Неточные совпадения
Девушка взяла мешок и собачку, дворецкий и артельщик другие мешки. Вронский взял под руку мать; но когда они уже выходили из вагона, вдруг несколько человек
с испуганными
лицами пробежали мимо. Пробежал и начальник станции в своей необыкновенного цвета фуражке. Очевидно, что-то
случилось необыкновенное. Народ от поезда бежал назад.
Последние слова он уже сказал, обратившись к висевшим на стене портретам Багратиона и Колокотрони, [Колокотрони — участник национально-освободительного движения в Греции в 20-х г. XIX в.] как обыкновенно
случается с разговаривающими, когда один из них вдруг, неизвестно почему, обратится не к тому
лицу, к которому относятся слова, а к какому-нибудь нечаянно пришедшему третьему, даже вовсе незнакомому, от которого знает, что не услышит ни ответа, ни мнения, ни подтверждения, но на которого, однако ж, так устремит взгляд, как будто призывает его в посредники; и несколько смешавшийся в первую минуту незнакомец не знает, отвечать ли ему на то дело, о котором ничего не слышал, или так постоять, соблюдши надлежащее приличие, и потом уже уйти прочь.
— Так вот что, панове-братове,
случилось в эту ночь. Вот до чего довел хмель! Вот какое поруганье оказал нам неприятель! У вас, видно, уже такое заведение: коли позволишь удвоить порцию, так вы готовы так натянуться, что враг Христова воинства не только снимет
с вас шаровары, но в самое
лицо вам начихает, так вы того не услышите.
Случалось, что петлей якорной цепи его сшибало
с ног, ударяя о палубу, что не придержанный у кнека [Кнек (кнехт) — чугунная или деревянная тумба, кнехты могут быть расположены по парно для закрепления швартовых — канатов, которыми судно крепится к причалу.] канат вырывался из рук, сдирая
с ладоней кожу, что ветер бил его по
лицу мокрым углом паруса
с вшитым в него железным кольцом, и, короче сказать, вся работа являлась пыткой, требующей пристального внимания, но, как ни тяжело он дышал,
с трудом разгибая спину, улыбка презрения не оставляла его
лица.
Как это
случилось, он и сам не знал, но вдруг что-то как бы подхватило его и как бы бросило к ее ногам. Он плакал и обнимал ее колени. В первое мгновение она ужасно испугалась, и все
лицо ее помертвело. Она вскочила
с места и, задрожав, смотрела на него. Но тотчас же, в тот же миг она все поняла. В глазах ее засветилось бесконечное счастье; она поняла, и для нее уже не было сомнения, что он любит, бесконечно любит ее, и что настала же, наконец, эта минута…
И
с той поры, когда
случалосьИдти той площадью ему,
В его
лице изображалось
Смятенье.
Когда это
с ней
случалось, она нескоро выходила наружу; самое ее
лицо принимало тогда выражение упрямое, почти тупое.
Если когда-нибудь и
случалось противоречие, какой-нибудь разлад, то она приписывала его никак не себе, а другому
лицу,
с кем имела дело, а если никого не было, так судьбе. А когда явился Райский и соединил в себе и это другое
лицо и судьбу, она удивилась, отнесла это к непослушанию внука и к его странностям.
— Стебельков, — продолжал он, — слишком вверяется иногда своему практическому здравомыслию, а потому и спешит сделать вывод сообразно
с своей логикой, нередко весьма проницательной; между тем происшествие может иметь на деле гораздо более фантастический и неожиданный колорит, взяв во внимание действующих
лиц. Так
случилось и тут: зная дело отчасти, он заключил, что ребенок принадлежит Версилову; и однако, ребенок не от Версилова.
Ничего подобного этому я не мог от нее представить и сам вскочил
с места, не то что в испуге, а
с каким-то страданием,
с какой-то мучительной раной на сердце, вдруг догадавшись, что
случилось что-то тяжелое. Но мама не долго выдержала: закрыв руками
лицо, она быстро вышла из комнаты. Лиза, даже не глянув в мою сторону, вышла вслед за нею. Татьяна Павловна
с полминуты смотрела на меня молча.
Тут
случилась неожиданность: Алеша вдруг чихнул; на скамейке мигом притихли. Алеша встал и пошел в их сторону. Это был действительно Смердяков, разодетый, напомаженный и чуть ли не завитой, в лакированных ботинках. Гитара лежала на скамейке. Дама же была Марья Кондратьевна, хозяйкина дочка; платье на ней было светло-голубое,
с двухаршинным хвостом; девушка была еще молоденькая и недурная бы собой, но
с очень уж круглым
лицом и со страшными веснушками.
Иван Федорович опять остановился и опять быстро повернулся к Смердякову. Но и
с тем точно что
случилось. Вся фамильярность и небрежность его соскочили мгновенно; все
лицо его выразило чрезвычайное внимание и ожидание, но уже робкое и подобострастное: «Не скажешь ли, дескать, еще чего, не прибавишь ли», — так и читалось в его пристальном, так и впившемся в Ивана Федоровича взгляде.
Когда ж ему
случится играть
с губернатором или
с каким-нибудь чиновным
лицом — удивительная происходит в нем перемена: и улыбается-то он, и головой кивает, и в глаза-то им глядит — медом так от него и несет…
У сестрицы побелели губы и
лицо исказилось. Еще минута, и
с нею, чего доброго, на этот раз
случится настоящая истерика. Матушка замечает это и решается смириться.
В дом Шереметева клуб переехал после пожара, который
случился в доме Спиридонова поздней ночью, когда уж публика из нижних зал разошлась и только вверху, в тайной комнате, играли в «железку» человек десять крупных игроков. Сюда не доносился шум из нижнего этажа, не слышно было пожарного рожка сквозь глухие ставни. Прислуга клуба
с первым появлением дыма ушла из дому. К верхним игрокам вбежал мальчуган-карточник и за ним лакей, оба
с испуганными
лицами, приотворили дверь, крикнули: «Пожар!» — и скрылись.
Если иной раз, придя к ней в гости, нам
случалось разыграться, — дверь кабинета слегка приотворялась, и в щелке появлялось чисто выбритое
лицо с выпуклыми блестящими глазами.
Толпа продолжала наступать, и когда передние окружили Михея Зотыча, Анфим не вытерпел и понукнул лошадь. Кто-то хотел загородить ему дорогу, кто-то хватался за поводья, но лошадь была ученая и грудью пробила живую стену. Мелькнули только искаженные злобой
лица, сжатые кулаки. Кто-то сдернул
с Анфима шапку. Полетела вдогонку толстая палка. Все это
случилось так быстро, что Анфим опомнился только за околицей.
Например, нагрузка и выгрузка пароходов, не требующие в России от рабочего исключительного напряжения сил, в Александровске часто представляются для людей истинным мучением; особенной команды, подготовленной и выученной специально для работ на море, нет; каждый раз берутся всё новые люди, и оттого
случается нередко наблюдать во время волнения страшный беспорядок; на пароходе бранятся, выходят из себя, а внизу, на баржах, бьющихся о пароход, стоят и лежат люди
с зелеными, искривленными
лицами, страдающие от морской болезни, а около барж плавают утерянные весла.
Одним словом, Фердыщенко совершенно не выдержал и вдруг озлобился, даже до забвения себя, перешел чрез мерку; даже всё
лицо его покривилось. Как ни странно, но очень могло быть, что он ожидал совершенно другого успеха от своего рассказа. Эти «промахи» дурного тона и «хвастовство особого рода», как выразился об этом Тоцкий,
случались весьма часто
с Фердыщенком и были совершенно в его характере.
Паншин чувствовал полное удовольствие; глаза его сияли, он улыбался; сначала он проводил рукой по
лицу, хмурил брови и отрывисто вздыхал, когда ему
случалось встретиться взглядами
с Марьей Дмитриевной; но потом он совсем забыл о ней и отдался весь наслаждению полусветской, полухудожественной болтовни.
Случилось так, что в числе горничных Анны Павловны находилась одна очень хорошенькая девушка,
с ясными кроткими глазками и тонкими чертами
лица, по имени Маланья, умница и скромница.
Аграфену оставили в светелке одну, а Таисья спустилась
с хозяйкой вниз и уже там в коротких словах обсказала свое дело. Анфиса Егоровна только покачивала в такт головой и жалостливо приговаривала: «Ах, какой грех
случился… И девка-то какая, а вот попутал враг. То-то
лицо знакомое:
с первого раза узнала. Да такой другой красавицы и
с огнем не сыщешь по всем заводам…» Когда речь дошла до ожидаемого старца Кирилла, который должен был увезти Аграфену в скиты, Анфиса Егоровна только всплеснула руками.
Отсюда начинается один анекдот, который
случился с этою девушкою и был поводом к самым печальным явлениям для некоторых
лиц в нашем романе.
Хотя Александра Ивановна, представляя в доме некоторым образом
лицо хозяйки, очень хорошо знала, что это бессовестная ложь, хотя она вообще хорошо знала чурасовское лакейство и сама от него много терпела, но и она не могла себе вообразить, чтоб могло
случиться что-нибудь похожее на случившееся
с нами.
Я остолбенел от изумления. Я и ожидал, что в этот вечер
случится какая-нибудь катастрофа. Но слишком резкая откровенность Наташи и нескрываемый презрительный тон ее слов изумили меня до последней крайности. Стало быть, она действительно что-то знала, думал я, и безотлагательно решилась на разрыв. Может быть, даже
с нетерпением ждала князя, чтобы разом все прямо в глаза ему высказать. Князь слегка побледнел.
Лицо Алеши изображало наивный страх и томительное ожидание.
Если кто-нибудь
с ним заговаривает, а это
случается лишь в тех случаях, когда желают потешиться над его простодушием,
лицо его принимает радостно-благодарное выражение, участие же в разговоре ограничивается тем, что он повторяет последние слова своего собеседника.
Но зато, когда это
случалось, он бывал чрезвычайно весел, бренчал на фортепьянах свои любимые штучки, делал сладенькие глазки и выдумывал про всех нас и Мими шуточки, вроде того, что грузинский царевич видел Мими на катанье и так влюбился, что подал прошение в синод об разводной, что меня назначают помощником к венскому посланнику, — и
с серьезным
лицом сообщал нам эти новости; пугал Катеньку пауками, которых она боялась; был очень ласков
с нашими приятелями Дубковым и Нехлюдовым и беспрестанно рассказывал нам и гостям свои планы на будущий год.
Это
случилось под конец вечера, в моих глазах,
с лицом Зухина.
Когда им
случалось обращаться к нему
с каким-нибудь серьезным вопросом (чего они, впрочем, уже старались избегать), если они спрашивали его мнения про какой-нибудь роман или про его занятия в университете, он делал им гримасу и молча уходил или отвечал какой-нибудь исковерканной французской фразой: ком си три жоли и т. п., или, сделав серьезное, умышленно глупое
лицо, говорил какое-нибудь слово, не имеющее никакого смысла и отношения
с вопросом, произносил, вдруг сделав мутные глаза, слова: булку, или поехали, или капусту, или что-нибудь в этом роде.
Случалось так, что иногда ее прическа почти касалась его
лица; иногда же он видел ее стройный затылок
с тонкими, вьющимися волосами, в которых, точно в паутине, ходили спиралеобразно сияющие золотые лучи. Ему показалось, что ее шея пахнет цветом бузины, тем прелестным ее запахом, который так мил не вблизи, а издали.
Лицо у него было сердитое, и странно мне было, что он сам заговорил. Обыкновенно
случалось прежде, всегда, когда я заходил к нему (впрочем, очень редко), что он нахмуренно садился в угол, сердито отвечал и только после долгого времени совершенно оживлялся и начинал говорить
с удовольствием. Зато, прощаясь, опять, всякий раз, непременно нахмуривался и выпускал вас, точно выживал от себя своего личного неприятеля.
Нам не
случилось до сих пор упомянуть о его наружности. Это был человек большого роста, белый, сытый, как говорит простонародье, почти жирный,
с белокурыми жидкими волосами, лет тридцати трех и, пожалуй, даже
с красивыми чертами
лица. Он вышел в отставку полковником, и если бы дослужился до генерала, то в генеральском чине был бы еще внушительнее и очень может быть, что вышел бы хорошим боевым генералом.
— Oh, mon Dieu, mon Dieu! — воскликнул Ченцов. — Скажу я Катерине Петровне!.. Когда мне и разговаривать-то
с ней о чем бы ни было противно, и вы, может быть, даже слышали, что я женился на ней вовсе не по любви, а продал ей себя, и стану я
с ней откровенничать когда-нибудь!.. Если бы что-либо подобное
случилось, так я предоставляю вам право ударить меня в
лицо и сказать: вы подлец! А этого мне — смею вас заверить — никогда еще никто не говорил!.. Итак, вашу руку!..
В то самое крещение,
с которого я начал мой рассказ, далеко-далеко, более чем на тысячеверстном расстоянии от описываемой мною местности, в маленьком уездном городишке,
случилось такого рода происшествие: поутру перед волоковым окном мещанского домика стояло двое нищих, — один старик и, по-видимому, слепой, а другой — его вожак — молодой,
с лицом, залепленным в нескольких местах пластырями.
Скуластое красное
лицо Шабалина совсем расплылось от улыбки; обхватив гостя за талию, он потащил его к столу. Липачек и Плинтусов загремели стульями, Варвара Тихоновна уставилась на гостя прищуренными глазами, Порфир Порфирыч соскочил
с дивана, обнял и даже облобызал его. Все это
случилось так вдруг, неожиданно, что Гордей Евстратыч растерялся и совсем не знал, что ему говорить и делать.
— Что поделаешь! Люди медленно умнеют. Далее: я позвал на помощь, меня отвели в дом, где уже лежал один, раненный камнем в
лицо, и, когда я спросил его — как это
случилось с ним, он сказал, невесело посмеиваясь...
В «Грозе» особенно видна необходимость так называемых «ненужных»
лиц: без них мы не можем понять
лица героини и легко можем исказить смысл всей пьесы, что и
случилось с большею частью критиков.
Часто
случается мне получать письма от неизвестных
лиц с изложением бесспорно интересных фактов всякого рода неурядицы; однако ж я не могу воспользоваться сообщаемыми фактами по той простой причине, что в виде общих положений, иллюстрированных и подтвержденных, они уж не раз были мной заявляемы.
Тут
случилось что-то необъяснимое. Я подходил уже к той тропинке, по которой надо взбираться в гору, как послышалась тропота и быстрой ходой меня догоняли три всадника на прекрасных гнедых кабардинках. Четвертую, такую же красавицу,
с легким вьюком вели в поводу. Первая фигура показалась знакомой, и я узнал моего кунака. За ним два джигита, таких же высоких и стройных, как он,
с лицами, будто выкованными из бронзы: один
с седеющей острой бородкой, а другой молодой.
Холодный ветер дул в
лицо Фомы. Довольный, хвастливый шум носился вокруг него; ласково переругиваясь, веселые,
с улыбками на потных
лицах, мужики подходили к нему и тесно окружали его. Он растерянно улыбался: возбуждение еще не остыло в нем и не позволяло ему понять, что
случилось и отчего все вокруг так радостны и довольны.
На Маришку посыпался град ударов. Собравшаяся толпа
с тупым безучастием смотрела на происходившую сцену, и ни на одном
лице не промелькнуло даже тени сострадания. Нечто подобное мне
случилось видеть только один раз, когда на улице стая собак грызла больную старую собаку, которая не в состоянии была защищаться.
«Как я мог уехать? — говорил я себе, вспоминая их
лица, — разве не ясно было, что между ними всё совершилось в этот вечер? и разве не видно было, что уже в этот вечер между ними не только не было никакой преграды, но что они оба, главное она, испытывали некоторый стыд после того, что
случилось с ними?» Помню, как она слабо, жалобно и блаженно улыбалась, утирая пот
с раскрасневшегося
лица, когда я подошел к фортепиано.
Если бы оно было одно, может быть, не
случилось бы того, что
случилось; но в выражении ее
лица было, по крайней мере показалось мне в первое мгновенье, было еще огорченье, недовольство тем, что нарушили ее увлечение любовью и ее счастье
с ним.
— Вы знаете, Владимир Ипатьич, что
случилось, — выкрикивал он и взмахнул перед
лицом Персикова листом
с надписью: «Экстренное приложение», посредине которого красовался яркий цветной рисунок.
Все стояли по шею в воде события, нахлынувшего внезапно. Ганувер подошел к Молли, протянув руки,
с забывшимся и диким
лицом. На него было больно смотреть, — так вдруг ушел он от всех к одной, которую ждал. «Что
случилось?» — прозвучал осторожный шепот. В эту минуту оркестр, мягко двинув мелодию, дал знать, что мы прибыли в Замечательную Страну.
На другой день он все время нервно потирал руки и вздрагивал, и было видно по
лицу, что ему нехорошо. И
с занятий ушел, что
случилось с ним первый раз в жизни. И не обедал. А под вечер оделся потеплее, хотя на дворе стояла совсем летняя погода, и поплелся к Коваленкам. Вареньки не было дома, застал он только брата.
Правда, очень часто
случается слышать: «как хорошо было бы это
лицо, если бы нос был несколько приподнят кверху, губы несколько потоньше» и т. п.; — нисколько не сомневаясь в том, что иногда при красоте всех остальных частей
лица одна часть его бывает некрасива, мы думаем, что обыкновенно, или, лучше оказать — почти всегда, подобное недовольство проистекает или от неспособности понимать гармонию, или от прихотливости, которая граничит
с отсутствием истинной, сильной способности и потребности наслаждаться прекрасным.
— Что же было говорить? Я молчала. Я сказала только, что не люблю его. И когда он спросил — не потому ли, что люблю вас, я сказала ему правду… Тогда
с ним
случилось что-то такое страшное, что я не могу понять. Он кинулся на меня, обнял меня, прошептал мне: «прощай, прощай!» — и пошел к двери. Никогда я не видела такого ужасного
лица. Я упала на стул почти без сил. У двери он обернулся и странно так засмеялся и говорит: «Впрочем, я еще увижусь
с тобой и
с ним». И
лицо его было так ужасно…
Я буду так — наблюдателем посторонним буду, да и дело
с концом; дескать, я наблюдатель,
лицо постороннее — и только, а там, что ни
случись — не я виноват.
Один кто-то, движимый состраданием, решился по крайней мере помочь Акакию Акакиевичу добрым советом, сказавши, чтоб он пошел не к квартальному, потому что хоть и может
случиться, что квартальный, желая заслужить одобрение начальства, отыщет каким-нибудь образом шинель, но шинель всё-таки останется в полиции, если он не представит законных доказательств, что она принадлежит ему; а лучше всего, чтобы он обратился к одному значительному
лицу, что значительное
лицо, спишась и снесясь
с кем следует, может заставить успешнее идти дело.