Неточные совпадения
— Осторожность — хорошее качество, — сказал Бердников, и снова Самгин увидал лицо его комически
сморщенным. Затем толстяк неожиданно и как-то беспричинно засмеялся. Смеялся он всем телом, смех ходил в нем волнами, колыхая живот, раздувая
шею, щеки, встряхивая толстые бабьи плечи, но смех был почти бесшумен, он всхлипывал где-то в животе, вырываясь из надутых щек и губ глухими булькающими звуками...
— Здравствуйте, батюшка! Извините, что в халате принимаю: всё лучше, чем совсем не принять, — сказал он, запахивая халатом свою толстую, складками
сморщенную сзади
шею. — Я не совсем здоров и не выхожу. Как это вас занесло в наше тридевятое царство?
Потом, с прибавлением теплоты в воздухе, с каждым днем токует громче, дольше, горячее и, наконец, доходит до исступления:
шея его распухает, перья на ней поднимаются, как грива, брови, спрятанные во впадинках, прикрытые в обыкновенное время тонкою,
сморщенною кожицею, надуваются, выступают наружу, изумительно расширяются, и красный цвет их получает блестящую яркость.
Один портрет во весь рост привлек на себя внимание князя: он изображал человека лет пятидесяти, в сюртуке покроя немецкого, но длиннополом, с двумя медалями на
шее, с очень редкою и коротенькою седоватою бородкой, со
сморщенным и желтым лицом, с подозрительным, скрытным и скорбным взглядом.
Когда-то давно Ганна была и красива и «товста», а теперь остались у ней кожа да кости. Даже сквозь жупан выступали на спине худые лопатки. Сгорбленные плечи, тонкая
шея и
сморщенное лицо делали Ганну старше ее лет, а обмотанная бумажною шалью голова точно была чужая. Стоптанные старые сапоги так и болтались у ней на ногах. С моста нужно было подняться опять в горку, и Ганна приостановилась, чтобы перевести немного дух: у ней давно болела грудь.
Худые и тонкие, с загоревшею,
сморщенною кожей
шеи, как у жареного гуся, замотанные тяжелыми платками головы и сгорбленные, натруженные спины этих старух представляли резкий контраст с плотными и белыми тулянками, носившими свои понитки в накидку.
Она была очень некрасива в настоящую минуту: желтое,
сморщенное лицо, с мешками под глазами, неприятно выкаченные серые глаза, взбитые клочьями остатки белокурых волос на голове и брюзглая полнота, которая портила ей
шею, плечи и талию.
Рядом с Власовой сидела маленькая старушка, лицо у нее было
сморщенное, а глаза молодые. Повертывая тонкую
шею, она вслушивалась в разговор и смотрела на всех странно задорно.
Один раз, когда, после молитвы, она опять явилась ему, он стал молиться ей, ее душеньке, о том, чтоб она отпустила, простила его. И когда он к утру повалился на примятый мешок, он крепко заснул, и во сне она, с своей худой,
сморщенной, перерезанной
шеей пришла к нему.
И одеваясь и слезая, старик покачивал головой на тонкой
сморщенной, загорелой
шее и не переставая шамкал беззубым ртом.
Васса укутывала
шею Званцева шарфом. Он стоял перед нею, капризно выпятив губы,
сморщенный, икры его вздрагивали. Фоме стало противно смотреть на них, он отошел на другой плот. Его удивляло, что все эти люди ведут себя так, точно они не слышали песни. В его груди она жила, вызывая у него беспокойное желание что-то сделать, сказать.
Когда он очнулся, его голова лежала на коленях деда, над лицом его наклонилось дедово лицо, жалкое и
сморщенное более, чем всегда, и из дедовых глаз, испуганно моргавших, капают на его, Лёнькин, лоб маленькие мутные слёзы и очень щекотят, скатываясь по щекам на
шею…
Воротился казначей с Софронием. Блаженный пришел босиком, в грязной старенькой свитке, подпоясан бечевкой, на
шее коротенькая манатейка, на голове порыжевшая камилавочка. Был он сед как лунь, худое, бледное,
сморщенное лицо то и дело подергивало у него судорогой, тусклые глаза глядели тупо и бессмысленно.
По Невскому шел маленький,
сморщенный старичок с орденом на
шее. За ним вприпрыжку следовал маленький молодой человек с кокардой и лиловым носиком. Старичок был нахмурен и сосредоточен, молодой человек озабоченно мигал глазками и, казалось, собирался плакать. Оба шли к Евлампию Степановичу.
Безобразие старости выказывалось на ней теперь сильнее, потому что
шея,
сморщенная, как подбородок индейского петуха, была открыта.