Неточные совпадения
Из окон комнаты Агафьи Михайловны, старой нянюшки, исполнявшей в его доме роль экономки, падал свет на
снег площадки пред домом. Она не спала еще. Кузьма, разбуженный ею, сонный и босиком выбежал на крыльцо. Лягавая сука Ласка, чуть не сбив с ног Кузьму, выскочила тоже и визжала, терлась об его колени, поднималась и хотела и не
смела положить передние лапы ему на грудь.
И постепенно в усыпленье
И чувств и дум впадает он,
А перед ним воображенье
Свой пестрый
мечет фараон.
То видит он: на талом
снеге,
Как будто спящий на ночлеге,
Недвижим юноша лежит,
И слышит голос: что ж? убит.
То видит он врагов забвенных,
Клеветников и трусов злых,
И рой изменниц молодых,
И круг товарищей презренных,
То сельский дом — и у окна
Сидит она… и всё она!..
Она, взглянуть назад не
смея,
Поспешный ускоряет шаг;
Но от косматого лакея
Не может убежать никак;
Кряхтя, валит медведь несносный;
Пред ними лес; недвижны сосны
В своей нахмуренной красе;
Отягчены их ветви все
Клоками
снега; сквозь вершины
Осин, берез и лип нагих
Сияет луч светил ночных;
Дороги нет; кусты, стремнины
Метелью все занесены,
Глубоко в
снег погружены.
— Благодарю, — сказал Грэй, вздохнув, как развязанный. — Мне именно недоставало звуков вашего простого, умного голоса. Это как холодная вода. Пантен, сообщите людям, что сегодня мы поднимаем якорь и переходим в устья Лилианы, миль десять отсюда. Ее течение перебито сплошными
мелями. Проникнуть в устье можно лишь с моря. Придите за картой. Лоцмана не брать. Пока все… Да, выгодный фрахт мне нужен как прошлогодний
снег. Можете передать это маклеру. Я отправляюсь в город, где пробуду до вечера.
Самгин еще в спальне слышал какой-то скрежет, — теперь, взглянув в окно, он увидал, что фельдшер Винокуров, повязав уши синим шарфом, чистит железным скребком панель, а мальчик в фуражке гимназиста
сметает снег метлою в кучки; влево от них, ближе к баррикаде, работает еще кто-то. Работали так, как будто им не слышно охающих выстрелов. Но вот выстрелы прекратились, а скрежет на улице стал слышнее, и сильнее заныли кости плеча.
Он почти неделю не посещал Дронова и не знал, что Юрин помер, он встретил процессию на улице. Зимою похороны особенно грустны, а тут еще вспомнились похороны Варвары: день такой же враждебно холодный, шипел ветер, сеялся мелкий, колючий
снег, точно так же навстречу катафалку и обгоняя его, но как бы не
замечая, поспешно шагали равнодушные люди, явилась та же унылая мысль...
Ярким зимним днем Самгин медленно шагал по набережной Невы, укладывая в памяти наиболее громкие фразы лекции. Он еще издали
заметил Нехаеву, девушка вышла из дверей Академии художеств, перешла дорогу и остановилась у сфинкса, глядя на реку, покрытую ослепительно блестевшим
снегом; местами
снег был разорван ветром и обнажались синеватые лысины льда. Нехаева поздоровалась с Климом, ласково улыбаясь, и заговорила своим слабым голосом...
«Ну а меховое одеяло зачем?» — спросил я. «На Лене почти всегда бывает хиус…» — «Что это такое хиус?» — «Это ветер, который
метет снег; а ветер при морозе — беда: не спасут никакие панталоны; надо одеяло…» — «С кульком, чтоб ноги прятать», — прибавил другой. «Только все летом!» — повторяют все. «Ах, если б летом пожаловали, тогда-то бы мехов у нас!..»
Но прочь романтизм, и лес тоже!
Замечу только на случай, если вы поедете по этой дороге, что лес этот находится между Крестовской и Поледуевской станциями. Но через лес не настоящая дорога: по ней ездят, когда нет дороги по Лене, то есть когда выпадают глубокие
снега, аршина на полтора, и когда проступает снизу, от тяжести
снега, вода из-под льда, которую здесь называют черной водой.
— И
заметил ты, Смуров, что в средине зимы, если градусов пятнадцать или даже восемнадцать, то кажется не так холодно, как например теперь, в начале зимы, когда вдруг нечаянно ударит мороз, как теперь, в двенадцать градусов, да еще когда
снегу мало. Это значит, люди еще не привыкли. У людей все привычка, во всем, даже в государственных и в политических отношениях. Привычка — главный двигатель. Какой смешной, однако, мужик.
Все мальчики до единого плакали, а пуще всех Коля и мальчик, открывший Трою, и хоть Смуров, с капитанскою шляпой в руках, тоже ужасно как плакал, но успел-таки, чуть не на бегу, захватить обломок кирпичика, красневший на
снегу дорожки, чтоб
метнуть им в быстро пролетевшую стаю воробушков.
На мерзлую землю упало в ночь немного сухого
снегу, и ветер «сухой и острый» подымает его и
метет по скучным улицам нашего городка и особенно по базарной площади.
Тут только я
заметил, что удэгеец, у которого кабан сломал копье, сидел на
снегу и зажимал рукой на ноге рану, из которой обильно текла кровь.
Действительно, кое-где чуть-чуть виднелся человеческий след, совсем почти запорошенный
снегом. Дерсу и Сунцай
заметили еще одно обстоятельство: они
заметили, что след шел неровно, зигзагами, что китаец часто садился на землю и два бивака его были совсем близко один от другого.
Между тем погода начала хмуриться, небо опять заволокло тучами. Резкие порывы ветра подымали
снег с земли. Воздух был наполнен снежной пылью, по реке кружились вихри. В одних местах ветром совершенно сдуло
снег со льда, в других, наоборот,
намело большие сугробы. За день все сильно прозябли. Наша одежда износилась и уже не защищала от холода.
Я
заметил, что в этих местах
снега было гораздо больше, чем на реке Кулумбе. Глубина его местами доходила почти до колен. Идти по такому
снегу было трудно. В течение часа удавалось сделать 2 км, не больше.
За ночь река Кулумбе замерзла настолько, что явилась возможность идти по льду. Это очень облегчило наше путешествие. Сильным ветром
снег с реки
смело. Лед крепчал с каждым днем. Тем не менее на реке было много еще проталин. От них подымался густой туман.
Пропустивши вперед буйные сани, нахватали сами пригоршни молодого
снега, осторожно нахватали, так что буйные сани не
заметили.
Снегурочка, обманщица, живи,
Люби меня! Не призраком лежала
Снегурочка в объятиях горячих:
Тепла была; и чуял я у сердца,
Как сердце в ней дрожало человечье.
Любовь и страх в ее душе боролись.
От света дня бежать она
молила.
Не слушал я мольбы — и предо мною
Как вешний
снег растаяла она.
Снегурочка, обманщица не ты:
Обманут я богами; это шутка
Жестокая судьбы. Но если боги
Обманщики — не стоит жить на свете!
Я ему
заметил, что в Кенигсберге я спрашивал и мне сказали, что места останутся, кондуктор ссылался на
снег и на необходимость взять дилижанс на полозьях; против этого нечего было сказать. Мы начали перегружаться с детьми и с пожитками ночью, в мокром
снегу. На следующей станции та же история, и кондуктор уже не давал себе труда объяснять перемену экипажа. Так мы проехали с полдороги, тут он объявил нам очень просто, что «нам дадут только пять мест».
Так шли годы. Она не жаловалась, она не роптала, она только лет двенадцати хотела умереть. «Мне все казалось, — писала она, — что я попала ошибкой в эту жизнь и что скоро ворочусь домой — но где же был мой дом?.. уезжая из Петербурга, я видела большой сугроб
снега на могиле моего отца; моя мать, оставляя меня в Москве, скрылась на широкой, бесконечной дороге… я горячо плакала и
молила бога взять меня скорей домой».
От Троицы дорога идет ровнее, а с последней станции даже очень порядочная.
Снег уж настолько осел, что местами можно по насту проехать. Лошадей перепрягают «гусем», и они бегут веселее, словно понимают, что надолго избавились от московской суеты и многочасных дежурств у подъездов по ночам. Переезжая кратчайшим путем через озеро, путники
замечают, что оно уж начинает синеть.
— Нет, оттепелей не будет; это уж я
замечал. Коли осень студеная стоит да
снег раньше ноября выпал — стало быть, и санный путь установится сразу.
И тем не менее было что-то подавляюще тревожное, мрачное, почти угрожающее в этой нелепой гибели… В зимние вечера от мельницы несло безотчетным ужасом. И, вместе, что-то тянуло туда. Дверка вышки была сорвана с одной петли, и перед ней
намело снегу. На чердаке было темно, пусто, веяло жуткой тайной и холодом…
— Вот, вот… Посмеялся он над нами, потому его время настало. Ох, горе душам нашим!.. Покуда лесом ехали, по
снегу, так он не
смел коснуться, а как выехали на дорогу, и начал приставать… Он теперь везде по дорогам шляется, — самое любезное для него дело.
Подъезжая уже к самой мельнице, скитники
заметили медленно расходившуюся толпу. У крыльца дома стояла взмыленная пара, а сам Ермилыч лежал на
снегу, раскинув руки.
Снег был утоптан и покрыт кровяными пятнами.
— А ты не
заметил ничего, родимый мой? Мы-то тут споримся, да перекоряемся, да худые слова выговариваем, а он нас толкает да толкает… Я-то это давно примечаю, а как он швырнул тебя в
снег… А тут и сам объявился в прескверном образе… Ты думаешь, это углевозы ехали? Это он ехал с своим сонмом, да еще посмеялся над нами… Любо ему, как скитники вздорят.
У каждого из нас веревка, на конце ее загнут крючком большой гвоздь; зацепив им тесины или жерди, мы волокли их по
снегу и по льду, — сторожа почти никогда не
замечали нас, а
заметив — не могли догнать.
Григорий сорвал с плеч ее тлевшую попону и, переламываясь пополам, стал
метать лопатою в дверь мастерской большие комья
снега; дядя прыгал около него с топором в руках; дед бежал около бабушки, бросая в нее
снегом; она сунула бутыль в сугроб, бросилась к воротам, отворила их и, кланяясь вбежавшим людям, говорила...
Течка беляков [Время их совокупления] начинается с января, а в исходе марта, еще по
снегу, зайчиха уже
мечет самых ранних, первых зайчат, которые и называются настовики; в исходе июня — вторых, называемых летниками и травниками, [Есть еще заячий
помет, который в губерниях поюжнее называется опытники, то есть зайчата, родящиеся тогда, когда
посмеет трава сныть, вероятно в апреле месяце.
Куропатки иногда так привыкают к житью своему на гумнах, особенно в деревнях степных, около которых нет удобных мест для ночевки и полдневного отдыха, что вовсе не улетают с гумен и, завидя людей, прячутся в отдаленные вороха соломы, в господские большие гуменники, всегда отдельно и даже не близко стоящие к ригам, и вообще в какие-нибудь укромные места; прячутся даже в большие сугробы
снега, которые
наметет буран к заборам и околице, поделают в
снегу небольшие норы и преспокойно спят в них по ночам или отдыхают в свободное время от приискиванья корма.
Когда же
снег растает, а где не растает, по крайней мере
обмелеет, так что ездить хотя как-нибудь и хоть на чем-нибудь, то сделается возможен и подъезд к тетеревам: сначала рано по утрам, на самых токах, а потом, когда выстрелы их разгонят, около токов: ибо далеко они не полетят, а все будут биться вокруг одного места до тех пор, пока придет время разлетаться им с токов по своим местам, то есть часов до девяти утра.
Он садится в невысокие сани с широкими наклестками, чтоб ловко было, прицеливаясь, опереться на них локтем, и бережно закрывает ружье суконным чехлом или просто шинелью, чтоб не
заметало его
снегом из-под конских копыт.
Надобно весьма хорошо
заметить место, где он упадет, и скакать туда немедленно, особенно если
снег довольно глубок и тетерев упал в лесу или в кустах: пухлый
снег совершенно его засыплет, и, потеряв место из глаз, вы ни за что его после не найдете, разве укажут сороки и вороны, которые сейчас налетят на мертвую птицу, лишь бы только
заметить им, что она упала.
Ночь выпала звездная, светлая. На искрившийся синими огоньками
снег было смотреть больно. Местность было трудно узнать — так все кругом изменилось. Именно здесь случился грустный эпизод неудачного поиска свиньи. Кишкин только вздохнул и
заметил Мине Клейменому...
Что она могла поделать одна в лесу с сильным мужиком? Лошадь бывала по этой тропе и шла вперед, как по наезженной дороге. Был всего один след, да и тот
замело вчерашним
снегом. Смиренный инок Кирилл улыбался себе в бороду и все поглядывал сбоку на притихшую Аграфену: ишь какая быстрая девка выискалась… Лес скоро совсем поредел, и начался голый березняк: это и был заросший старый курень Бастрык. Он тянулся широким увалом верст на восемь. На нем работал еще отец Петра Елисеича, жигаль Елеска.
Мой первый друг, мой друг бесценный,
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным
снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил;
Молю святое провиденье:
Да голос мой душе твоей
Дарует то же утешенье,
Да озарит он заточенье
Лучом лицейским ясных дней!
Даже красный свет лучин, запылавших в крестьянских хатах, можно было
заметить, когда совсем уж ткнешься носом в занесенную
снегом суволоку, из которой бельмисто смотрит обледенелое оконце.
Во-первых, потому, что тогда стояла зима, а зимой под сугробами
снега ничего не увидишь и не
заметишь; во-вторых, потому, что летняя дорога отчасти шла по другим, более степным местам.
Отъехали мы верст десять — и вдруг гроза. Ветер;
снег откуда-то взялся; небо черное, воздух черный и молнии, совсем не такие, как у нас, а толстые-претолстые. Мы к проводникам:"Долго ли,
мол, этак будет?" — не понимают. А сами между тем по-своему что-то лопочут да посвистывают.
Только и рассеяния, что если
замечают, что какой конь очень ослабел и тюбеньковать не может —
снегу копытом не пробивает и мерзлого корня зубом не достает, то такого сейчас в горло ножом колют и шкуру снимают, а мясо едят.
«Но ведь я артист, —
заметил он, — у меня натура нервозная, а вы — сын
снегов и скал гранитных».
На дворе ночь и метелица; резкий, холодный ветер буровит
снег, в одно мгновение
наметает сугробы, захлестывает все, что попадется на пути, и всю окрестность наполняет воплем.
На дворе декабрь в половине; окрестность, схваченная неоглядным снежным саваном, тихо цепенеет; за ночь
намело на дороге столько сугробов, что крестьянские лошади тяжко барахтаются в
снегу, вывозя пустые дровнишки. А к головлевской усадьбе и следа почти нет. Порфирий Владимирыч до того отвык от посещений, что и главные ворота, ведущие к дому, и парадное крыльцо с наступлением осени наглухо заколотил, предоставив домочадцам сообщаться с внешним миром посредством девичьего крыльца и боковых ворот.
Он разгуливал с самодовольным видом около своего места на нарах, под которые
смело перенес вино, хранившееся до того времени где-то в
снегу за казармами, в потаенном месте, и лукаво посмеивался, смотря на прибывавших к нему потребителей.
— Куда это мужичье-то валит? — помолчав, спросил первый, разумеется не
заметив ответа на прежний вопрос и указывая вдаль на толпу мужиков, пробиравшихся куда-то гуськом по цельному
снегу.
Бойцы, зорко присматриваясь друг к другу, переминались, правые руки вперед, левые — у грудей. Опытные люди тотчас
заметили, что у Ситанова рука длиннее, чем у мордвина. Стало тихо, похрустывал
снег под ногами бойцов. Кто-то не выдержал напряжения, пробормотал жалобно и жадно...
По протоптанной из двора тропинке, скрипя по
снегу новыми лаптями на туго обвязанных шерстяных онучах, подошла старуха. Мужики сгребали невеяное зерно в ворох, бабы и девка
заметали.
Съев из последних денег селянку и расстегай, я бодро и весело ранним утром зашагал первые версты. Солнце слепило глаза отблесками бриллиантиков бесконечной снежной поляны, сверкало на обындевевших ветках берез большака, нога скользила по хрустевшему вчерашнему
снегу, который крепко
замел след полозьев. Руки приходилось греть в карманах для того, чтобы теплой ладонью время от времени согревать мерзнувшие уши. Подхожу к деревне; обрадовался, увидев приветливую елку над новым домом на краю деревни.
С ясного голубого неба льются потоки животворящего света, земля торопливо выгоняет первую зелень, бледные северные цветочки
смело пробиваются через тонкий слой тающего
снега, — одним словом, в природе творится великая тайна обновления, и, кажется, самый воздух цветет и любовно дышит преисполняющими его силами.