то горячечном
состоянии выхожу я на сцену, и меня осыпают рукоплесканиями, не понимая моей игры.
Но до какой степени и это поверхностно, я доказываю тем, что стоило мне, продолжая мои наблюдения, сказать ей: «А ты зачем с ним споришь, ты бы смолчала, ведь он твой муж и глава?» — тогда
больная приходила в
состояние, близкое мании, и с сердцем говорила...
Окончил Марк Иванович шуточкой, сказав, что
больным не означен еще вполне оклад жалованья, и так как он твердо знает, что и чины идут весьма небольшие, то, по его разумению, по крайней мере такое звание или
состояние не приносит больших, существенных выгод.
Больной был в полубессознательном
состоянии, он дышал тяжело и хрипло, как будто ему что-то сдавило горло; при каждом вдохе подреберья втягивались глубоко внутрь, засохшая слизь коричневою пленкою покрывала его зубы и края губ; пульс был очень слаб.
Я следил за профессором, затаивая усмешку: сколько трудов кладет он на исследование, и все это лишь для того, чтобы в конце концов сказать нам, что
больной безнадежен и что вылечить его мы не в
состоянии!
«Чтобы отказом от операции не открыть
больной безнадежность ее
состояния и чтобы доставить ей облегчение и успокоение психическим впечатлением произведенной операции», д-р Ган вырезал из пораженной груди кусочек опухоли и привил его на другую, здоровую грудь своей пациентки; прививка удалась [E. Hahn. Ueber Transplantation der carcin, Haut.
Недавно рано утром меня разбудили к
больному, куда-то в один из пригородов Петербурга. Ночью я долго не мог заснуть, мною овладело странное
состояние: голова была тяжела и тупа, в глубине груди что-то нервно дрожало, и как будто все нервы тела превратились в туго натянутые струны; когда вдали раздавался свисток поезда на вокзале или трещали обои, я болезненно вздрагивал, и сердце, словно оборвавшись, вдруг начинало быстро биться. Приняв бромистого натра, я, наконец, заснул; и вот через час меня разбудили.
Выслушав
больную, он стал тщательно и подробно расспрашивать ее о
состоянии ее здоровья до настоящей болезни, о начале заболевания, о всех отправлениях
больной в течение болезни; и уж от одного этого умелого расспроса картина получилась совершенно другая, чем у меня: перед нами развернулся не ряд бессвязных симптомов, а совокупная жизнь
больного организма во всех его отличиях от здорового.
Назавтра мальчик чувствует себя лучше, — и глаза Екатерины Александровны смотрят на меня с ласкою и любовью. Вообще, еще не видя
больного, я уж при входе безошибочно заключал об его
состоянии по глазам открывавшей мне дверь Екатерины Александровны: хуже
больному — и лицо ее горит через силу сдерживаемою враждою ко мне; лучше — и глаза смотрят с такою ласкою!
Когда я назавтра пришел к
больному, я нашел в его
состоянии резкую перемену.