Неточные совпадения
Он
взял ее руку.
Соня слабо улыбнулась.
— Я ничего не брала у вас, — прошептала в ужасе
Соня, — вы дали мне десять рублей, вот
возьмите их. —
Соня вынула из кармана платок, отыскала узелок, развязала его, вынула десятирублевую бумажку и протянула руку Лужину.
Соня нерешительно ступила к столу, недоверчиво выслушав странное желание Раскольникова. Впрочем,
взяла книгу.
Прошло минут пять. Он все ходил взад и вперед, молча и не взглядывая на нее. Наконец, подошел к ней, глаза его сверкали. Он
взял ее обеими руками за плечи и прямо посмотрел в ее плачущее лицо. Взгляд его был сухой, воспаленный, острый, губы его сильно вздрагивали… Вдруг он весь быстро наклонился и, припав к полу, поцеловал ее ногу.
Соня в ужасе от него отшатнулась, как от сумасшедшего. И действительно, он смотрел, как совсем сумасшедший.
— Я догадался тогда,
Соня, — продолжал он восторженно, — что власть дается только тому, кто посмеет наклониться и
взять ее.
Соня остановилась в сенях у самого порога, но не переходила за порог и глядела как потерянная, не сознавая, казалось, ничего, забыв о своем перекупленном из четвертых рук шелковом, неприличном здесь, цветном платье с длиннейшим и смешным хвостом, и необъятном кринолине, загородившем всю дверь, и о светлых ботинках, и об омбрельке, [Омбрелька — зонтик (фр. ombrelle).] ненужной ночью, но которую она
взяла с собой, и о смешной соломенной круглой шляпке с ярким огненного цвета пером.
Случилось так, что Коля и Леня, напуганные до последней степени уличною толпой и выходками помешанной матери, увидев, наконец, солдата, который хотел их
взять и куда-то вести, вдруг, как бы сговорившись, схватили друг друга за ручки и бросились бежать. С воплем и плачем кинулась бедная Катерина Ивановна догонять их. Безобразно и жалко было смотреть на нее, бегущую, плачущую, задыхающуюся.
Соня и Полечка бросились вслед за нею.
Забоюсь — так кто же будет лечить меня от испуга, где же
взять ангела, как
Соню?..
Знаешь,
Соня, вот я
взял опять образ (он
взял его и вертел в руках), и знаешь, мне ужасно хочется теперь, вот сию секунду, ударить его об печку, об этот самый угол.
— Я так и знал, что ты так примешь,
Соня, — проговорил он. Так как мы все встали при входе его, то он, подойдя к столу,
взял кресло Лизы, стоявшее слева подле мамы, и, не замечая, что занимает чужое место, сел на него. Таким образом, прямо очутился подле столика, на котором лежал образ.
Соня. Дядя Ваня, ты
взял морфий?
Войницкий(достает из стола баночку и подает ее Астрову). На,
возьми! (
Соне.) Но надо скорее работать, скорее делать что-нибудь, а то не могу… не могу…
Он
взял тарелку, посадил на нее кукол, и мы втроем пошли к сараю.
Соня, смеясь, бежала за нами, дергая его за пальто, чтоб он отдал кукол. Он отдал их и серьезно обратился ко мне.
Забоюсь, — так кто же будет лечить меня от испуга, где же
взять ангела, как
Соню?» Подросток пишет про себя: «Валялась на постели какая-то соломинка, а не человек, — и не по болезни только!» Иван Карамазов жалуется Алеше на черта: «Он меня трусом назвал!
Соня. Вам хочется знать? Идите сюда… (Отводит ее немного в сторону.) Извольте, я скажу… Слишком чисто у меня сегодня на душе, чтобы я могла говорить с вами и продолжать скрывать. Вот
возьмите! (Подает письмо.) Это я нашла в саду. Юлечка, пойдемте! (Уходит с Юлей в левую дверь.)
Соня. Зачем же вас
взяли, Юлечка?
Соня. Нет, я с крестненьким поеду.
Возьмите меня с собой, крестненький…
Федор Иванович. Стоп, стоп, стоп!
Соня, прошу внимания! Держу, черт меня
возьми, пари! Кладу вот на стол триста рублей! Пойдем после завтрака на крокет, и я держу пари, что в один раз пройду все ворота и обратно.
И, полный решимости, только слегка побледнев, он подплыл к крючку
Сони и
взял его в рот.
Соня убежала, а Наташа,
взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор.
Графиня осталась в деревне, а граф,
взяв с собой
Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой.
Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон
взяла его за щеки.
Диммлер
взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и
Соне, сказал...
Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к
Соне и
взяла ее за руку.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он
взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и
Соней на маленькой квартире, на Сивцовом Вражке.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он
взял на себя в отношении ее.
Николай
взял два письма. Одно было от матери, другое от
Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо
Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.