Неточные совпадения
Чувство, однако же, родилось
в нем; сердце его сжалось, на нее глядя. «Эта-то, эта-то чего? — думал он про
себя, — я-то что ей? Чего она плачет, чего
собирает меня, как мать или Дуня? Нянька будет моя!»
В той комнате незначащая встреча:
Французик из Бордо, надсаживая грудь,
Собрал вокруг
себя род веча
И сказывал, как снаряжался
в путь
В Россию, к варварам, со страхом и слезами;
Приехал — и нашел, что ласкам нет конца...
Наступили лучшие дни
в году — первые дни июня. Погода стояла прекрасная; правда, издали грозилась опять холера, но жители…й губернии успели уже привыкнуть к ее посещениям. Базаров вставал очень рано и отправлялся версты за две, за три, не гулять — он прогулок без цели терпеть не мог, — а
собирать травы, насекомых. Иногда он брал с
собой Аркадия. На возвратном пути у них обыкновенно завязывался спор, и Аркадий обыкновенно оставался побежденным, хотя говорил больше своего товарища.
В этот вечер ее физическая бедность особенно колола глаза Клима. Тяжелое шерстяное платье неуловимого цвета состарило ее, отягчило движения, они стали медленнее, казались вынужденными. Волосы, вымытые недавно, она небрежно
собрала узлом, это некрасиво увеличило голову ее. Клим и сегодня испытывал легонькие уколы жалости к этой девушке, спрятавшейся
в темном углу нечистоплотных меблированных комнат, где она все-таки сумела устроить для
себя уютное гнездо.
— Рабочие и о нравственном рубле слушали молча, покуривают, но не смеются, — рассказывала Татьяна, косясь на Сомову. — Вообще там,
в разных местах, какие-то люди
собирали вокруг
себя небольшие группы рабочих, уговаривали. Были и бессловесные зрители;
в этом качестве присутствовал Тагильский, — сказала она Самгину. — Я очень боялась, что он меня узнает. Рабочие узнавали сразу: барышня! И посматривают на меня подозрительно… Молодежь пробовала
в царь-пушку залезать.
Самгин
собрал все листки, смял их, зажал
в кулаке и, закрыв уставшие глаза, снял очки. Эти бредовые письма возмутили его, лицо горело, как на морозе. Но, прислушиваясь к
себе, он скоро почувствовал, что возмущение его не глубоко, оно какое-то физическое, кожное. Наверное, он испытал бы такое же, если б озорник мальчишка ударил его по лицу. Память услужливо показывала Лидию
в минуты, не лестные для нее,
в позах унизительных, голую, уставшую.
Поверенный распорядился и насчет постройки дома: определив, вместе с губернским архитектором, количество нужных материалов, он оставил старосте приказ с открытием весны возить лес и велел построить сарай для кирпича, так что Обломову оставалось только приехать весной и, благословясь, начать стройку при
себе. К тому времени предполагалось
собрать оброк и, кроме того, было
в виду заложить деревню, следовательно, расходы было из чего покрыть.
— Уж хороши здесь молодые люди! Вон у Бочкова три сына: всё
собирают мужчин к
себе по вечерам, таких же, как сами, пьют да
в карты играют. А наутро глаза у всех красные. У Чеченина сын приехал
в отпуск и с самого начала объявил, что ему надо приданое во сто тысяч, а сам хуже Мотьки: маленький, кривоногий и все курит! Нет, нет… Вот Николай Андреич — хорошенький, веселый и добрый, да…
Но она все нейдет. Его взяло зло, он
собрал рисунки и только хотел унести опять к
себе наверх, как распахнулась дверь и пред ним предстала… Полина Карповна, закутанная, как
в облака,
в кисейную блузу, с голубыми бантами на шее, на груди, на желудке, на плечах,
в прозрачной шляпке с колосьями и незабудками. Сзади шел тот же кадет, с веером и складным стулом.
Накануне отъезда,
в комнате у Райского, развешано и разложено было платье, белье, обувь и другие вещи, а стол загроможден был портфелями, рисунками, тетрадями, которые он готовился взять с
собой.
В два-три последние дня перед отъездом он
собрал и пересмотрел опять все свои литературные материалы и, между прочим, отобранные им из программы романа те листки, где набросаны были заметки о Вере.
Она как будто теряет силу, слабеет. Спокойствия
в ней нет больше: она
собирает последние силенки, чтоб замаскироваться, уйти
в себя, — это явно: но и
в себе ей уже тесно — чаша переполняется, и волнение выступает наружу.
А так как я на две трети
в анекдоте этом налгал, то офицеры были возмущены, и полковой командир,
собрав нас к
себе, вынужден был объясниться.
«Каким же образом тое отправляется, как
себе чрево распарывать, таким:
собирают своих родителей и вместе идут
в пагод, посреди того пагода постилают циновки и ковры, на тех садятся и пиршествуют, на прощании ядят иждивительно и сладко, а пьют много.
Я на родине ядовитых перцев, пряных кореньев, слонов, тигров, змей,
в стране бритых и бородатых людей, из которых одни не ведают шапок, другие носят кучу ткани на голове: одни вечно гомозятся за работой, c молотом, с ломом, с иглой, с резцом; другие едва дают
себе труд съесть горсть рису и переменить место
в целый день; третьи, объявив вражду всякому порядку и труду, на легких проа отважно рыщут по морям и насильственно
собирают дань с промышленных мореходцев.
Обед был подан
в номере, который заменял приемную и столовую. К обеду явились пани Марина и Давид. Привалов смутился за свой деревенский костюм и пожалел, что согласился остаться обедать. Ляховская отнеслась к гостю с той бессодержательной светской любезностью, которая ничего не говорит. Чтобы попасть
в тон этой дамы, Привалову пришлось
собрать весь запас своих знаний большого света. Эти трогательные усилия по возможности разделял доктор, и они вдвоем едва тащили на
себе тяжесть светского ига.
Собери он у
себя раз
в неделю,
в вечерний час, сначала лишь только хоть деток, — прослышат отцы, и отцы приходить начнут.
Да и не хоромы же строить для сего дела, а просто к
себе в избу прими; не страшись, не изгадят они твою избу, ведь всего-то на час один
собираешь.
За ночь погода испортилась. Утро грозило дождем. Мы спешно
собрали свои манатки и к полудню дошли до утеса, около которого Кашлев караулил тигров. Место это представляет
собою теснину между скалой и глубокой протокой, не замерзающей далее зимою. Здесь постоянно ходят полосатые хищники, выслеживающие кабанов, а за ними
в свою очередь охотится Кашлев.
Закусив немного, мы
собрали свои котомки и тронулись
в путь. Около моря я нашел место бивака Н.А. Пальчевского. Из письма, оставленного мне
в бутылке, привязанной к палке, я узнал, что он здесь работал несколько дней тому назад и затем отправился на север, конечным пунктом наметив
себе бухту Терней.
Собрав последние крохи, которые оставались, он увидел у
себя тысяч десять, — по тогдашнему на ассигнации, — пустился с ними
в мелкую хлебную торговлю, стал брать всякие маленькие подряды, хватался за всякое выгодное дело, приходившееся по его средствам, и лет через десять имел изрядный капитал.
Матушка осторожно открывает помещения, поворачивает каждую вещь к свету и любуется игрою бриллиантов. «Не тебе бы, дылде, носить их!» — произносит она мысленно и,
собравши баулы, уносит их
в свою комнату, где и запирает
в шкап. Но на сердце у нее так наболело, что, добившись бриллиантов, она уже не считает нужным сдерживать
себя.
В тот же вечер мы зашли с Гаврилой
в холостую квартирку учителя. Он принял нас приветливо и просто изложил свой план: мы
соберем факты и случаи крайней нужды
в среде наших товарищей и изложим их
в форме записки
в совет. Он подаст ее от
себя, а учителя выработают устав «общества вспомоществования учащимся города Ровно».
Иной раз он
собирал нас к
себе в кабинет, позволял играть и ползать по
себе, рисовал картинки, рассказывал смешные анекдоты и сказки.
Нас выпороли и наняли нам провожатого, бывшего пожарного, старичка со сломанной рукою, — он должен был следить, чтобы Саша не сбивался
в сторону по пути к науке. Но это не помогло: на другой же день брат, дойдя до оврага, вдруг наклонился, снял с ноги валенок и метнул его прочь от
себя, снял другой и бросил
в ином направлении, а сам,
в одних чулках, пустился бежать по площади. Старичок, охая, потрусил
собирать сапоги, а затем, испуганный, повел меня домой.
Религиозно должен человек охранять
себя и свою жизнь от злых сил,
собирать жизненные силы для участия
в деле спасения, осуществляемого мировой историей.
По временам Иохим
собирал ребят вокруг
себя в кучу и начинал рассказывать им веселые присказки и сказки.
— Это… это непостижимая черта, князь! — подтвердил он, оживляясь и как бы приходя
в себя, — это вы запишите, князь, запомните, вы ведь, кажется,
собираете материалы насчет смертной казни…
— Знаю, знаю, Дунюшка… Не разорваться тебе
в сам-то деле!.. Руки-то твои золотые жалею… Ну,
собирай Илюшку, я его сейчас же и увезу с
собой на Самосадку.
Это известие взволновало мать Енафу, хотя она и старалась не выдавать
себя.
В самом деле, неспроста поволоклась Фаина такую рань… Нужно было и самим торопиться. Впрочем, сборы были недолгие:
собрать котомки, взять палки
в руки — и все тут. Раньше мать Енафа выходила на могилку о. Спиридония с своими дочерьми да иноком Кириллом, а теперь захватила с
собой и Аглаиду. Нужно было пройти пешком верст пятьдесят.
Затем он,
собрав окрестных пауперов, сдал им свою ферму, выговорив
себе только одни проценты на капитал, и стал спешно собираться
в Россию, к своим политическим друзьям, требушившим здесь его письма.
Петр Лукич все-таки чего-нибудь для
себя желает, а тот, не сводя глаз, взирает на птицы небесные, как не жнут, не сеют, не
собирают в житницы, а сыты и одеты.
— Секретаря
себе из студентов хочу взять
в думу. Пятьсот рублей своих дам, пятьсот
соберу, да чтобы человек был. Возьми жалованье и живи честно.
— Ну, а я на моем стою: некуда было идти силам, они и пошли
в криворос. Вон за Питером во всю ширь распахивается великое земское дело; оно прибрало к
себе Звягина,
соберет к
себе и всех.
Маленькая Манька, страстная любительница карточной игры, готовая играть с утра до утра не переставая, дуется
в «шестьдесят шесть» с Пашей, причем обе женщины для удобства сдачи оставили между
собою пустой стул, а взятки
собирают себе в юбки, распяленные между коленями.
Собрав, наконец, свой скарб, она ушла пешком
в город, не велев
себе даже заложить экипажа.
Все это прежде монастырское было, к монастырю было приписано; как наша матушка Екатерина-то воцарилась — и отняла все у монастыря; а монастырь, однако ж, озеро-то удержал за
собой: тысяч пять он
собирал каждый год за позволенье крестьянам ловить
в озере рыбу.
Сочинение это произвело, как и надо ожидать, страшное действие… Инспектор-учитель показал его директору; тот — жене; жена велела выгнать Павла из гимназии. Директор, очень добрый
в сущности человек, поручил это исполнить зятю. Тот,
собрав совет учителей и бледный, с дрожащими руками, прочел ареопагу [Ареопаг — высший уголовный суд
в древних Афинах,
в котором заседали высшие сановники.] злокачественное сочинение; учителя, которые были помоложе, потупили головы, а отец Никита произнес, хохоча
себе под нос...
— А та и крайность, что ничего не поделаешь. Павел-то Павлыч, покудова у него крепостные были, тоже с умом был, а как отошли, значит, крестьяне
в казну — он и узнал
себя. Остались у него от надела клочочки — сам оставил: всё получше, с леском, местечки
себе выбирал — ну, и не
соберет их. Помаялся, помаялся — и бросил. А Сибирян эти клочочки все к месту пристроит.
Приятно сказать человеку:"Ты найдешь во мне защиту от набегов!", но еще приятнее крикнуть ему:"Ты найдешь во мне ум, которого у тебя нет!"И Удодов неутомимо разъезжал по волостям, разговаривал с головами и писарями, старался приобщить их к тем высшим соображениям, носителем которых считал самого
себя, всюду
собирал какие-то крохи и из этих крох составлял записки и соображения, которые, по мере изготовления, и отправлял
в Петербург.
Девушка торопливо вытерла своим платком протянутую мясистую ладонь, которая могла ее поднять на воздух, как перышко. Она слышала, как тяжело дышал ее собеседник, и опять
собрала около ног распустившиеся складки платья, точно защищаясь этим жестом от протянутой к ней сильной руки.
В это мгновенье она как-то сама
собой очутилась
в железных объятиях набоба, который задыхавшимся шепотом повторял ей...
Она говорила, а гордое чувство все росло
в груди у нее и, создавая образ героя, требовало слов
себе, стискивало горло. Ей необходимо было уравновесить чем-либо ярким и разумным то мрачное, что она видела
в этот день и что давило ей голову бессмысленным ужасом, бесстыдной жестокостью. Бессознательно подчиняясь этому требованию здоровой души, она
собирала все, что видела светлого и чистого,
в один огонь, ослеплявший ее своим чистым горением…
Возвратясь домой, она
собрала все книжки и, прижав их к груди, долго ходила по дому, заглядывая
в печь, под печку, даже
в кадку с водой. Ей казалось, что Павел сейчас же бросит работу и придет домой, а он не шел. Наконец, усталая, она села
в кухне на лавку, подложив под
себя книги, и так, боясь встать, просидела до поры, пока не пришли с фабрики Павел и хохол.
Рано утром она вычистила самовар, вскипятила его, бесшумно
собрала посуду и, сидя
в кухне, стала ожидать, когда проснется Николай. Раздался его кашель, и он вошел
в дверь, одной рукой держа очки, другой прикрывая горло. Ответив на его приветствие, она унесла самовар
в комнату, а он стал умываться, расплескивая на пол воду, роняя мыло, зубную щетку и фыркая на
себя.
Да с тех-то пор и идет у них дебош: то женский пол
соберет,
в горнице натопит, да
в чем есть и безобразничает, или зазовет к
себе приказного какого ни на есть ледящего: «Вот, говорит, тебе сто рублев, дозволь, мол, только
себя выпороть!» Намеднись один пьянчужка и согласился, да только что они его, сударь, выпустили, он стал
в воротах, да и кричит караул.
Между тем Иван Фомич уж облюбовал
себе местечко
в деревенском поселке. Ах, хорошо местечко!
В самой середке деревни, на берегу обрыва, на дне которого пробился ключ! Кстати, тут оказалась и упалая изба. Владелец ее, зажиточный легковой извозчик, вслед за объявлением воли,
собрал семейство, заколотил окна избы досками и совсем переселился
в Москву.
Я согласился и жил отлично целые три года, не как раб и наемник, а больше как друг и помощник, и если, бы не выходы меня одолели, так я мог бы даже
себе капитал
собрать, потому что, по ремонтирскому заведению, какой заводчик ни приедет, сейчас сам с ремонтером знакомится, а верного человека подсылает к конэсеру, чтобы как возможно конэсера на свою сторону задобрить, потому что заводчики знают, что вся настоящая сила не
в ремонтере, а
в том, если который имеет при
себе настоящего конэсера.
Не успел я, по сем облагодетельствовании своих господ, вернуться с ними домой на новых лошадях, коих мы
в Воронеже опять шестерик
собрали, как прилучилося мне завесть у
себя в конюшне на полочке хохлатых голубей — голубя и голубочку.
«Верно, я
в кровь разбился, как упал», — подумал он и, всё более и более начиная поддаваться страху, что солдаты, которые продолжали мелькать мимо, раздавят его, он
собрал все силы и хотел закричать: «возьмите меня», но вместо этого застонал так ужасно, что ему страшно стало, слушая
себя.
В одну из суббот партия Александрова, как и всегда, зашабашила несколько раньше, чем обыкновенно, и,
собрав инструменты, направилась обратно
в лагеря. Но посредине пути Александров вдруг забеспокоился и стал тревожно хлопать
себя по всем карманам.
Вскоре после этого Н.А. Зверев приехал
в Москву и потребовал к
себе всех московских редакторов. Пошел и я. Он
собрал редакторов
в кабинете цензурного комитета и начал увещевать, чтобы были потише, не проводили «разных неподходящих идей», и особенно набросился на своего бывшего товарища по профессуре
В.А. Гольцева, редактора «Русской мысли», и
В.М. Соболевского, редактора «Русских ведомостей».