Неточные совпадения
Все нашли, что мы говорим вздор, а, право, из них никто ничего умнее этого не сказал. С этой минуты мы отличили в толпе друг друга. Мы часто сходились вместе и толковали вдвоем об отвлеченных предметах очень серьезно, пока не замечали оба, что мы взаимно друг друга морочим. Тогда,
посмотрев значительно друг другу в глаза, как делали римские авгуры, [Авгуры — жрецы-гадатели в Древнем Риме.]
по словам Цицерона, мы начинали хохотать и, нахохотавшись, расходились, довольные своим
вечером.
— Вот,
посмотрите сюда, в эту вторую большую комнату. Заметьте эту дверь, она заперта на ключ. Возле дверей стоит стул, всего один стул в обеих комнатах. Это я принес из своей квартиры, чтоб удобнее слушать. Вот там сейчас за дверью стоит стол Софьи Семеновны; там она сидела и разговаривала с Родионом Романычем. А я здесь подслушивал, сидя на стуле, два
вечера сряду, оба раза часа
по два, — и, уж конечно, мог узнать что-нибудь, как вы думаете?
У Варавки болели ноги, он стал ходить опираясь на палку. Кривыми ногами шагал
по песку Иван Дронов, нелюдимо
посматривая на взрослых и детей, переругиваясь с горничными и кухарками. Варавка возложил на него трудную обязанность выслушивать бесконечные капризы и требования дачников. Дронов выслушивал и каждый
вечер являлся к Варавке с докладом. Выслушав угрюмое перечисление жалоб и претензий, дачевладелец спрашивал, мясисто усмехаясь в бороду...
Дядя Яков действительно вел себя не совсем обычно. Он не заходил в дом, здоровался с Климом рассеянно и как с незнакомым; он шагал
по двору, как
по улице, и, высоко подняв голову, выпятив кадык, украшенный седой щетиной,
смотрел в окна глазами чужого. Выходил он из флигеля почти всегда в полдень, в жаркие часы, возвращался к
вечеру, задумчиво склонив голову, сунув руки в карманы толстых брюк цвета верблюжьей шерсти.
Но,
смотришь, промелькнет утро, день уже клонится к
вечеру, а с ним клонятся к покою и утомленные силы Обломова: бури и волнения смиряются в душе, голова отрезвляется от дум, кровь медленнее пробирается
по жилам. Обломов тихо, задумчиво переворачивается на спину и, устремив печальный взгляд в окно, к небу, с грустью провожает глазами солнце, великолепно садящееся на чей-то четырехэтажный дом.
Теперь и день и ночь, всякий час утра и
вечера принимал свой образ и был или исполнен радужного сияния, или бесцветен и сумрачен,
смотря по тому, наполнялся ли этот час присутствием Ольги или протекал без нее и, следовательно, протекал вяло и скучно.
Они пробыли почти до
вечера. Свита их, прислужники, бродили
по палубе,
смотрели на все, полуразиня рот.
По фрегату раздавалось щелканье соломенных сандалий и беспрестанно слышался шорох шелковых юбок, так что, в иную минуту, почудится что-то будто знакомое… взглянешь и разочаруешься! Некоторые физиономии до крайности глуповаты.
Вечером, после ужина, я пошел немного побродить
по галечниковой отмели. Дойдя до конца ее, я сел на пень, принесенный водой, и стал
смотреть на реку.
Перед сумерками я еще раз сходил
посмотреть на воду. Она прибывала медленно, и, по-видимому, до утра не было опасения, что река выйдет из берегов. Тем не менее я приказал уложить все имущество и заседлать мулов. Дерсу одобрил эту меру предосторожности.
Вечером, когда стемнело, с сильным шумом хлынул страшный ливень. Стало жутко.
Разговаривал я с ней, правда, мало, больше так на нее
смотрел; но читал ей вслух разные трогательные сочинения, пожимал ей украдкой руки, а
по вечерам мечтал с ней рядом, упорно глядя на луну, а не то просто вверх.
Понятно, в кавалерах недостаток,
по обычаю всех таких
вечеров; но ничего, он
посмотрит поближе на эту девушку, — в ней или с ней есть что-то интересное. — «Очень благодарен, буду». — Но учитель ошибся: Марья Алексевна имела цель гораздо более важную для нее, чем для танцующих девиц.
По вечерам он приносил ко мне наверх из библиотеки книги с картинами — путешествие Гмелина и Палласа и еще толстую книгу «Свет в лицах», которая мне до того нравилась, что я ее
смотрел до тех пор, что даже кожаный переплет не вынес...
Все в доме
смотрело сонно, начиная с матушки, которая, не принимая никаких докладов, не знала, куда деваться от скуки, и раз
по пяти на дню ложилась отдыхать, и кончая сенными девушками, которые, сидя праздно в девичьей, с утра до
вечера дремали.
Он приходит
по вечерам к нашему дому, и мы вместе
смотрим на паренька моей подруги…
Мыльников удрученно молчал и чесал затылок. Эх, кабы не водочка!.. Петр Васильич тоже находился в удрученном настроении. Он вздыхал и все
посматривал на Марью. Она по-своему истолковала это настроение милых родственников и, когда
вечером вернулся с работы Семеныч, выставила полуштоф водки с закуской из сушеной рыбы и каких-то грибов.
Кержаки работали дружно, любо-дорого
смотреть, а
по вечерам у Никитича весело заливались старинные кержацкие песни.
Верстовой столб представляется великаном и совсем как будто идет, как будто вот-вот нагонит; надбрежная ракита
смотрит горою, и запоздалая овца, торопливо перебегающая
по разошедшимся половицам моста, так хорошо и так звонко стучит своими копытками, что никак не хочется верить, будто есть люди, равнодушные к красотам природы, люди, способные то же самое чувствовать, сидя
вечером на каменном порожке инвалидного дома, что чувствуешь только, припоминая эти милые, теплые ночи, когда и сонная река, покрывающаяся туманной дымкой, <и> колеблющаяся возле ваших ног луговая травка, и коростель, дерущий свое горло на противоположном косогоре, говорят вам: «Мы все одно, мы все природа, будем тихи теперь, теперь такая пора тихая».
На третьи сутки, в то самое время, как Егор Николаевич Бахарев, восседая за прощальным завтраком,
по случаю отъезда Женни Гловацкой и ее отца в уездный городок, вспомнил о Помаде, Помада в первый раз пришел в себя, открыл глаза, повел ими
по комнате и,
посмотрев на костоправку, заснул снова. До
вечера он спал спокойно и
вечером, снова проснувшись, попросил чаю.
Точно
по огню для Вихрова пробежали эти два-три месяца, которые он провел потом в Воздвиженском с Мари: он с восторгом
смотрел на нее, когда они поутру сходились чай пить; с восторгом видел, как она, точно настоящая хозяйка, за обедом разливала горячее; с восторгом и подолгу взглядывал на нее, играя с ней
по вечерам в карты.
По целым
вечерам Вихров, полулежа в зале на канапе, слушал игру Мари и
смотрел на нее.
Последние же слова ее князю о том, что он не может
смотреть на их отношения серьезно, фраза об извинении
по обязанности гостеприимства, ее обещание, в виде угрозы, доказать ему в этот же
вечер, что она умеет говорить прямо, — все это было до такой степени язвительно и немаскировано, что не было возможности, чтоб князь не понял всего этого.
А то у тебя
по вечерам свеча на окошке часто горела; так сколько раз я, Наташа,
по вечерам к тебе ходил, хоть на свечку твою
посмотреть, хоть тень твою в окне увидать, благословить тебя на ночь.
— Генерал весь
вечер пробудет у Евгения Константиновича, и мы с вами можем потолковать на досуге, — заговорила Нина Леонтьевна, раскуривая сигару. — Надеюсь, что мы не будем играть втемную… Не так ли? Я,
по крайней мере,
смотрю на дело прямо! Я сделаю для вас все, что обещала, а вы должны обеспечить меня некоторым авансом… Ну, пустяки какие-нибудь, тысяч двадцать пока.
Только наказал же меня за него бог! После уж я узнал, что за ним шибко следили и что тот же Андрияшка-антихрист нас всех выдал. Жил я в Крутогорске во всем спокойствии и сумнения никакого не имел,
по той причине, что плата от меня, кому следует, шла исправно. Сидим мы это
вечером, ни об чем не думаем; только вдруг словно в ворота тук-тук.
Посмотрел я в оконце, ан там уж и дом со всех сторон окружен. Обернулся, а в комнате частный."Что, говорит, попался, мошенник!"
Все здесь было как-то не
по ней: общество казалось тяжелым и неуклюжим; в домах все
смотрело неопрятно; грязные улицы и деревянные тротуары наводили уныние; танцевальные
вечера, которые изредка назначались в «благородном» собрании, отличались безвкусием, доходившим до безобразия…
Он рано встает утром, не спит после обеда, не сидит
по целым часам в ватерклозете, и с Бедекером в руках с утра до
вечера нюхает,
смотрит, слушает, глотает.
Весь
вечер и большую часть дня он ходил взад и вперед
по комнате и пил беспрестанно воду, а поутру, придя в училище, так
посмотрел на стоявшего в прихожей сторожа, что у того колени задрожали и руки вытянулись
по швам.
А всё те же звуки раздаются с бастионов, всё так же — с невольным трепетом и суеверным страхом, —
смотрят в ясный
вечер французы из своего лагеря на черную изрытую землю бастионов Севастополя, на черные движущиеся
по ним фигуры наших матросов и считают амбразуры, из которых сердито торчат чугунные пушки; всё так же в трубу рассматривает, с вышки телеграфа, штурманский унтер-офицер пестрые фигуры французов, их батареи, палатки, колонны, движущиеся
по Зеленой горе, и дымки, вспыхивающие в траншеях, и всё с тем же жаром стремятся с различных сторон света разнородные толпы людей, с еще более разнородными желаниями, к этому роковому месту.
— После, как откушают чай, — продолжал Евсей, оробев, — в должность пойдут, а я за сапоги: целое утро чищу, всё перечищу, иные раза
по три;
вечером снимут — опять вычищу. Как, сударыня, не
смотрел: да я ни у одного из господ таких сапог не видывал. У Петра Иваныча хуже вычищены, даром что трое лакеев.
Зашел
посмотреть Даннекерову Ариадну, которая ему понравилась мало, посетил дом Гете, из сочинений которого он, впрочем, прочел одного «Вертера» — и то во французском переводе; погулял
по берегу Майна, поскучал, как следует добропорядочному путешественнику; наконец, в шестом часу
вечера, усталый, с запыленными ногами, очутился в одной из самых незначительных улиц Франкфурта.
Или
вечером сидишь один с сальной свечой в своей комнате; вдруг на секунду, чтоб снять со свечи или поправиться на стуле, отрываешься от книги и видишь, что везде в дверях,
по углам темно, и слышишь, что везде в доме тихо, — опять невозможно не остановиться и не слушать этой тишины, и не
смотреть на этот мрак отворенной двери в темную комнату, и долго-долго не пробыть в неподвижном положении или не пойти вниз и не пройти
по всем пустым комнатам.
Вообще Любинька, по-видимому, окончательно сожгла свои корабли, и об ней ходили самые неприятные для сестрина самолюбия слухи. Говорили, что каждый
вечер у ней собирается кутежная ватага, которая ужинает с полуночи до утра. Что Любинька председает в этой компании и, представляя из себя «цыганку», полураздетая (при этом Люлькин, обращаясь к пьяным друзьям, восклицал:
посмотрите! вот это так грудь!), с распущенными волосами и с гитарой в руках, поет...
Но когда их
по вечеру действительно привезли, связанных
по рукам и
по ногам, с жандармами, вся каторга высыпала к палям
смотреть, что с ними будут делать. Разумеется, ничего не увидали, кроме майорского и комендантского экипажа у кордегардии. Беглецов посадили в секретную, заковали и назавтра же отдали под суд. Насмешки и презрение арестантов вскоре упали сами собою. Узнали дело подробнее, узнали, что нечего было больше и делать, как сдаться, и все стали сердечно следить за ходом дела в суде.
В письме был только печатный бланк с приглашением поступить в члены общества. Сообщался адрес и размер членского взноса. Цифра этого взноса поразила Анну, когда барыня иронически перевела приглашение… Однако девушка спрятала письмо и порой вынимала его
по вечерам и
смотрела с задумчивым удивлением: кто же это мог заметить ее в этой стране и так правильно написать на конверте ее имя и фамилию?
Слухи о том, что Пыльников — переодетая барышня, быстро разнеслись
по городу. Из первых узнали Рутиловы. Людмила, любопытная, всегда старалась все новое увидеть своими глазами. Она зажглась жгучим любопытством к Пыльникову. Конечно, ей надо
посмотреть на ряженую плутовку. Она же и знакома с Коковкиною. И вот как-то раз к
вечеру Людмила сказала сестрам...
Сегодня
вечером решили справлять новоселье. Позвали всех своих знакомых. Передонов ходил
по комнатам и
посматривал, все ли в порядке, нет ли где чего такого, о чем могут донести. Он думал...
По наступлении
вечера он снова пошел
по тому же направлению и увидел, что баба опять стоит у дверей, очевидно, уже не случайно. Она была примыта, приглажена, скалила зубы и не без лукавства
смотрела на него своими выпученными глазами.
Вечером он уже имел с Митенькой продолжительное совещание, во время которого держал себя очень ловко, то есть
смотрел своему амфитриону в глаза, улыбался и
по временам нетерпеливо повертывался в кресле, словно конь, готовый
по первому знаку заржать и пуститься в атаку.
Видя, что все очень заняты рыбной ловлей, старик повез свою молодую мельничиху (так звал он ее весь этот
вечер) вокруг пруда через мост и, обогнув всё верховье, все разливы, воротился уже
по плотине к тому каузу, около которого удили рыбаки и где спокойно сидела и
смотрела на них тучная Арина Васильевна.
А между тем у Гордея Евстратыча из этого заурядного проявления вседневной жизни составлялась настоящая церемония: во-первых, девка Маланья была обязана подавать самовар из секунды в секунду в известное время — утром в шесть часов и
вечером в пять; во-вторых, все члены семьи должны были собираться за чайным столом; в-третьих, каждый пил из своей чашки, а Гордей Евстратыч из батюшкова стакана; в-четвертых, порядок разливания чая, количество выпитых чашек,
смотря по временам года и
по значениям постных или скоромных дней, крепость и температура чая — все было раз и навсегда установлено, и никто не смел выходить из батюшкова устава.
Шалимов. И я не понимаю… но чувствую. Иду
по улице и вижу каких-то людей… У них совершенно особенные физиономии… и глаза…
Смотрю я на них и чувствую: не будут они меня читать… не интересно им это… А зимой читал я на одном
вечере и тоже… вижу —
смотрит на меня множество глаз, внимательно, с любопытством
смотрят, но это чужие мне люди, не любят они меня. Не нужен я им… как латинский язык… Стар я для них… и все мои мысли — стары… И я не понимаю, кто они? Кого они любят? Чего им надо?
Разговор за винтом, шаги Петра, треск в камине раздражали их, и не хотелось
смотреть на огонь;
по вечерам и плакать уже не хотелось, но было жутко и давило под сердцем.
Бывало, забыв лекции и тетради, сидит он в невеселой гостиной осининского дома, сидит и украдкой
смотрит на Ирину: сердце в нем медленно и горестно тает и давит ему грудь; а она как будто сердится, как будто скучает, встанет, пройдется
по комнате, холодно
посмотрит на него, как на стол или на стул, пожмет плечом и скрестит руки; или в течение целого
вечера, даже разговаривая с Литвиновым, нарочно ни разу не взглянет на него, как бы отказывая ему и в этой милостыне; или, наконец, возьмет книжку и уставится в нее, не читая, хмурится и кусает губы, а не то вдруг громко спросит у отца или у брата: как по-немецки"терпение"?
За обедом Литвинову довелось сидеть возле осанистого бель-ома с нафабренными усами, который все молчал и только пыхтел да глаза таращил… но, внезапно икнув, оказался соотечественником, ибо тут же с сердцем промолвил по-русски:"А я говорил, что не надо было есть дыни!"
Вечером тоже не произошло ничего утешительного: Биндасов в глазах Литвинова выиграл сумму вчетверо больше той, которую у него занял, но ни только не возвратил ему своего долга, а даже с угрозой
посмотрел ему в лицо, как бы собираясь наказать его еще чувствительнее именно за то, что он был свидетелем выигрыша.
Далеко оно было от него, и трудно старику достичь берега, но он решился, и однажды, тихим
вечером, пополз с горы, как раздавленная ящерица
по острым камням, и когда достиг волн — они встретили его знакомым говором, более ласковым, чем голоса людей, звонким плеском о мертвые камни земли; тогда — как после догадывались люди — встал на колени старик,
посмотрел в небо и в даль, помолился немного и молча за всех людей, одинаково чужих ему, снял с костей своих лохмотья, положил на камни эту старую шкуру свою — и все-таки чужую, — вошел в воду, встряхивая седой головой, лег на спину и, глядя в небо, — поплыл в даль, где темно-синяя завеса небес касается краем своим черного бархата морских волн, а звезды так близки морю, что, кажется, их можно достать рукой.
Извозчичья карета, нанятая с
вечера, приехала в семь часов утром. Дашу разбудили. Анна Михайловна то бросалась к самовару, то бралась помогать девушке одевать сестру, то входила в комнату Долинского. Взойдет,
посмотрит по сторонам, как будто она что-то забыла, и опять выйдет.
В будни я бываю занят с раннего утра до
вечера. А
по праздникам, в хорошую погоду, я беру на руки свою крошечную племянницу (сестра ожидала мальчика, но родилась у нее девочка) и иду не спеша на кладбище. Там я стою или сижу и подолгу
смотрю на дорогую мне могилу и говорю девочке, что тут лежит ее мама.
Все наши дамы в таком порядке, что любо
посмотреть: с утра до
вечера готовят для нас корпию и перевязки; по-французски не говорят, и даже родственница твоя, княгиня Радугина, — поверишь ли, братец? — прескверным русским языком вот так французов и позорит.
— Пожалуй!.. — согласился Бегушев, бывший, как мы видели, в этот
вечер в давно уже небывалом у него веселом настроении и даже не на шутку подумавший, что было бы очень забавно прокатиться
по Европе с смешной кузиной и поближе
посмотреть спиритов. Он этого нового шарлатанства человечества не знал еще в подробностях.
Такие слова вкрадчиво западали в мой детский ум, и следствием того было, что один раз тетка уговорила меня
посмотреть игрище тихонько; и вот каким образом это сделалось: во все время святок мать чувствовала себя или не совсем здоровою, или не совсем в хорошем расположении духа; общего чтения не было, но отец читал моей матери какую-нибудь скучную или известную ей книгу, только для того, чтоб усыпить ее, и она после чая, всегда подаваемого в шесть часов
вечера, спала часа
по два и более.