Неточные совпадения
Мало кто спал в эту
ночь. Вся забота была только о том, чтобы
согреться.
Заночевали мы по ту сторону Сихотэ-Алиня, на границе лесных насаждений.
Ночью было сыро и холодно; мы почти не спали. Я все время кутался в одеяло и никак не мог
согреться. К утру небо затянулось тучами, и начал накрапывать дождь.
Ночью я проснулся и увидел Дерсу, сидящего у костра. Он поправлял огонь. Ветер раздувал пламя во все стороны. Поверх бурки на мне лежало одеяло гольда. Значит, это он прикрыл меня, вот почему я и
согрелся. Стрелки тоже были прикрыты его палаткой. Я предлагал Дерсу лечь на мое место, но он отказался.
Спутники его раза два-три в
ночь зажигали костер и
согревались чаем, а он спал в мешке всю
ночь.]
Согревшись у огня, мы незадолго до сумерек еще раз сходили за дровами и в два приема принесли столько дров, что могли жечь их всю
ночь до утра.
— Нет, я здесь останусь. Я напьюсь чаю, вина выпью, оденусь шубой и велю всю
ночь топить — ничего и здесь. Эта комната скоро
согреется.
В эту
ночь у меня сильно болел бок, и я до самого утра не мог
согреться и уснуть. Мне слышно было, как Орлов прошел из спальни к себе в кабинет. Просидев там около часа, он позвонил. От боли и утомления я забыл о всех порядках и приличиях в свете и отправился в кабинет в одном нижнем белье и босой. Орлов в халате и в шапочке стоял в дверях и ждал меня.
Поручик громко и восторженно восхищался. Солдаты, сидя у пароходной трубы, кутались в шинели и угрюмо слушали. И везде, по всей палубе, лежали, скорчившись под шинелями, солдаты, тесно прижимаясь друг к другу. Было очень холодно, ветер пронизывал, как сквозняк. Всю
ночь солдаты мерзли под ветром, жались к трубам и выступам, бегали по палубе, чтобы
согреться.
Мы поднялись с зарею. На востоке тянулись мутно-красные полосы, деревья туманились. Вдали уж грохотали пушки. Солдаты с озябшими лицами угрюмо запрягали лошадей: был мороз, они под холодными шинелями ночевали в палатках и всю
ночь бегали, чтобы
согреться.
— Нынче
ночью отец-покойник приходил ко мне, — помолчав, заговорил Михайло, — в тулупе новом, в новых валенках, другую пару в руках держит. «Все, говорит, Миша, ноги зябнут, никак не могу
согреться…» Панихидку бы надо отслужить…
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8-м часу утра, вернувшись домой, после бессонной
ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю,
согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под-голову. Он приятно размышлял о том, что на-днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда-то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
Хлебнул он с устатку, намаялся которую ночь-то ходивши, хлебнул в другой,
согрелся, — в кизлярке этой градусов, поди, с пятьдесят было, — к стенке притулился, да и захрапел, как жук в соломе.