Неточные совпадения
— Я часто гуляю в поле,
смотрю, как там казармы для артиллеристов строят. Сам — лентяй, а люблю
смотреть на
работу.
Смотрю и думаю: наверное, люди когда-нибудь устанут от мелких, подленьких делишек, возьмутся всею силою
за настоящее, крупное дело и — сотворят чудеса.
Город уже проснулся, трещит, с недостроенного дома снимают леса, возвращается с
работы пожарная команда, измятые, мокрые гасители огня равнодушно
смотрят на людей, которых учат ходить по земле плечо в плечо друг с другом, из-за угла выехал верхом на пестром коне офицер,
за ним, перерезав дорогу пожарным, громыхая железом, поползли небольшие пушки, явились солдаты в железных шлемах и прошла небольшая толпа разнообразно одетых людей, впереди ее чернобородый великан нес икону, а рядом с ним подросток тащил на плече, как ружье, палку с национальным флагом.
Райский с раннего утра сидит
за портретом Софьи, и не первое утро сидит он так. Он измучен этой
работой.
Посмотрит на портрет и вдруг с досадой набросит на него занавеску и пойдет шагать по комнате, остановится у окна, посвистит, побарабанит пальцами по стеклам, иногда уйдет со двора и бродит угрюмый, недовольный.
Распорядившись утром по хозяйству, бабушка, после кофе, стоя сводила у бюро счеты, потом садилась у окон и глядела в поле, следила
за работами,
смотрела, что делалось на дворе, и посылала Якова или Василису, если на дворе делалось что-нибудь не так, как ей хотелось.
— Я бы могла и
за полевыми
работами смотреть, да бабушка не пускает.
Все люди на дворе, опешив
за работой, с разинутыми ртами глядели на Райского. Он сам почти испугался и
смотрел на пустое место: перед ним на земле были только одни рассыпанные зерна.
И глупая веселость его и французская фраза, которая шла к нему как к корове седло, сделали то, что я с чрезвычайным удовольствием выспался тогда у этого шута. Что же до Васина, то я чрезвычайно был рад, когда он уселся наконец ко мне спиной
за свою
работу. Я развалился на диване и,
смотря ему в спину, продумал долго и о многом.
Ему также все равно, где ни быть: придут ли в прекрасный порт или станут на якорь у бесплодной скалы; гуляет ли он на берегу или
смотрит на корабле
за работами — он или делает дело, тогда молчит и делает комическое лицо, или поет и хохочет.
Я, если хороша погода, иду на ют и любуюсь окрестностями,
смотрю в трубу на холмы, разглядываю деревни, хижины, движущиеся фигуры людей, вглядываюсь внутрь хижин, через широкие двери и окна, без рам и стекол, рассматриваю проезжающие лодки с группами японцев; потом сажусь
за работу и работаю до обеда.
Вступление экспедиции в село Успенку для деревенской жизни было целым событием. Ребятишки побросали свои игры и высыпали
за ворота: из окон выглядывали испуганные женские лица; крестьяне оставляли свои
работы и подолгу
смотрели на проходивший мимо них отряд.
За день мы успевали пройти от 15 до 25 км,
смотря по местности, погоде и той
работе, которая производилась в пути.
— Вы видите, — продолжала она: — у меня в руках остается столько-то денег. Теперь: что делать с ними! Я завела мастерскую затем, чтобы эти прибыльные деньги шли в руки тем самым швеям,
за работу которых получены. Потому и раздаю их нам; на первый раз, всем поровну, каждой особо. После
посмотрим, так ли лучше распоряжаться ими, или можно еще как-нибудь другим манером, еще выгоднее для вас. — Она раздала деньги.
Весь надзор теперь сводится к тому, что рядовой сидит в камере,
смотрит за тем, «чтобы не шумели», и жалуется начальству; на
работах он, вооруженный револьвером, из которого, к счастью, не умеет стрелять, и шашкою, которую трудно вытянуть из заржавленных ножен, стоит,
смотрит безучастно на
работы, курит и скучает.
Она вздохнула трудно и тяжело, как бы переводя дыхание после тяжелой
работы, и оглянулась кругом. Она не могла бы сказать, долго ли длилось молчание, давно ли смолк студент, говорил ли он еще что-нибудь… Она
посмотрела туда, где
за минуту сидел Петр… Его не было на прежнем месте.
Каждый день надо было раза два побывать в роще и осведомиться, как сидят на яйцах грачи; надо было послушать их докучных криков; надо было
посмотреть, как развертываются листья на сиренях и как выпускают они сизые кисти будущих цветов; как поселяются зорки и малиновки в смородинных и барбарисовых кустах; как муравьиные кучи ожили, зашевелились; как муравьи показались сначала понемногу, а потом высыпали наружу в бесчисленном множестве и принялись
за свои
работы; как ласточки начали мелькать и нырять под крыши строений в старые свои гнезда; как клохтала наседка, оберегая крошечных цыпляток, и как коршуны кружились, плавали над ними…
Когда Плавин принялся рисовать, Павел сейчас же стал у него
за спиною и принялся с величайшим любопытством
смотреть на его
работу.
Александра Петровна неожиданно подняла лицо от
работы и быстро, с тревожным выражением повернула его к окну. Ромашову показалось, что она
смотрит прямо ему в глаза. У него от испуга сжалось и похолодело сердце, и он поспешно отпрянул
за выступ стены. На одну минуту ему стало совестно. Он уже почти готов был вернуться домой, но преодолел себя и через калитку прошел в кухню.
Александр часто гулял по окрестностям. Однажды он встретил толпу баб и девок, шедших в лес
за грибами, присоединился к ним и проходил целый день. Воротясь домой, он похвалил девушку Машу
за проворство и ловкость, и Маша взята была во двор ходить
за барином. Ездил он иногда
смотреть полевые
работы и на опыте узнавал то, о чем часто писал и переводил для журнала. «Как мы часто врали там…» — думал он, качая головой, и стал вникать в дело глубже и пристальнее.
Когда я вслед
за ними вошел на террасу — исключая Вареньки, сестры Дмитрия, которая только внимательно
посмотрела на меня своими большими темно-серыми глазами, — каждая из дам сказала мне несколько слов, прежде чем они снова взяли каждая свою
работу, а Варенька вслух начала читать книгу, которую она держала у себя на коленях, заложив пальцем.
А братан с Егоровым, как вышли в поле, стали посередь миру и говорят: стой, миряна, никто
за работу не берись,
смотри, что будет…
Даже странно было
смотреть, как иной из них работает, не разгибая шеи, иногда по нескольку месяцев, единственно для того, чтоб в один день спустить весь заработок, все дочиста, а потом опять, до нового кутежа, несколько месяцев корпеть
за работой.
На прочих арестантов они
смотрели с достоинством и даже с снисходительностью, ссор ненужных не затевали, у начальства были на хорошем счету, на
работах являлись как будто распорядителями, и ни один из них не стал бы придираться, например,
за песни; до таких мелочей они не унижались.
Они с любовью
смотрели на наши страдания, которые мы старались им не показывать. Особенно доставалось нам сначала на
работе,
за то, что в нас не было столько силы, как в них, и что мы не могли им вполне помогать. Нет ничего труднее, как войти к народу в доверенность (и особенно к такому народу) и заслужить его любовь.
Неусыпно и неослабно
смотрел дедушка
за крестьянскими и
за господскими
работами: вовремя убрался с сенокосом, вовремя сжал яровое и ржаное и вовремя свез в гумно.
— А должно быть, шустер твой мальчишка-то, сват Аким, не тебе чета! — начал Глеб, снова принимаясь
за работу. — Вишь, как отделал моего парня-то… Да и лукав же, видно, даром от земли не видок: «Поди, говорит, тятька зовет!»
Смотри, не напроказил бы там чего.
Раз в неделю его сестра — сухая, стройная и гордая — отправлялась
за город в маленькой коляске, сама правя белой лошадью, и, медленно проезжая мимо
работ, холодно
смотрела, как красное мясо кирпичей связывается сухожилиями железных балок, а желтое дерево ложится в тяжелую массу нервными нитями.
С того времени не проходило дня, чтоб молодой человек, в известный час, не являлся под окнами их дома. Между им и ею учредились неусловленные сношения. Сидя на своем месте
за работой, она чувствовала его приближение, — подымала голову,
смотрела на него с каждым днем долее и долее. Молодой человек, казалось, был
за то ей благодарен: она видела острым взором молодости, как быстрый румянец покрывал его бледные щеки всякий раз, когда взоры их встречались. Через неделю она ему улыбнулась…
Дёргая себя
за ухо, ходит Пётр Артамонов,
посматривает на
работу. Сочно всхрапывает пила, въедаясь в дерево, посвистывают, шаркая, рубанки, звонко рубят топоры, слышны смачные шлепки извести, и всхлипывает точило, облизывая лезвие топора. Плотники, поднимая балку, поют «Дубинушку», молодой голос звонко выводит...
«Я сломал ему челюсть…» — подумал я, и ноги мои подкосились. Благословляя судьбу
за то, что ни фельдшера, ни акушерок нет возле меня, я воровским движением завернул плод моей лихой
работы в марлю и спрятал в карман. Солдат качался на табурете, вцепившись одной рукой в ножку акушерского кресла, а другою — в ножку табурета, и выпученными, совершенно ошалевшими глазами
смотрел на меня. Я растерянно ткнул ему стакан с раствором марганцовокислого калия и велел...
На другой день, рано поутру, в прохладной западной тени погреба начиналась шумная
работа: повара потрошили, а все дворовые и горничные девушки и девочки, пополам со смехом, шутками и бранью щипали перепелок; доставалось тут охотникам, которых в шутку называли «побродяжками»
за их многочисленную добычу, без шуток надоедавшую всем, потому что эту пустую
работу надобно было производить осторожно и медленно, не прорывая кожи,
за чем строго
смотрела ключница.
Крупёрам, которые сидят по концам стола,
смотрят за ставками и рассчитываются, ужасно много
работы.
Прежде, в отсутствие моего отца, мне случалось управлять несколькими деревнями и
смотреть за производством сельских
работ.
Долго, очень долго
смотрела Юлия вслед ему и потом в раздумье села
за пяльцы, но не могла вышивать, потому что в подобном состоянии только для вида садилась
за работу.
Юлия, по-видимому, глядевшая на свою
работу, в то же время прилежно следила
за Бахтиаровым и, поймав его продолжительный взгляд на Масурову,
посмотрела на него с немым укором.
Иногда вечерами, кончив
работу, или в канун праздника, после бани, ко мне в пекарню приходили Цыган, Артем и
за ними — как-то боком, незаметно подваливался Осип. Усаживались вокруг приямка перед печью, в темном углу, — я вычистил его от пыли, грязи, он стал уютен. По стенам сзади и справа от нас стояли полки с хлебными чашками, а из чашек, всходя, поднималось тесто — точно лысые головы, прячась,
смотрели на нас со стен. Мы пили густой кирпичный чай из большого жестяного чайника, — Пашка предлагал...
Он, держась рукой
за голову,
смотрел на меня, и на лице его отразилась
работа мысли, ищущей для себя формы.
…Крендельная мирно и оживленно ликовала. Все настроились деловито, взялись
за работу дружно, все
смотрели друг на друга как бы новыми глазами — доверчиво, ласково и смущенно, а Цыган пел петухом...
Не
смотря на все возражения моего рассудка, дерзкая мысль сделаться писателем поминутно приходила мне в голову. Наконец не будучи более в состоянии противиться влечению природы, я сшил себе толстую тетрадь с твердым намерением наполнить ее чем бы то ни было. Все роды поэзии (ибо о смиренной прозе я еще и не помышлял) были мною разобраны, оценены, и я непременно решился на эпическую поэму, почерпнутую из Отечественной Истории. Не долго искал я себе героя. Я выбрал Рюрика — и принялся
за работу.
Лиза (решительно). Вот что: укажите мне
работу такую,
за которую бы больше платили; а то,
посмотрите, вот какая комната, вон бабушка, как она одета! У нас ничего нет; я работаю-работаю и никак из нужды не выбьюсь. (Плачет.)
Пока продолжались искус, учение,
работа — все шло хорошо, но, с принятием его в братство Иисуса, старый враг — скептицизм снова проснулся: чем больше он
смотрел из-за кулис на великолепную и таинственную обстановку католицизма, тем меньше он находил веры, и новый ряд мучительных страданий начался для него.
— Нет того, чтоб посидеть
за работой; какая надобность бегать на солдат
смотреть, — сказала Анна Федоровна. — Ну что, где поместились офицеры?
Премудрость нынешнего света
Не
смотрит за предел балета!
Балет на сцене — в обществе балет;
Страдают ноги и паркет,
Куда как весело, ей богу.
Захочется ль у нас кому
В beau monde открыть себе дорогу,
Работы нет его уму,
Умей он поднимать лишь ногу
И всё, чтобы сказать: сегодня я туда,
А завтра буду там… есть из чего стараться.
Тоска!
— Алексея Трифонова доводится мне в Красну Рамень посылать, — объявил Патап Максимыч стоявшей без шапок толпе работников. — Оттоль ему надо еще кой-куда съездить. Потому с нонешнего дня
за работами будет
смотреть Григорий Филиппыч… Слушаться его!.. Почитать во всем… У него на руках и расчеты заработков.
— Сейчас нельзя, — заметил Стуколов. — Чего теперь под снегом увидишь? Надо ведь землю копать, на дне малых речонок
смотреть… Как можно теперь? Коли условие со мной подпишешь, поедем по весне и примемся
за работу, а еще лучше ехать около Петрова дня, земля к тому времени просохнет… болотисто уж больно по тамошним местам.
С крещенского сочельника, когда Микешка вновь принят был зятем в дом, он еще капли в рот не брал и работал усердно. Только
работа его не спорилась: руки с перепоя дрожали. Под конец взяла его тоска — и выпить хочется и погулять охота, а выпить не на что, погулять не в чем. Украл бы что, да по приказу Аксиньи Захаровны зорко
смотрят за ним. Наверх Микешке ходу нет. Племянниц еще не видал: Аксинья Захаровна заказала братцу любезному и близко к ним не подходить.
Наутро
смотрит, на зорьке Дина вышла на порог с куклой. А куклу уж лоскутками красными убрала и качает, как ребенка, сама по-своему прибаюкивает. Вышла старуха, забранилась
за нее, выхватила куклу, разбила ее, услала куда-то Дину на
работу.
Один раз, ночью, он пошел по острогу и увидал, что из-под одной нары сыплется земля. Он остановился
посмотреть. Вдруг Макар Семенов выскочил из-под нары и с испуганным лицом взглянул на Аксенова. Аксенов хотел пройти, чтоб не видеть его; но Макар ухватил его
за руку и рассказал, как он прокопал проход под стенами и как он землю каждый день выносит в голенищах и высыпает на улицу, когда их гоняют на
работу. Он сказал...
Андрей Иванович не мог без раздражения
смотреть на ее
работу; эта суетливая, лихорадочная
работа за такие гроши возмущала его; он требовал, чтоб Александра Михайловна бросила фабрику и искала другой
работы, прямо даже запрещал ей работать. Происходили ссоры. Андрей Иванович бил Александру Михайловну, она плакала. Все поиски более выгодной
работы не вели ни к чему.
Позвали, наконец, Андрея Ивановича. Доктор, с усталым и раздраженным лицом, измученный бессмысленностью своей
работы, выстукал его, выслушал и взялся
за пульс. Андрей Иванович
смотрел на доктора, готовый к бою: он заставит себя принять — он не женщина и не мужик и знает свои права. Больничный сбор взыскивают каждый год, а болен стал, — лечись, где хочешь?
Большого роста, еще не старый, с обличьем солдата, в бородке, под гребенку остриженный, он то и дело смеялся и рассуждал
за работой; в свободные от
работы часы ходил подбоченясь развалистой поступью, туда и сюда, в поля, на гумно, в другие мастерские, вызывался молотить, или веять, или косить,
смотря в какую пору. Он же исправлял и всякие починки по тележной части.