Неточные совпадения
Самгин в одной штанине бросился к постели, выхватил из ночного столика браунинг, но, бросив его на постель, надел брюки, туфли, пиджак и снова подбежал к окну;
солдат, стрелявший с колена, переваливаясь с бока на бок, катился по мостовой на панель, тот, что был впереди его, —
исчез, а трое все еще лежали, стреляя.
Флаг
исчез, его взял и сунул за пазуху синеватого пальто человек, похожий на
солдата.
Исчез в толпе и тот, кто поднял флаг, а из-за спины Самгина, сильно толкнув его, вывернулся жуткий кочегар Илья и затрубил, разламывая толпу, пробиваясь вперед...
После этого над ним стало тише; он открыл глаза, Туробоев —
исчез, шляпа его лежала у ног рабочего; голубоглазый кавалерист, прихрамывая, вел коня за повод к Петропавловской крепости, конь припадал на задние ноги, взмахивал головой, упирался передними,
солдат кричал, дергал повод и замахивался шашкой над мордой коня.
Кочегар шагал широко, маленький белый платок вырвался из его руки, он выдернул шапку из-за ворота, взмахнул ею; старик шел быстро, но прихрамывал и не мог догнать кочегара; тогда человек десять, обогнав старика, бросились вперед; стена
солдат покачнулась, гребенка штыков, сверкнув,
исчезла, прозвучал, не очень громко, сухой, рваный треск, еще раз и еще.
Девочка, увлеченная страстями,
исчезла, — и перед вами Теруань де Мерикур, красавица-трибун, потрясающая народные массы, княгиня Дашкова восемнадцати лет, верхом, с саблей в руках среди крамольной толпы
солдат.
Но вот, при первых же звуках зловещего воя, вдруг произошла какая-то возня, из головы мары посыпался сноп искр, и сама она
исчезла, а
солдат, как ни в чем не бывало, через некоторое время закричал лодку…
— Взять их! — рявкнул старик, топнув в землю ногой. Несколько
солдат выскочили вперед. Один из них взмахнул прикладом — знамя вздрогнуло, наклонилось и
исчезло в серой кучке
солдат.
Басов (распутывая удочки). Уважаю я вас, Марья Львовна, за эту… кипучесть…
Исчезла?.. Нет, вы скажите мне, чего она горячится? Ведь даже гимназистам известно, что писатель должен быть честен… ну, и там… действовать насчет народа и прочее, а
солдат должен быть храбр, адвокат же умен… Так нет, эта неукротимая женщина все-таки долбит зады… Пойдемте, милый доктор, поймаем окуня… Кто это спутал удочки? Черт!
Задыхаясь от боли и досады, я собирался уже укусить за ногу этого злодея; но он закричал: «Repliez — vous!» [Отступайте! (франц.)] — отскочил назад, в один миг
исчез вместе с своими
солдатами; и я успел только заметить при свете выстрелов, что этот крикун был в богатом гусарском мундире.
Но вдруг из толпы, которая стояла под горою, раздался громкой крик. «
Солдаты,
солдаты! Французские
солдаты!..» — закричало несколько голосов. Весь народ взволновался; передние кинулись назад; задние побежали вперед, и в одну минуту улица, идущая в гору, покрылась народом. Молодой человек, пользуясь этим минутным смятением, бросился в толпу и
исчез из глаз купца.
Все это промелькнуло и
исчезло. Пыльные улицы, залитые палящим зноем; измученные возбуждением и почти беглым шагом на пространстве целой версты
солдаты, изнемогающие от жажды; крик офицеров, требующих, чтобы все шли в строю и в ногу, — вот все, что я видел и слышал пять минут спустя. И когда мы прошли еще версты две душным городом и пришли на выгон, отведенный нам под бивуак, я бросился на землю, совершенно разбитый и телом и душою.
Монету тотчас же отдали Якову, а образ стал переходить из рук в руки, — сначала мальчик, напряженно улыбаясь, все протягивал за ним маленькую ручонку, потом нахмурился, завял, а когда
солдат Милов протянул ему образок, — Яшутка небрежно сунул его в карман и куда-то
исчез.
Захар. Не знаю! Придут
солдаты… настроение рабочих повысится… И бог знает что может случиться, если не открыть завод! Мне кажется, я поступил разумно… возможность кровавого столкновения теперь
исчезла…
В этом просвете маячила в сумерках фигура последнего
солдата «поверки». Фигура вскоре
исчезла. Яшка счел возможным прекратить стук и обратился ко мне.
Офицеры украдкою шмыгали мимо сидевших за столами
солдат, торопливо выпивали у стойки рюмку водки и
исчезали. На моих глазах пьяный ефрейтор, развалившись за столом, ругал русскими ругательствами стоявшего в пяти шагах коменданта станции. Комендант смотрел в сторону и притворялся, что не слышит.
Всякая спайка
исчезла, все преграды рушились. Стояла полная анархия. Что прежде представлялось совершенно немыслимым, теперь оказывалось таким простым и легким! Десятки офицеров против тысяч
солдат, — как могли первые властвовать над вторыми, как могли вторые покорно нести эту власть? Рухнуло что-то невидимое, неосязаемое,
исчезло какое-то внушение, вскрылась какая-то тайна, — и всем стало очевидно, что тысяча людей сильнее десятка.
Поезд
исчезал вдали. По перрону к арестованному
солдату шел начальник дивизии.
Вот медленно проходит унтер-офицер для смены караула.
Солдаты, одетые в шинели, уходят без шума,
исчезают, как привидения. На смену их являются другие, чтобы в свою очередь нести сторожевую службу.
— Это был самый удобный момент, чтобы взбунтовать чернь, и я, и несколько наших воскликнули: «Богородицу грабят!» Если бы ты видел, что произошло. Несчастные стряпчие и отряд
солдат были положительно смяты и умерли под ногами толпы, не успев крикнуть. Сундук
исчез.
Солдаты молча смотрели. Беспалов метался на земле, грудь тяжело дышала, как туго работающие мехи. Творилось странное и страшное: красивое, худощавое лицо Беспалова на глазах распухало и раздувалось, распухала и шея и все тело. Как будто кто-то накачивал его изнутри воздухом. На дне окопа в тоске ерзало теперь чужое, неуклюже-толстое лицо, глаза
исчезли, и только узенькие щелки темнели меж беловатых пузырей вздувшихся век.