Неточные совпадения
Его пронимала дрожь ужаса и скорби. Он, против воли, группировал фигуры, давал положение тому, другому, себе добавлял, чего недоставало, исключал, что портило общий вид картины. И в то же время сам ужасался процесса своей беспощадной фантазии, хватался рукой за
сердце, чтоб унять боль,
согреть леденеющую от ужаса кровь, скрыть муку, которая готова была страшным воплем исторгнуться у него из груди при каждом ее болезненном стоне.
Разбудят ли,
согреют ли они чье
сердце, расскажут ли нашу повесть, наши страданья, нашу любовь, будет ли им в награду хоть одна слеза?
На их месте воцарилось в этой голове вдумчивое внимание, по временам даже розовые мечты
согревали стареющее
сердце.
Прежде чем Иохим срезал ее своим ножом и выжег ей
сердце раскаленным железом, она качалась здесь, над знакомою мальчику родною речкой, ее ласкало украинское солнце, которое
согревало и его, и тот же обдавал ее украинский ветер, пока зоркий глаз украинца-дударя подметил ее над размытою кручей.
Сердце человеческое, братец мой, князь, всякое
сердце в
согреве, в тепле нуждается.
Но внимание и доброта офицера понемногу
согрели и оттаяли его
сердце.
Уже показалось веселое солнышко и приветливо заглянуло всюду, где праздность и изнеженность не поставили ему искусственных преград; заиграло оно на золоченых шпилях церквей, позолотило тихие, далеко разлившиеся воды реки Крутогорки,
согрело лучами своими влажный воздух и прогнало, вместе с тьмою, черную заботу из
сердца…
Он меня
согрел и приютил. Жил он в то время с учеником Иосифом — такой, сударь, убогонький, словно юродивый. Не то чтоб он старику служил, а больше старик об нем стужался. Такая была уж в нем простота и добродетель, что не мог будто и жить, когда не было при нем такого убогонького, ровно
сердце у него само пострадать за кого ни на есть просилось.
И всю семью он успел на свой лад дисциплинировать; и жена и дети видят в нем главу семьи, которого следует беспрекословно слушаться, но горячее чувство любви заменилось для них простою формальностью — и не
согревает их
сердец.
Доверчиво, просто, нередко смущая старика подробностями, она рассказывала ему о своём отце, о чиновниках, игре в карты, пьянстве, о себе самой и своих мечтах; эти рассказы, отдалённо напоминая Кожемякину юность, иногда вводили в сумрак его души тонкий и печальный луч света,
согревая старое
сердце.
И вот явились передо мною вы,
сердце мое забилось сильней прежнего; но вы не были жестокой красавицей, вы не оттолкнули меня, вы снизошли к несчастному страдальцу, вы
согрели бедное
сердце взаимностью, и я счастлив, счастлив, бесконечно счастлив!
Будь же его другом, будь его дочерью, будь, пожалуй, хоть игрушкой его, — если уж все говорить! — но
согрей его
сердце, и ты сделаешь это для бога, для добродетели!
— Да, дай мне пить, — сказал Ордынов слабым голосом и стал на ноги. Он еще был очень слаб. Озноб пробежал по спине его, все члены его болели и как будто были разбиты. Но на
сердце его было ясно, и лучи солнца, казалось,
согревали его какою-то торжественною, светлою радостью. Он чувствовал, что новая, сильная, невидимая жизнь началась для него. Голова его слегка закружилась.
Алексей Петрович вскочил на ноги и выпрямился во весь рост. Этот довод привел его в восторг. Такого восторга он никогда еще не испытывал ни от жизненного успеха, ни от женской любви. Восторг этот родился в
сердце, вырвался из него, хлынул горячей, широкой волной, разлился по всем членам, на мгновенье
согрел и оживил закоченевшее несчастное существо. Тысячи колоколов торжественно зазвонили. Солнце ослепительно вспыхнуло, осветило весь мир и исчезло…
Когда шалунья навзничь на кровать,
Шутя, смеясь, роскошно упадала,
Не спорю, мудрено ее понять, —
Она сама себя не понимала, —
Ей было трудно
сердцу приказать,
Как баловню ребенку. Надо было
Кому-нибудь с неведомою силой
Явиться и приветливой душой
Его
согреть… Явился ли герой,
Или вотще остался ожидаем,
Всё это мы со временем узнаем.
Таких людей достойно знать и в известных случаях жизни подражать им, если есть сила вместить благородный патриотический дух, который
согревал их
сердце, окрылял слово и руководил поступками.
— Ну, не плачь, — говорит Федосей Николаич, — полно: согрешил и покаялся! пойдем! Может быть, удастся мне возвратить, говорит, вас опять на путь истинный… Может быть, скромные пенаты мои (именно, помню, пенаты, так и выразился, разбойник)
согреют, говорит, опять ваше очерств… не скажу очерствелое, — заблудшее
сердце…
Накатись, накатись,
Святый дух, к нам принесись,
Согрей верныих
сердца,
Сотвори в нас чудеса,
Избери себе слугу
На святом Божьем кругу,
Прореки в нем, прорекай,
Грехи наши обличай,
А праведных утешай,
Ах ты!..
К красивой и пылкой женщине он еще не охладел как мужчина. Да и человеку в этой женщине он хотел бы сочувствовать всем
сердцем. И не мог. Она его не
согревала своей страстью. Точно он уперся сегодня об стену.
Теплые лучи, освещая и
согревая тело, как будто снимают суровость с души, дают усиленную ясность уму и ту приуготовительную теплоту
сердцу, при которой человек становится чутче к призывам добра. Согретый и освещенный, он как бы гнушается темноты и холода
сердца и сам готов осветить и
согреть в сумрачной тени зимы цепенеющего брата.