Неточные совпадения
После краткого отдыха, состоящего в маршировке,
люди снова строятся и прежним порядком разводятся на работы впредь до
солнечного заката.
Хотя час был ранний, в общем зале трактирчика расположились три
человека. У окна сидел угольщик, обладатель пьяных усов, уже замеченных нами; между буфетом и внутренней дверью зала, за яичницей и пивом помещались два рыбака. Меннерс, длинный молодой парень, с веснушчатым, скучным лицом и тем особенным выражением хитрой бойкости в подслеповатых глазах, какое присуще торгашам вообще, перетирал за стойкой посуду. На грязном полу лежал
солнечный переплет окна.
«Взволнован, этот выстрел оскорбил его», — решил Самгин, медленно шагая по комнате. Но о выстреле он не думал, все-таки не веря в него. Остановясь и глядя в угол, он представлял себе торжественную картину:
солнечный день, голубое небо, на площади, пред Зимним дворцом, коленопреклоненная толпа рабочих, а на балконе дворца, плечо с плечом, голубой царь, священник в золотой рясе, и над неподвижной, немой массой
людей плывут мудрые слова примирения.
Напевая, Алина ушла, а Клим встал и открыл дверь на террасу, волна свежести и
солнечного света хлынула в комнату. Мягкий, но иронический тон Туробоева воскресил в нем не однажды испытанное чувство острой неприязни к этому
человеку с эспаньолкой, каких никто не носит. Самгин понимал, что не в силах спорить с ним, но хотел оставить последнее слово за собою. Глядя в окно, он сказал...
Клим почувствовал себя умиленным. Забавно было видеть, что такой длинный
человек и такая огромная старуха живут в игрушечном домике, в чистеньких комнатах, где много цветов, а у стены на маленьком, овальном столике торжественно лежит скрипка в футляре. Макарова уложили на постель в уютной,
солнечной комнате. Злобин неуклюже сел на стул и говорил...
Мария Романовна тоже как-то вдруг поседела, отощала и согнулась; голос у нее осел, звучал глухо, разбито и уже не так властно, как раньше. Всегда одетая в черное, ее фигура вызывала уныние; в
солнечные дни, когда она шла по двору или гуляла в саду с книгой в руках, тень ее казалась тяжелей и гуще, чем тени всех других
людей, тень влеклась за нею, как продолжение ее юбки, и обесцвечивала цветы, травы.
[В начале 80-х годов пять
человек арестантов умерло в один день от
солнечного удара, в то время как их переводили из Бутырского замка на вокзал Нижегородской железной дороги.]
В-третьих, подвергаясь постоянной опасности жизни, — не говоря уже об исключительных случаях
солнечных ударов, утопленья, пожаров, — от постоянных в местах заключения заразных болезней, изнурения, побоев,
люди эти постоянно находились в том положении, при котором самый добрый, нравственный
человек из чувства самосохранения совершает и извиняет других в совершении самых ужасных по жестокости поступков.
Немец физически и метафизически — северянин, и ему извне, объективно мир не представляется освещенным
солнечным светом, как
людям юга, как народам романским.
Следующий день был
солнечный и морозный. Утром я построил свою команду, провозгласил тост за всех, кто содействовал снаряжению нашей экспедиции. В заключение я сказал
людям приветственное слово и благодарил их за примерную службу. Крики «ура» разнеслись по лесу.
Тут теплота проникает всю грудь: это уж не одно биение сердца, которое возбуждается фантазиею, нет, вся грудь чувствует чрезвычайную свежесть и легкость; это похоже на то, как будто изменяется атмосфера, которою дышит
человек, будто воздух стал гораздо чище и богаче кислородом, это ощущение вроде того, какое доставляется теплым
солнечным днем, это похоже на то, что чувствуешь, греясь на солнце, но разница огромная в том, что свежесть и теплота развиваются в самых нервах, прямо воспринимаются ими, без всякого ослабления своей ласкающей силы посредствующими элементами».
Разум не есть начало рассудочное, интеллектуальное, это цельный,
солнечный дух в мире и в
человеке.
Но отец мой немедленно хотел ехать и послал отыскать перевозчиков; сейчас явились несколько
человек и сказали, что надо часок погодить, что перед
солнечным закатом ветер постихнет и что тогда можно будет благополучно доставить нас на ту сторону.
Здесь, по манию этих зверообразных
людей, получает принцип собственности свою санкцию! здесь с восхода до заката
солнечного поются ему немолчные гимны! здесь стригут и бреют и кровь отворяют!
И самый воздух — чуть розовый, и все пропитано нежной
солнечной кровью, все — живое: живые и все до одного улыбаются —
люди.
На заре
человеку спится крепче, а сильные
солнечные лучи ослепляют — вот и все.
Не было в этом доме окна, из которого я несчетное число раз не вопрошал бы пространство, в смутном ожидании волшебства; не было в этом саду куста, который не подглядел бы потаенного процесса, совершавшегося в юноше, того творческого процесса, в котором, как
солнечный луч в утренних сумерках, брезжится будущий"
человек".
Весело было теперь князю и легко на сердце возвращаться на родину. День был светлый,
солнечный, один из тех дней, когда вся природа дышит чем-то праздничным, цветы кажутся ярче, небо голубее, вдали прозрачными струями зыблется воздух, и
человеку делается так легко, как будто бы душа его сама перешла в природу, и трепещет на каждом листе, и качается на каждой былинке.
Вывеска конторы «Арматор и Груз» была отсюда через три дома. Я вошел в прохладное помещение с опущенными на
солнечной стороне занавесями, где, среди деловых столов, перестрелки пишущих машин и сдержанных разговоров служащих, ко мне вышел угрюмый
человек в золотых очках.
«И вот вдруг лес расступился перед ним, расступился и остался сзади, плотный и немой, а Данко и все те
люди сразу окунулись в море
солнечного света и чистого воздуха, промытого дождем. Гроза была — там, сзади них, над лесом, а тут сияло солнце, вздыхала степь, блестела трава в брильянтах дождя и золотом сверкала река… Был вечер, и от лучей заката река казалась красной, как та кровь, что била горячей струей из разорванной груди Данко.
В
солнечный день вид на завод представлял собой довольно пеструю картину и, пожалуй, красивую, если бы не теснившийся со всех сторон лес и подымавшиеся кругом лесистые горы, придававшие всей картине неприветливый траурный характер. Впрочем, так казалось только посторонним
людям, а белоглинцы, конечно, не могли даже себе представить чего-нибудь лучше и красивее Белоглинского завода. К таким
людям принадлежал и Гордей Брагин, бывавший не только в Ирбите и в Верхотурье, но и в Нижнем.
— Много дней слышали мы эти звуки, такие гулкие, с каждым днем они становились всё понятнее, яснее, и нами овладевало радостное бешенство победителей — мы работали, как злые духи, как бесплотные, не ощущая усталости, не требуя указаний, — это было хорошо, как танец в
солнечный день, честное слово! И все мы стали так милы и добры, как дети. Ах, если бы вы знали, как сильно, как нестерпимо страстно желание встретить
человека во тьме, под землей, куда ты, точно крот, врывался долгие месяцы!
Борьба трудна и часто пагубна; но тем больше славы для избранных: на них благословение потомства; без них ложь, зло, насилие выросли бы до того, что закрыли бы от
людей свет
солнечный…
Чтобы идти в Дубечню, я встал рано утром, с восходом солнца. На нашей Большой Дворянской не было ни души, все еще спали, и шаги мои раздавались одиноко и глухо. Тополи, покрытые росой, наполняли воздух нежным ароматом. Мне было грустно и не хотелось уходить из города. Я любил свой родной город. Он казался мне таким красивым и теплым! Я любил эту зелень, тихие
солнечные утра, звон наших колоколов; но
люди, с которыми я жил в этом городе, были мне скучны, чужды и порой даже гадки. Я не любил и не понимал их.
Это происходило в конце зимы, когда среди снежных бурь и тусклых морозных дней недалекая весна посылала, как предтечу, ясный, теплый
солнечный день или даже один только час, но такой весенний, такой жадно молодой и сверкающий, что воробьи на улице сходили с ума от радости и точно пьянели
люди.
Им, его повадкой любовались, он чувствовал это и ещё более пьянел от радости быть таким, каков есть. Он сиял и сверкал, как этот весенний,
солнечный день, как вся земля, нарядно одетая юной зеленью трав и листьев, дымившаяся запахом берёз и молодых сосен, поднявших в голубое небо свои золотистые свечи, — весна в этом году была ранняя и жаркая, уже расцветала черёмуха и сирень. Всё было празднично, всё ликовало; даже
люди в этот день тоже как будто расцвели всем лучшим, что было в них.
Хороводом пошли крикливо весёлые недели; Мирон, Татьяна, доктор да и все
люди стали ласковее друг с другом; из города явились какие-то незнакомые и увезли с собою слесаря Минаева. Потом пришла весна,
солнечная и жаркая.
Присутствие
людей оживляло всю картину и при ярком
солнечном освещении делало ее даже красивой, как проявление самой кипучей человеческой деятельности.
Казалось, что такому напряжению радостно разъяренной силы ничто не может противостоять, она способна содеять чудеса на земле, может покрыть всю землю в одну ночь прекрасными дворцами и городами, как об этом говорят вещие сказки. Посмотрев минуту, две на труд
людей,
солнечный луч не одолел тяжкой толщи облаков и утонул среди них, как ребенок в море, а дождь превратился в ливень.
Их всегда было много в нем; оборванные, полуголодные, боящиеся
солнечного света, они жили в этой развалине, как совы, и мы с Коноваловым были среди них желанными гостями, потому что и он и я, уходя из пекарни, брали по караваю белого хлеба, дорогой покупали четверть водки и целый лоток «горячего» — печенки, легкого, сердца, рубца. На два-три рубля мы устраивали очень сытное угощение «стеклянным
людям», как их называл Коновалов.
Человек уже подчинил себе силу водопадов и ветер, — без сомнения, он скоро заставит работать на себя морской прибой,
солнечный свет, облака и лунное притяжение.
— В лесах, — подтвердил Артемий. — Никогда Господь
солнечную молонью близко от жи́ла не пустит…
Людей ему жалко, чтоб не загубить.
До сих пор он не знал, что он любит
людей и солнце, и не понимал, почему они так изменились в его глазах и почему хочется ему и смеяться и плакать, глядя в испуганное лицо девочки или подставляя зажмуренные глаза
солнечному лучу, желтому и теплому.
Все, что
людям нужно, что идет прямо на пользу, все это заготовляется солнцем, и во все идет много
солнечного тепла. Потому и нужен всем хлеб, что его растило солнце и что в нем много
солнечного тепла. Хлеб греет того, кто его ест.
Совы видят в темноте, но слепнут при
солнечном свете. То же бывает и с
людьми учеными. Они знают много ненужных научных пустяков, но ничего не знают и не могут знать о самом нужном для жизни: о том, как надо
человеку жить на свете.
Человек в нашем обществе не может спать, не платя за то место, на котором он спит. Воздух, вода,
солнечный свет принадлежат ему только на большой дороге. Единственное право, признанное за ним законом, это ходить по этой большой дороге до тех пор, пока он не зашатается от усталости, потому что он не может остановиться, а должен ходить.
Этот неизвестный господин присел на другой конец той же скамейки и стал отдуваться, как обыкновенно отдувается
человек, утомленный ходьбою под
солнечным жаром. Затем неторопливо скрутил он себе папироску, вставил ее в простой мундштучок и два раза искоса взглянул на своего соседа.
Пришла весна. По мокрым улицам города, между навозными льдинками, журчали торопливые ручьи; цвета одежд и звуки говора движущегося народа были ярки. В садиках за заборами пухнули почки дерев, и ветви их чуть слышно покачивались от свежего ветра. Везде лились и капали прозрачные капли… Воробьи нескладно подпискивали и подпархивали на своих маленьких крыльях. На
солнечной стороне, на заборах, домах и деревьях, все двигалось и блестело. Радостно, молодо было и на небе, и на земле, и в сердце
человека.
«Темное и неизвестное существо» поднимает смешного
человека и мчит сквозь межзвездные пространства. Перед ним открывается другая
солнечная система, совсем как наша. Он узнает на одной из звездочек очертания Европы.
Лучезарный бог счастья и силы вплотную остановился перед Ницше. И яркий
солнечный отблеск лег на бледное, трагическое лицо «последнего ученика философа Диониса». Finitur tragoedia! Конец трагедии! Аполлон несет
человеку правду, которая под самый корень подсекает всякую трагедию.
Тяжелые биологические и исторические условия сбили
человека с
солнечного пути живой жизни, и он блуждает без дороги, растерянно бросаясь на каждый болотный огонек.
В этой иллюзии держит
человека Аполлон. Он — бог «обманчивого» реального мира. Околдованный чарами
солнечного бога,
человек видит в жизни радость, гармонию, красоту, не чувствует окружающих бездн и ужасов. Страдание индивидуума Аполлон побеждает светозарным прославлением вечности явления. Скорбь вылыгается из черт природы. Охваченный аполлоновскою иллюзией,
человек слеп к скорби и страданию вселенной.
К утру дождь перестал. Тяжелая завеса туч разорвалась. Живительные
солнечные лучи осветили обледенелую землю.
Людям надоело сидеть в дымной юрте, все вышли наружу и стали шумно выражать свою радость.
Это есть миф, всегда ведь заключающий в себе глубокую реальность, о древней борьбе в
человеке за преобладание
солнечного мужского начала и женственного начала земли.
Люди считали мать Беко колдуньей. Она никуда не выходила из своего жилища, точно боялась
солнечного света. Зато к ней охотно шли темные, наивные жители бедного квартала. Она гадала им на картах, зернах кукурузы и кофейной гуще.
На дворе уж восходило солнце, громко пели птицы; слышно было, как в саду шагал садовник и как скрипела его тачка… А немного погодя послышалось мычанье коров и звуки пастушеской свирели.
Солнечный свет и звуки говорили, что где-то на этом свете есть жизнь чистая, изящная, поэтическая. Но где она? О ней никогда не говорили Володе ни maman, ни все те
люди, которые окружали его.
На Невском около подъезда ресторана"Ново-Палкин"(он помещался тогда напротив, на
солнечной стороне улицы), куда я заезжал иногда позавтракать или пообедать, меня остановил
человек чрезвычайно странного вида, соскочивший с дрожек.
И как будто он ждал только слова — он падает на меня, сбивая меня с ног, все такой же огромный, разбросанный и безгласный. Я с содроганием освобождаю придавленные ноги, вскакиваю и хочу бежать — куда-то в сторону от
людей, в
солнечную, безлюдную, дрожащую даль, когда слева, на вершине, бухает выстрел и за ним немедленно, как эхо, два других. Где-то над головою, с радостным, многоголосым визгом, криком и воем проносится граната.
Я ясно увидел, что эти
люди, молчаливо шагающие в
солнечном блеске, омертвевшие от усталости и зноя, качающиеся и падающие, что это безумные.
Просыпается он в большой комнате с крашеными стенами. Из окон льет яркий
солнечный свет. Токарь видит перед собой
людей и первым делом хочет показать себя степенным, с понятием.