Неточные совпадения
— Вот как! — проговорил князь. — Так и мне собираться? Слушаю-с, — обратился он к жене садясь. — А ты вот что, Катя, — прибавил он к меньшой дочери, — ты когда-нибудь, в один прекрасный день, проснись и скажи себе: да ведь я совсем здорова и весела, и пойдем с
папа опять рано утром по морозцу гулять. А?
— Ах, что ты со мной сделала! — сказал
папа, улыбаясь и приставив руку ко рту с той стороны, с которой сидела Мими. (Когда он это делал, я всегда
слушал с напряженным вниманием, ожидая чего-нибудь смешного.) — Зачем ты мне напомнила об его ногах? я посмотрел и теперь ничего есть не буду.
Сказав с Карлом Иванычем еще несколько слов о понижении барометра и приказав Якову не кормить собак, с тем чтобы на прощанье выехать после обеда
послушать молодых гончих,
папа, против моего ожидания, послал нас учиться, утешив, однако, обещанием взять на охоту.
Вот
послушайте, — обратилась она к
папа, — что говорит ваша дочь… как вам нравится это признание!..» Он, бедный, был смущен и жалок больше меня и смотрел вниз; я знала, что он один не сердится, а мне хотелось бы умереть в эту минуту со стыда…
—
Папа и mes tantes! — с пренебрежением повторил он, — много знают они:
послушайте их!
—
Послушай,
папа… я никогда и ни о чем не просила тебя, — заговорила она, и чарующая нежность зазвенела в ее дрожащем голосе. — Мы расстаемся, может быть, навсегда… Еще раз прошу тебя — успокойся…
— Ты сиди пока здесь и
слушай, — просила девушка, — я боюсь, чтобы с
папой не сделалось дурно… Понял? Чуть что, сейчас же скажи мне.
Ну, и подлинно
слушают, потому что народ не рассуждает; ему только скажи, что так, мол, при царе Горохе было или там что какой ни на есть
папа Дармос был, которого тело было ввержено в реку Тивирь, и от этого в реке той вся рыба повымерла, — он и верит.
Вечером, ежели гостей никого нет, после чаю, который мы пьем в тенистой галерее, и после прогулки с
папа по хозяйству я ложусь на старое свое место, в вольтеровское кресло, и,
слушая Катенькину или Любочкину музыку, читаю и вместе с тем мечтаю по-старому.
Будучи на первом курсе, Александров с жадным вниманием
слушал его поразительные лекции о римских
папах эпохи Возрождения и о Савонаролле. Но теперь он читал о разрыве церквей, об исхождении святого духа, о причастии под одним или под двумя видами, о непогрешимости
пап и о соборах. Эта тема была суха, схоластична, трудно понимаема.
— Довольно!
Слушайте, я бросил
папу! К черту шигалевщину! К черту
папу! Нужно злобу дня, а не шигалевщину, потому что шигалевщина ювелирская вещь. Это идеал, это в будущем. Шигалев ювелир и глуп, как всякий филантроп. Нужна черная работа, а Шигалев презирает черную работу.
Слушайте:
папа будет на Западе, а у нас, у нас будете вы!
—
Слушаю, — сказал Полторацкий, приложив руку к
папахе, и поехал к своей роте. Сам он свел цепь на правую сторону, с левой же стороны велел это сделать фельдфебелю. Раненого между тем четыре солдата унесли в крепость.
Саша. Не говори, не говори,
папа! И
слушать не хочу. Надо бороться с мрачными мыслями. Он хороший, несчастный, непонятый человек; я буду его любить, пойму, поставлю его на ноги. Я исполню свою задачу. Решено!
На суде близость товарищей привела Каширина в себя, и он снова, на мгновение, увидел людей: сидят и судят его и что-то говорят на человеческом языке,
слушают и как будто понимают. Но уже на свидании с матерью он, с ужасом человека, который начинает сходить с ума и понимает это, почувствовал ярко, что эта старая женщина в черном платочке — просто искусно сделанная механическая кукла, вроде тех, которые говорят: «
папа», «мама», но только лучше сделанная. Старался говорить с нею, а сам, вздрагивая, думал...
— Нет, и — не хочу! — решительно ответила девушка, усаживаясь за стол. — Это будет — когда я ворочусь к ним, — значит, вечером, — потому что я пробуду у вас весь день. Зачем же с утра думать о том, что будет ещё только вечером?
Папа рассердится, но от него можно уйти и не
слушать… Тётя? — она без памяти любит меня! Они? Я могу заставить их ходить вокруг меня на четвереньках… Вот бы смешно!.. Чернонебов не может, потому что у него живот!
Лизавета Ивановна. Охота тебе,
папа,
слушать ее!
Папа слушал с грустным изумлением и очень серьезно; молчал и внимательно глядел на меня. Потом стал говорить умно и веско.
О моих впечатлениях от Петербурга, от профессоров и первых лекций я подробно написал домой. В ответном письме
папа просил меня сообщать ему содержание лекций, которые я буду
слушать, и писал...
Дверь мне отворила мама.
Папа уже спал. Я с увлечением стал рассказывать о пьяных учителях, о поджоге Добрыниным своего дома. Мама
слушала холодно и печально, В чем дело? Видимо, в чем-то я проштрафился. Очень мне было знакомо это лицо мамино: это значило, что
папа чем-нибудь возмущен до глубины души и с ним предстоит разговор. И мама сказала мне, чем
папа возмущен: что я не приехал домой с бала, когда начался пожар.
Когда я был в приготовительном! классе, я в первый раз прочел Майн-Рида, «Охотники за черепами». И каждый день за обедом в течение одной или двух недель я подробно рассказывал
папе содержание романа, — рассказывал с великим одушевлением. А
папа слушал с таким же одушевлением, с интересом расспрашивал, — мне казалось, что и для него ничего не могло быть интереснее многотрудной охоты моих героев за скальпами. И только теперь я понимаю, — конечно,
папа хотел приучить меня рассказывать прочитанное.
Она читает со светящимися изнутри глазами,
папа благоговейно и серьезно
слушает, облокотившись о ручку кресла я положив на ладонь большой свой лоб.
— Это
папа говорит. Вы, говорит, несчастные дети. Даже
слушать его странно. Вы, говорит, несчастные, я несчастный и мама несчастная. Молитесь, говорит, богу и за себя и за нее.
— Гм… Ну, а того…
послушай, про меня
папа ничего не говорит?
— Только, ради бога, не говорите маме… Вообще никому не говорите, потому что тут секрет. Не дай бог, узнает мама, то достанется и мне, и Соне, и Пелагее… Ну,
слушайте. С
папой я и Соня видимся каждый вторник и пятницу. Когда Пелагея водит нас перед обедом гулять, то мы заходим в кондитерскую Апфеля, а там уж нас ждет
папа… Он всегда в отдельной комнатке сидит, где, знаете, этакий мраморный стол и пепельница в виде гуся без спины…
— Вот что, Мая! — с деловым видом проговорил Юрик, встречая девочку на пороге дома. —
Папа и Лидочка с няней уехали в город, а к нам приедет сегодня новый учитель. Вот мы и решили подшутить над ним на первых же порах и поставить его в тупик. А ты должна помочь нам в этом.
Слушай… — И Юрка, наклонившись к уху девочки, зашептал ей что-то, отчего Мая так и покатилась со смеху.
—
Послушай, Володя, помнишь, ты обещал мне обвенчаться, как только мы сюда приедем…
Папа и мама тогда уж наверное простят нас… Не поедем в Москву… Обвенчаемся и поедем в Петербург.
Она присела к столу и
послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же
папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.