Неточные совпадения
Сначала
мешала возня и ходьба; потом, когда тронулся поезд, нельзя было не прислушаться к звукам; потом
снег, бивший в левое окно и налипавший на стекло, и вид закутанного, мимо прошедшего кондуктора, занесенного
снегом, с одной стороны, и разговоры о том, какая теперь страшная метель на дворе, развлекали ее внимание.
А на кухне в это время так и кипит; повар в белом, как
снег, фартуке и колпаке суетится; поставит одну кастрюлю, снимет другую, там
помешает, тут начнет валять тесто, там выплеснет воду… ножи так и стучат… крошат зелень… там вертят мороженое…
Очевидно, вскоре после того как зверек попал в ловушку, его завалило
снегом. Странно, почему зверолов не осмотрел свои ловушки перед тем, как уйти из тайги. Быть может, он обходил их, но разыгравшаяся буря
помешала ему дойти до крайних затесок, или он заболел и не мог уже более заниматься охотой. Долго ждал пойманный соболь своего хозяина, а весной, когда стаял
снег, вороны расклевали дорогого хищника, и теперь от него остались только клочки шерсти и мелкие кости.
Отыскивать куропаток осенью по-голу — довольно трудно: издали не увидишь их ни в траве, ни в жниве; они, завидя человека, успеют разбежаться и попрятаться, и потому нужно брать с собой на охоту собаку, но отлично вежливую, в противном случае она будет только
мешать. Искать их надобно всегда около трех десятин, на которых они повадились доставать себе хлебный корм. Зато по первому мелкому
снегу очень удобно находить куропаток.
Успех травли и гоньбы происходит от того, что лошадям и высоким на ногах собакам
снег в две и две с половиной четверти глубины мало
мешает скакать, а зверю напротив: он вязнет почти по уши, скоро устает, выбивается из сил, и догнать его нетрудно.
Первый зимний путь, если
снег выпал ровно, при тихой погоде, если он достаточно покрывает все неровности дороги и в то же время так умеренно глубок, что не
мешает ездить тройками в ряд, — бывает у нас на Руси великолепно хорош.
Набитые полуслепыми людьми, которые равнодушно верят всему, что не тревожит, не
мешает им жить в привычном, грязном, зазорном покое, — распластались, развалились эти чужие друг другу города по великой земле, точно груды кирпича, брёвен и досок, заготовленных кем-то, кто хотел возвести сказочно огромное здание, но тот, кто заготовил всё это богатство, — пропал, исчез, и весь дорогой материал тоже пропадает без строителя и хозяина, медленно сгнивая под зимними
снегами и дождями осени.
В самом деле, вьюга усилилась до такой степени, что в двух шагах невозможно было различать предметов. Снежная равнина, взрываемая порывистым ветром, походила на бурное море; холод ежеминутно увеличивался, а ветер превратился в совершенный вихрь. Целые облака пушистого
снега крутились в воздухе и не только ослепляли путешественников, но даже
мешали им дышать свободно. Ведя за собою лошадей, которые на каждом шагу оступались и вязнули в глубоких сугробах, они прошли версты две, не отыскав дороги.
Осенью, когда речка замерзла и твердая, как камень, земля покрылась сухим
снегом, Настя в одну ночь появилась в сенях кузнеца Савелья. Авдотья ввела ее в избу, обогрела, надела на нее чистую рубашку вместо ее лохмотьев и вымыла ей щелоком голову. Утром Настя опять исчезла и явилась на другой день к вечеру. Слова от нее никакого не могли добиться. Дали ей лапти и свиту и не
мешали ей приходить и уходить молча, когда она захочет. Ни к кому другим, кроме кузнеца, она не заходила.
Артамонов старший тряхнул головою, слова, как мухи,
мешали ему думать о чём-то важном; он отошёл в сторону, стал шагать по тротуару медленнее, пропуская мимо себя поток людей, необыкновенно чёрный в этот день, на пышном, чистом
снегу. Люди шли, шли и дышали паром, точно кипящие самовары.
Изредка
мешал ему, однако же, порывистый ветер, который, выхватившись вдруг Бог знает откуда и нивесть от какой причины, так и резал в лицо, подбрасывая ему туда клочки
снега, хлобуча, как парус, шинельный воротник или вдруг с неестественною силою набрасывая ему его на голову и доставляя, таким образом, вечные хлопоты из него выкарабкиваться.
А
снег, как назло, еще сильней повалил; идешь, точно будто в горшке с простоквашей
мешаешь: бело и мокро — все облипши.
Кто знал его, забыть не может,
Тоска по нем язвит и гложет,
И часто мысль туда летит,
Где гордый мученик зарыт.
Пустыня белая; над гробом
Неталый
снег лежит сугробом,
То солнце тусклое блестит,
То туча черная висит,
Встают смерчи, ревут бураны,
Седые стелются туманы,
Восходит день, ложится тьма,
Вороны каркают — и злятся,
Что до костей его добраться
Мешает вечная зима.
И, получив пятак, он берет красный медный чайник и бежит на станцию за кипятком. Широко прыгая через шпалы и рельсы, оставляя на пушистом
снегу громадные следы и выливая на пути из чайника вчерашний чай, он подбегает к буфету и звонко стучит пятаком по своей посуде. Из вагона видно, как буфетчик отстраняет рукой его большой чайник и не соглашается отдать за пятак почти половину своего самовара, но Яша сам отворачивает кран и, расставив локти, чтобы ему не
мешали, наливает себе кипятку полный чайник.
— Лишний человек не
мешает, — ответил Патап Максимыч. — В пути всяко случиться может: сани в
снегу загрузнут аль что другое.
Итти становилось все труднее и труднее;
мешали встречный ветер и рыхлый
снег, в котором глубоко тонули лыжи.