Неточные совпадения
В косой вечерней тени кулей, наваленных
на платформе, Вронский в своем длинном пальто и надвинутой шляпе, с руками в карманах,
ходил, как зверь в клетке,
на двадцати шагах быстро поворачиваясь. Сергею Ивановичу, когда он подходил, показалось, что Вронский его видит, но притворяется невидящим. Сергею Ивановичу это было всё равно. Он стоял выше всяких личных счетов с Вронским.
В это время
прошел кондуктор с свистком в руке; послышался последний звонок, свисток, и среди провожавших
на платформе и в женском вагоне послышался плач и причитанья.
На прошлой неделе, когда он
проходил по
платформе мимо того же курьерского поезда, он заметил высокую, стройную, очень красивую даму в черном платье, стоявшую в дверях вагона первого класса.
Пройдя еще шагов триста, вы снова выходите
на батарею —
на площадку, изрытую ямами и обставленную турами, насыпанными землей, орудиями
на платформах и земляными валами.
Пройдя шагов двести, вы входите в изрытое, грязное пространство, окруженное со всех сторон турами, насыпями, погребами,
платформами, землянками,
на которых стоят большие чугунные орудия и правильными кучами лежат ядра.
Сойдя с поезда, судья Дикинсон тотчас же подозвал единственного дэбльтоунского полисмена и, указав
на фигуру Матвея, нерешительно стоявшего
на залитой электрическим светом
платформе, сказал...
На рельсах вдали показался какой-то круг и покатился, и стал вырастать, приближаться, железо зазвенело и заговорило под ногами, и скоро перед
платформой пролетел целый поезд… Завизжал, остановился, открылись затворки — и несколько десятков людей торопливо
прошли мимо наших лозищан. Потом они вошли в вагон, заняли пустые места, и поезд сразу опять кинулся со всех ног и полетел так, что только мелькали окна домов…
Трагическое настроение, накатившее
на Пепку, сейчас же сменилось удивительным легкомыслием. Он надул грудь, приосанился, закрутил усы, которые в «академии» назывались лучистой теплотой, и даже толкнул меня локтем. По «сумасшедшей»
платформе проходила очень красивая и представительная дама, искавшая кого-то глазами. Пепко млел и изнывал при виде каждой «рельефной» дамы, а тут с ним сделался чуть не столбняк.
Шесть вагонов первого класса, вытянувшиеся вдоль
платформы, должны были отвезти участников пикника
на 303-ю версту, откуда до Бешеной балки оставалось
пройти не более пятисот шагов.
Изо всех собравшихся
на станции только один этот человек, с чахоточной фигурой и лицом старой обезьяны, сохранял свою обычную невозмутимость. Он приехал позднее всех и теперь медленно
ходил взад и вперед по
платформе, засунув руки по локоть в карманы широких, обвисших брюк и пожевывая свою вечную сигару. Его светлые глаза, за которыми чувствовался большой ум ученого и сильная воля авантюриста, как и всегда, неподвижно и равнодушно глядели из-под опухших, усталых век.
На дворе совсем меркло; мимо
платформы торопливо
проходили к домам разные рабочие люди;
прошло несколько девушек, которые с ужасом и с любопытством взглядывали
на мрачный сундук и
на одинокую фигуру Долинского, и вдруг сначала шли удвоенным шагом, а потом бежали, кутая свои головы широкими коричневыми платками и путаясь в длинных юбках платьев.
Откуда-то
прошла большая лохматая собака с недоглоданною костью и, улегшись, взяла ее между передними лапами. Слышно было, как зубы стукнули о кость и как треснул оторванный лоскут мяса, но вдруг собака потянула чутьем, глянула
на черный сундук, быстро вскочила, взвизгнула, зарычала тихонько и со всех ног бросилась в темное поле, оставив свою недоглоданную кость
на платформе.
— И отлично это! — подхватил князь, и, чтобы хоть сколько-нибудь облегчить себя от задушавшей его тоски, он вышел
на платформу и стал жадно вдыхать свежий и холодный воздух; при этом ему несколько раз приходила в голову мысль броситься
на рельсы, чтобы по нем
прошел поезд. «Но тут можно, пожалуй, не умереть, — думал он: — а сделаться только уродом; револьвер, в этом случае, гораздо вернее».
Говорил все, что передумал за последние дни, что
проходило у меня в голове в сумерках у
платформы и
на темных дорожках парка, что шепнуло мне урмановское слепое окно за час перед тем.
Девушка положила небольшой чемодан
на платформу и быстро
прошла через полотно дороги
на противоположный откос, к будке сторожа. Я
на мгновение потерял ее из вида, и затем ее тонкая фигура показалась в приотворенной двери.
И когда тот повернулся к нему лицом, он чуть не отшатнулся в испуге: столько дикой злобы и ненависти горело в безумных глазах. Но увидав фельдшера, он тотчас же переменил выражение лица и послушно пошел за ним, не сказав ни одного слова, как будто погруженный в глубокую думу. Они
прошли в докторский кабинет; больной сам встал
на платформу небольших десятичных весов: фельдшер, свесив его, отметил в книге против его имени 109 фунтов.
На другой день было 107,
на третий 106.
С этим она вышла, и не смевший следовать за нею Жозеф видел из окна, как она быстро, как темный дух, носилась,
ходя взад и вперед по
платформе. Несмотря
на то, что
на дворе еще стояли первые числа марта и что ночной воздух под Берлином был очень влажен и прохладен, Бодростина обмахивалась платком и жадно впивала в себя холодные струи свежей атмосферы.
— Верно! Я видел: он себе взвалил узелок
на плечи, она рядом с ним. Прямо с
платформы сошли, мимо вокзала.
Вечером
на небольшой станции опять скопилось много эшелонов. Я
ходил по
платформе. В голове стояли рассказы встречных раненых, оживали и одевались плотью кровавые ужасы, творившиеся там. Было темно, по небу шли высокие тучи, порывами дул сильный, сухой ветер. Огромные сосны
на откосе глухо шумели под ветром, их стволы поскрипывали.
Я пошел
ходить по
платформе. Стоит что-то вроде барака, я зашел в него. Оказывается, фельдшерский пункт для приемки больных с санитарных поездов. Дежурит фельдшер и два солдата. Я попросился у них посидеть и обогреться. Но обогреться было трудно, в бараке градусник показывал 3° мороза, отовсюду дуло. Солдат устроил мне из двух скамеек кровать, я постелил бурку, покрылся полушубком. Все-таки было так холодно, что за всю ночь только раза два я забылся
на полчаса.
На одной станции
сходил с поезда денщик капитана Т. Капитан Т. вышел
на платформу и, прощаясь, горячо расцеловался с денщиком. Толпившимся
на платформе солдатам это очень понравилось.
Я
ходил по
платформе с нашим аптекарем. В огромной косматой папахе, с орлиным носом
на худощавом лице, он выглядел не как смирный провизор, а совсем как лихой казак.
Тучи уже
проходили, и
на западе, прямо против
платформы, светлой полосой проступило чистое, прозрачное небо.
На нем чернели, как вырезанные из плотной бумаги, силуэты разбросанных деревьев. Свежее и суше стал воздух,
на ближайшей даче глухо зарокотал рояль, и к нему присоединились согласные, стройные голоса.