Другой протестант был некто m-r Козленев, прехорошенький собой молодой человек,
собственный племянник губернатора, сын его родной сестры: будучи очень богатою женщиною, она со слезами умоляла брата взять к себе на службу ее повесу, которого держать в Петербурге не было никакой возможности, потому что он того и гляди мог попасть в солдаты или быть сослан на Кавказ.
По ея соображениям, антихрист должен быть не один, а несколько, и между ними ея
собственный племянник, ухитрившийся прошлое лето украсть у нея из-под трех замков пятипроцентный билет, а нынешнее лето пропивший в кабаке ее любимого кота.
Неточные совпадения
В Петербурге, вопреки его
собственным ожиданиям, ему повезло: княжна Кубенская, — которую мусье Куртен успел уже бросить, но которая не успела еще умереть, — чтобы чем-нибудь загладить свою вину перед
племянником, отрекомендовала его всем своим друзьям и подарила ему пять тысяч рублей — едва ли не последние свои денежки — да лепиковские часы с его вензелем в гирлянде амуров.
Лизавета Александровна слушала снисходительно его иеремиады и утешала, как могла. Ей это было вовсе не противно, может быть, и потому, что в
племяннике она все-таки находила сочувствие
собственному сердцу, слышала в его жалобах на любовь голос не чуждых и ей страданий.
Пишут из Ливен городскому голове, что Борис Тимофеич торговал не на весь свой капитал, что более, чем его
собственных денег, у него в обороте было денег его малолетнего
племянника, Федора Захарова Лямина, и что дело это надо разобрать и не давать в руки одной Катерине Львовне.
В околотке он был известен не столько под своим
собственным именем и фамилией, сколько под именем графского
племянника, хотя родство это было весьма сомнительно, и снискан некоторым вниманием Сапег он собственно был за то, что еще в детстве рос у них в доме с предназначением быть карликом; но так как вырос более, чем следовало, то и был отправлен обратно в свою усадьбу с назначением пожизненной пенсии.
Но «настранницкий
племянник», успевший достаточно раскалиться на огне
собственного остроумия, начинал бить ногою в Яшкину дверь, мешая Яшке «стоять на молитве».
Тут узнал я, что дядя его, этот разумный и многоученый муж, ревнитель целости языка и русской самобытности, твердый и смелый обличитель торжествующей новизны и почитатель благочестивой старины, этот открытый враг слепого подражанья иностранному — был совершенное дитя в житейском быту; жил самым невзыскательным гостем в
собственном доме, предоставя все управлению жены и не обращая ни малейшего внимания на то, что вокруг него происходило; что он знал только ученый совет в Адмиралтействе да свой кабинет, в котором коптел над словарями разных славянских наречий, над старинными рукописями и церковными книгами, занимаясь корнесловием и сравнительным словопроизводством; что, не имея детей и взяв на воспитание двух родных
племянников, отдал их в полное распоряжение Дарье Алексевне, которая, считая все убеждения супруга патриотическими бреднями, наняла к мальчикам француза-гувернера и поместила его возле самого кабинета своего мужа; что родные его жены (Хвостовы), часто у ней гостившие, сама Дарья Алексевна и
племянники говорили при дяде всегда по-французски…