Неточные совпадения
Губернаторше донесли об этом его
враги, но она согласилась показать себя, только он должен
смотреть на нее из другой комнаты, в замочную скважину.
— Я государству — не
враг, ежели такое большое дело начинаете, я землю дешево продам. — Человек в поддевке повернул голову, показав Самгину темный глаз, острый нос, седую козлиную бородку,
посмотрел, как бородатый в сюртуке считает поданное ему
на тарелке серебро сдачи со счета, и вполголоса сказал своему собеседнику...
— Я знаю, что я —
враг всему миру, — пролепетал было я (или что-то в этом роде), но, оглянувшись еще раз, я с вызовом
посмотрел на Версилова.
В дверях столовой он столкнулся с Верочкой. Девушка не испугалась по обыкновению и даже не покраснела, а
посмотрела на Привалова таким взглядом, который отозвался в его сердце режущей болью. Это был взгляд
врага, который не умел прощать, и Привалов с тоской подумал: «За что она меня ненавидит?»
«Вот они, эти исторические
враги, от которых отсиживался Тит Привалов вот в этом самом доме, — думал Привалов, когда
смотрел на башкир. — Они даже не знают о том славном времени, когда башкиры горячо воевали с первыми русскими насельниками и не раз побивали высылаемые против них воинские команды… Вот она, эта беспощадная философия истории!»
Входя в бедное его жилище, проезжающий
смотрит на него как
на врага; хорошо, если удастся ему скоро избавиться от непрошеного гостя; но если не случится лошадей?..
Быть может,
на сильную рождаемость следует
смотреть, как
на средство, какое природа дает населению для борьбы с вредными, разрушительными влияниями и прежде всего с такими
врагами естественного порядка, как малочисленность населения и недостаток женщин.
Она изменила о нем свое мнение и
смотрела на него как
на своего
врага, — это было очевидно.
— Нет, мой друг; Савва Силыч — он ее из воспитательного привез — очень правильно
на этот счет рассуждал. Хорошенькая-то, говаривал он, сейчас рядиться начнет, а потом, пожалуй, и глазами играть будет.
Смотришь на нее — ан враг-то и попутал!
Вечером в этот день его опять вызвали в суд, но уже вместе с Николаевым. Оба
врага стояли перед столом почти рядом. Они ни разу не взглянули друг
на друга, но каждый из них чувствовал
на расстоянии настроение другого и напряженно волновался этим. Оба они упорно и неподвижно
смотрели на председателя, когда он читал им решение суда...
В училище меня учили, как командовать солдатом, но совсем не показали, как с ним разговаривать. Ну, я понимаю — атака.
Враг впереди и близко. «Ребята, вся Россия
на нас
смотрит, победим или умрем». Выхватываю шашку из ножен, потрясаю ею в воздухе. «За мной, богатыри. Урррраааа…»
Иоанн
смотрел на Морозова, не говоря ни слова. Кто умел читать в царском взоре, тот прочел бы в нем теперь скрытую ненависть и удовольствие видеть
врага своего униженным; но поверхностному наблюдателю выражение Иоанна могло показаться благосклонным.
На арестантов он
смотрел как
на своих естественных
врагов, и это была первая и главная ошибка его.
Чтобы ввести читателя в уразумение этой драмы, мы оставим пока в стороне все тропы и дороги, по которым Ахилла, как американский следопыт, будет выслеживать своего
врага, учителя Варнавку, и погрузимся в глубины внутреннего мира самого драматического лица нашей повести — уйдем в мир неведомый и незримый для всех, кто
посмотрит на это лицо и близко и издали.
Передонов услышал за собой быстрые, смелые шаги по мосткам, испуганно оглянулся, — Крамаренко поровнялся с ним и
смотрел на него горящими глазами решительно и злобно, бледный, тонкий, как маленький дикарь, готовый броситься
на врага. Этот взгляд пугал Передонова.
— Войдемте
на лестницу, — сказал он. — Я тоже иду к Гезу. Я видел, как вы ехали, и облегченно вздохнул. Можете мне не верить, если хотите. Побежал догонять вас. Страшное, гнусное дело, что говорить! Но нельзя было помешать ему. Если я в чем виноват, то в том, почему ему нельзя было помешать. Вы понимаете? Ну, все равно. Но я был
на вашей стороне; это так. Впрочем, от вас зависит, знаться со мной или
смотреть как
на врага.
Мы не из жалости, не из милости должны бы работать для расширения жизни… мы должны делать это для себя… для того, чтобы не чувствовать проклятого одиночества… не видеть пропасти между нами —
на высоте — и родными нашими — там, внизу, откуда они
смотрят на нас как
на врагов, живущих их трудом!
Уже несколько недель город был обложен тесным кольцом
врагов, закованных в железо; по ночам зажигались костры, и огонь
смотрел из черной тьмы
на стены города множеством красных глаз — они пылали злорадно, и это подстерегающее горение вызывало в осажденном городе мрачные думы.
Видели, как она
на полпути остановилась и, сбросив с головы капюшон плаща, долго
смотрела на город, а там, в лагере
врагов, заметили ее, одну среди поля, и, не спеша, осторожно, к ней приближались черные, как она, фигуры.
Не ожидая помощи, изнуренные трудами и голодом, с каждым днем теряя надежды, люди в страхе
смотрели на эту луну, острые зубья гор, черные пасти ущелий и
на шумный лагерь
врагов — всё напоминало им о смерти, и ни одна звезда не блестела утешительно ля них.
Илья взглянул
на арестанта. Это был высокого роста мужик с угловатой головой. Лицо у него было тёмное, испуганное, он оскалил зубы, как усталая, забитая собака скалит их, прижавшись в угол, окружённая
врагами, не имея силы защищаться. А Петруха, Силачев, Додонов и другие
смотрели на него спокойно, сытыми глазами. Лунёву казалось, что все они думают о мужике...
Вечерами, когда он сидел в большой комнате почти один и вспоминал впечатления дня, — всё ему казалось лишним, ненастоящим, всё было непонятно. Казалось — все знают, что надо жить тихо, беззлобно, но никто почему-то не хочет сказать людям секрет иной жизни, все не доверяют друг другу, лгут и вызывают
на ложь. Было ясно общее раздражение
на жизнь, все жаловались
на тяжесть её, каждый
смотрел на другого, как
на опасного
врага своего, и у каждого недовольство жизнью боролось с недоверием к людям.
Свое прошлое я презираю, стыжусь его, а
на отца я
смотрю теперь как
на своего
врага.
Вы теперь женщина богатая и свободная, ухаживать за вами не совсем честно; да и вы
на каждого вздыхателя должны
смотреть, как
на врага, который хочет отнять у вас и то и другое, то есть и богатство, и свободу.
— Хорошо-с. Если все народы поклоняются единому богу, то почему же вы, мусульмане,
смотрите на христиан, как
на вековечных
врагов своих?
Краснов. Да не мучь ты меня! Скажи ты мне, как
на тебя смотреть-то, какими глазами? Врут, что ль, они? — так гнать их вон, чем ни попадя! Аль, может, правду говорят? Освободи ты мою душу от греха. Скажи ты мне, кто из вас враг-то мой? Была ты там?
Ордынов нахмурил брови и злобно
посмотрел на старика. Тот вздрогнул от его взгляда. Слепое бешенство закипело в груди Ордынова. Он каким-то животным инстинктом чуял близ себя
врага на смерть. Он сам не мог понять, что с ним делается, рассудок отказывался служить ему.
Чувство боли прошло по лицу ее; она опять подняла свою голову и
посмотрела на него с такою насмешкой, так презрительно-нагло, что он едва устоял
на ногах. Потом она указала ему
на спящего старика и — как будто вся насмешка
врага его перешла ей в глаза — терзающим, леденящим взглядом опять взглянула
на Ордынова.
Смотрю, рука у него подвязана; смекнула я, что дорогу ему
враг его перешел; а
враг тогда утомил его и немочь наслал
на него.
Пока продолжались искус, учение, работа — все шло хорошо, но, с принятием его в братство Иисуса, старый
враг — скептицизм снова проснулся: чем больше он
смотрел из-за кулис
на великолепную и таинственную обстановку католицизма, тем меньше он находил веры, и новый ряд мучительных страданий начался для него.
Анатоль не хотел пропустить этой встречи; он взял его за руку и просил выслушать его. Он говорил долго и горячо. Удивленный поляк слушал его с вниманием, пристально
смотрел на него и, глубоко потрясенный, в свою очередь сказал ему: «Вы прилетели, как голубь в ковчег, с вестью о близости берега — и именно в ту минуту, когда я покинул родину и начинаю странническую жизнь. Наконец-то начинается казнь наших
врагов, стан их распадается, и если русский офицер так говорит, как вы, еще не все погибло!»
Русаков (молча
смотрит на нее). Где же тот-то? где мой враг-то?..
О враге-лиходее ни слуху, ни духу… Вспомнит его Настя, сердце так и закипит, так взяла бы его да своими руками и порешила… Не хочется
врага на уме держать, а что-то тянет к окну поглядеть, нейдет ли Алексей, и грустно ли
смотрит он аль весело.
— Правая вера все покрывает, — сказал паломник, — а общение с еретиком в погибель вечную ведет… Не
смотрели бы глаза мои
на лица
врагов Божиих.
Задумалась она, руку ему протянула; он руку-то взял, а она в лицо ему посмотрела-посмотрела, да и говорит: «Да, вы, пожалуй, и правы!» А я стою, как дурак,
смотрю, а у самого так и сосет что-то у сердца, так и подступает. Потом обернулась ко мне,
посмотрела на меня без гнева и руку подала. «Вот, говорит, что я вам скажу:
враги мы до смерти… Ну, да бог с вами, руку вам подаю, — желаю вам когда-нибудь человеком стать — вполне, не по инструкции… Устала я», — говорит ему.
Я видел, как сеттер начал дрожать от волнения, и приготовился схватить его. Если бы он бросился
на малютку медвежонка! Но вышло совсем другое, чего никто не ожидал. Собака
посмотрела на меня, точно спрашивая согласия, и подвигалась вперед медленными, рассчитанными шагами. До медвежонка оставалось всего каких-нибудь пол-аршина, но собака не решалась сделать последнего шага, а только еще сильнее вытянулась и сильно потянула в себя воздух: она желала, по собачьей привычке, сначала обнюхать неизвестного
врага.
Тигр в его глазах стал еще более священным животным. Он все может: под его взглядом и ружья перестают стрелять. Он знает это и потому спокойно
смотрит на приближающихся двуногих
врагов. Разве можно
на такого зверя охотиться? Эти рассуждения казались удэхейцу столь резонными, что, не говоря больше ни слова, он поднял свою винтовку, сдунул с затвора снег и молча отправился по лыжнице назад в свою юрту, а мы сели
на колодину и стали обсуждать, что делать дальше.
«Да, да, да, — мысленно проговорил себе Иосаф Платонович, остановившись
на минуту пред темными стеклами балконной двери. — Да, и Бодростина, и Горданов, это все свойственники… Свойство и дружество!.. Нет, друзья и вправду, видно, хуже
врагов. Ну, да еще
посмотрим, кто кого? Старые охотники говорят, что в отчаянную минуту и заяц кусается, а я хоть и загнан, но еще не заяц».
Мулла приблизился. Я не без тайного волнения
смотрела на заклятого
врага моего отца,
на человека, громившего мою мать за то, что она перешла в христианскую веру, несмотря
на его запрещение.
Палтусов
смотрел ему вслед. Умер Лещов. Марья Орестовна собралась жить враздел с мужем.
На чьем же попечении останется этот задерганный обыватель? Надо его прибрать к рукам, пока не явятся новые руководители. Нетов раскланялся с Краснопёрым и с камер-юнкером мимоходом, не стал с ними заговаривать, потом взял в сторону, раскланялся и с кучкой, где выглядывало рябое лицо его
врага и «обличителя», кажется, улыбнулся им. Подал руку всем троим, что-то сказал и, сделав жест правой рукой, перезнакомил их с зятем.
Другие
враги Бестужева, Шуваловы и Воронцов, держались благодаря своим женам, но трепетали перед всемогущим канцлером. Великий князь, о котором Бестужев отзывался с величайшим презрением, лишенный своей голштинской свиты, которую канцлер выгнал без всяких церемоний из России, и великая княгиня,
на которую он
смотрел как
на малозначащую девочку, окруженные соглядатаями, не могли ни двинуться, ни вымолвить слова без его ведома.
Волынской блаженствует; он торжествует заранее и,
смотря на все в волшебное стекло любви, видит в своем
враге ловкого, умного любимца императрицы. Они беседуют, шутят друг с другом, как будто никогда не ссорились, и государыня утешается, что согласие водворилось между ними так скоро по манию ее воли.
Посмотрели бы вы
на Василия Федоровича, когда шестьдесят с лишком лет осыпали голову его снегом; вы и тогда сказали б: этот взор, в проблески одушевления, должен был нападать
на врага орлиным гневом; эта исполинская рука, вооруженная мечом, должна была укладывать под собою ряды мертвецов; эта грудь широкая, мохнатая, эта вся геркулесовская обстановка — созданы быть оплотом боевым.
В самом деле, Лиза
смотрела с каким-то особенным участием
на картину, висевшую
на стене, с изображением Девы Орлеанской в ту самую минуту, когда она со знаменем в руке, торжествуя победу над
врагами Франции, опускает свои взоры с небесной выси
на землю и встречается ими с глазами молодого рыцаря, простирающего к ней с любовью руки.
Не жалованье и не стол с квартирою удерживали ее сложить с себя обязанности компаньонки девушки, которая
смотрит на нее, как
на врага, а самая эта девушка, в которой Елизавета Петровна чутким сердцем угадывала жертву чьей-то адски искусно задуманной и исполняемой интриги.
Она считала, хотя и незнакомого с ней, Ивана Сергеевича Дмитревского в числе сторонников ее мужа и запомнила его место, чтобы
посмотреть на одного из своих
врагов.
— Увы, к сожалению, Любовь Аркадьевна так замкнута. Она
смотрит на всех окружающих, как
на врагов, а
на меня в особенности… У ней, по-видимому, есть какое-то горе… Мне кажется, она кого-то полюбила…
И так жутко
посмотрела на меня, что не любовь, а ненависть, словно к
врагу, прочел я в этих родных глазах. Так стало мне тоскливо и холодно, будто сижу я в самом настоящем окопе под дождем и прямо в меня целится проклятый немец. Конечно, завтра же куплю две тысячи папирос и разложу по всем столам, пусть не думает, что я жаден… но как она не понимает, что здесь не в жадности дело? Ах, Сашенька, Сашенька!
Опять
на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была
на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз,
смотрел на своего
врага, полкового командира, желая найти
на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул
на Ростова, а
смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
Пьер робко чрез очки
посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих
врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул
на нее.