Перевод состоялся, и переведенный солдат в первые же дни украл у товарища сапоги, пропил их и набуянил. Сергей Иванович
собрал роту и, вызвав перед фронт солдата, сказал ему: «Ты знаешь, что у меня в роте не бьют и не секут, и тебя я не буду наказывать. За сапоги, украденные тобой, я заплачу свои деньги, но прошу тебя, не для себя, а для тебя самого, подумать о своей жизни и изменить ее». И, сделав дружеское наставление солдату, Сергей Иванович отпустил его.
Неточные совпадения
Вот он кончил наслаждаться телятиной, аккуратно, как парижанин,
собрал с тарелки остатки соуса куском хлеба, отправил в
рот, проглотил, запил вином, благодарно пошлепал ладонями по щекам своим. Все это почти не мешало ему извергать звонкие словечки, и можно было думать, что пища, попадая в его желудок, тотчас же переваривается в слова. Откинув плечи на спинку стула, сунув руки в карманы брюк, он говорил...
Он
собирал все свои морщины ко
рту, потом поднимал их до глаз и соглашался...
— Читай, малый, читай, годится! Умишко у тебя будто есть; жаль — старших не уважаешь, со всеми зуб за зуб, ты думаешь — это озорство куда тебя приведет? Это, малый, приведет тебя не куда иначе, как в арестантские
роты. Книги — читай, однако помни — книга книгой, а своим мозгом двигай! Вон у хлыстов был наставник Данило, так он дошел до мысли, что-де ни старые, ни новые книги не нужны,
собрал их в куль да — в воду! Да… Это, конечно, тоже — глупость! Вот и Алексаша, песья голова, мутит…
Он пристально поглядел в лицо Кожемякина,
собрал бороду в кулак, поднял её ко
рту и, пустив клуб дыма, сказал сквозь дымящиеся волосы...
Очень много в нём забавного:
соберёт бороду, закроет ею
рот и пустит в седую её гущу дым табачный, и дымится она, а он носом потягивает — доволен.
Никита усмешливо растянул
рот,
собрал серую бородку свою в горсть и стёр ею усмешку, продолжая сеять в сумрак слова, которые, толкая Пётра, возбуждали в нём и любопытство и настороженное ожидание опасного.
Ломятся, по щучьему велению, под грузом плодов деревья грушевые, персиковые, абрикосовые, а он только знай фрукты машинами
собирает да в
рот кладет!
— Скользкие такие. Женки их из-под бань
собирают и им приносят
рты затыкать, чтобы голосу не было.
— Золотая голова, — коротко отрекомендовал Собакин старика, когда тот отправился
собирать гулявшую по деревне партию. — Конечно, пальца в
рот не клади, зато и дело знает так, что комар носу не подточит… Лет пятьдесят золото роет и раза три уж в остроге отсидел за него.
Старуха ела непрерывно, сводя зрачки на кусок и жадно осматривая его, прежде чем сунуть в большой, дряблый
рот,
собирала крошки на ладонь, как деревенская баба, и ссыпала их в
рот, закидывая голову, выгибая круглый кадык.
— Не будешь?! — хмуря брови, сказал Василий. — Знаю я, что говорю… Сколько времени живешь здесь? Третий месяц пошел, скоро надо будет домой идти, а много ли денег понесешь? — Он сердито плеснул из чашки в
рот себе водку и,
собрав бороду в руку, дернул ее так, что у него голова тряхнулась.
— Ну, конечно, и вам это всех лучше исполнить: отправьтесь, пожалуйста, сейчас же в казармы,
соберите вашу
роту, выведите рядового Постникова из-под ареста и накажите его перед строем двумя стами розог.
Собрали после ранних обедов и сходку. Вышел на эту сходку и священник. Крестьяне сняли шапки, тишина стала мертвая, а мужики все моргают, на небо посматривают: не видать ли тучки, да губами чмокают, словно у них лишний зуб во
рту: вытащить бы его, и сейчас все бы отлично стало.
На масленице у своего дворца, против церкви Рождества, она
собирала слободских девушек и парней кататься на салазках, связанных ремнями, с горы, названной по дворцу царевниному — Царевною, с которыми и сама каталась первая. Той же широкой масленицей вдруг вихрем мчится по улицам ликующей слободы тройка удалая; левая кольцом, правая еле дух переводит, а коренная на всех рысях с пеной у
рта. Это тешится, бывало, она, царевна, покрикивая удалому гвардейцу-вознице русскую охотничью присказку...
А ротный так и кипит. Чичас через фельдфебеля десять отчаянных самохрабрейших охотников вызвал. В баню их
собрал, потому к бане рощица примыкала, — очень это по диспозиции способно было. Выстроились молодцы, один к одному — хочь в Семеновский полк в первую
роту — и то не подгадят. Разведчики рьяные — блоха за немецкой пазухой повернется, и то уследят.
Вот он уже в преклонных летах, не моложе того покойника, чье чествование
собрало их сюда, если не старше. Но он еще не дряхлый старик. Голова с народным обликом не утратила еще своего благообразия, в глазах блеск, мягкая, вдумчивая усмешка придает тонкость выражения красивому
рту.
Я дал мужику два двугривенных и хотел ему
собрать завтра между знакомыми все пятнадцать рублей, которые у него странник украл. Он мои двугривенные кинул себе в
рот (карманов у него, как у настоящего праведника, не было). И затем он ушел и более уже в наших местах не показывался. Я уж думал, не повлек ли его рок в Нижний за краткой развязкою?..
Встряхнулся солдат, ему что ж. Рыбам море, птицам воздух, а солдату отчизна — своя часть. Не в родильный дом приехал, чтобы на койке живот прохлаждать… Веселый такой, пирожок свой с луком — почитай, восьмой — доел, крошки в горсть
собрал, в
рот бросил и на резвые ноги встал.