Неточные совпадения
Началось
с того, что Волгу толокном замесили, потом теленка на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом
козла в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто из солода (солод — слад), то есть из проросшей ржи (употребляется в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали: было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака
с колокольным звоном встречали, потом щуку
с яиц согнали, потом комара за восемь верст ловить
ходили, а комар у пошехонца на носу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху на цепь приковали, потом беса в солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец утомились и стали ждать, что из этого выйдет.
Козлов по-вчерашнему
ходил, пошатываясь, как пьяный, из угла в угол, угрюмо молчал
с неблизкими и обнаруживал тоску только при Райском, слабел и падал духом, жалуясь тихим ропотом, и все вслушивался в каждый проезжавший экипаж по улице, подходил к дверям в волнении и возвращался в отчаянии.
— Ах, Борис, и ты не понимаешь! — почти
с отчаянием произнес
Козлов, хватаясь за голову и
ходя по комнате. — Боже мой! Твердят, что я болен, сострадают мне, водят лекарей, сидят по ночам у постели — и все-таки не угадывают моей болезни и лекарства, какое нужно, а лекарство одно…
— Это что, толпа — баранье стадо. Куда
козел, туда и она. Куда хочешь повернешь. А вот на Сухаревке попробуй! Мужику в одиночку втолкуй, какому-нибудь коблу лесному, а еще труднее — кулугуру степному, да заставь его в лавку зайти, да уговори его ненужное купить. Это, брат, не
с толпой под Девичьим, а в сто раз потруднее! А у меня за тридцать лет на Сухаревке никто мимо лавки не
прошел. А ты — толпа. Толпу… зимой купаться уговорю!
Извозчик опять вытягивает шею, приподнимается и
с тяжелой грацией взмахивает кнутом. Несколько раз потом оглядывается он на седока, но тот закрыл глаза и, по-видимому, не расположен слушать. Высадив его на Выборгской, он останавливается у трактира, сгибается на
козлах и опять не шевельнется… Мокрый снег опять красит набело его и лошаденку.
Проходит час, другой…
— Ничего я
с ума не
сходил, — огрызнулся Ярмола. — Вы не чули, что вчерашний град наробил? У половины села жито, как ногами, потоптано. У кривого Максима, у
Козла, у Мута, у Прокопчуков, у Гордия Олефира… наслала-таки шкоду ведьмака чертова… чтоб ей сгинуть!
— А — верно, — похож ты на
козла: такой же сухопарый. Знаешь — ты на сапожника Перфишку похож, — право! Так ты завтра приходи и возьми денег на первое время, пока без места будешь… А я — к Якову
схожу теперь… Ты как
с Яковом-то?
Оставшись один и увидав вокруг собора у ярких костров греющихся на морозе солдатиков, причем составленные в
козлы ружья красиво сверкали, я сам захотел быть солдатом и
прошел с паперти к ним.
Как у нас-то
козелЧто за умный был:
Сам и по воду
ходил,
Сам и кашу варил —
Деда
с бабкой кормил.
Как пошел наш
козел,
Он во темный лес,
Как навстречу
козлуДа семь волков:
Как один-то волк,
Он голодный был,
Он три года
ходил,
Все козлятинки просил.
Вестибюль Александровской гимназии. Ружья в
козлах. Ящики, пулеметы. Гигантская лестница. Портрет Александра I наверху. В стеклах рассвет. За сценой грохот: дивизион
с музыкой
проходит по коридорам гимназии.
Так
прошло около часа. Из-за желтых полей, по ту сторону моста, поднялось солнце. В темную закопченную хату, пропитанную запахом овчины и вчерашних щей, хлынули через два окна два воздушные столба веселого золотого света, в которых радостно заплясали бесчисленные пылинки.
Козел вдруг быстро сбросил
с себя кожух и сел на печке. Его старческие бесцветные глаза широко раскрылись
с выражением безумного ужаса. Посиневшие губы криво шевелились, не произнося ни звука.
«Федор! — старик говорит, — сойди-ка наземь!»
Сошел я
с козел, послушался его, он тоже
с седла слезает.
У старухи были корова и
козел. Корова и
козел вместе
ходили в стадо. Корова все ворочалась, когда ее доили. Старуха вынесла хлеба
с солью, дала корове и приговаривала: «Да стой же, матушка; на, на; еще вынесу, только стой смирно».
— Я вас ждала
с нетерпением, — сказала она Горданову,
сходя с ним под руку
с крыльца дебаркадера вслед за носильщиками, укладывавшими на
козлы наемной кареты щегольские чемоданы Павла Николаевича. — Мы должны видеться здесь в Москве самое короткое время и потом расстаться, и может быть очень надолго.
Извозчик растолковал ему
с козел, как
пройти через дорогу в скит по мостику и подняться в гору сада. Он не взял никакого провожатого.